Кира Соловьёва - Одиночество на земле

— А-а-а, это вы, — протянул он. — Здесь не место для хрупких девушек, этрайле Айнэро.

— Я — маг-стихийник! — возмутилась эльфийка. — И к тому же Альтвиг — мой друг! Его нельзя убивать!

Инаг склонил голову.

— Сожалею, этрайле, но он не понимает, что делает.

— Пусть так, — не стала спорить Илаурэн. — Но ему можно вернуть человеческий разум. Да и сами по себе драконы — мудрые существа. Я уверена, он меня узнает.

Оруженосец покосился на своих спутников:

— Заберите ее.

— Прошу прощения? Господин Инаг, вы сошли с ума? Мы можем… — эльфийка беспомощно оглянулась, ища поддержки, но Шейн промолчал. — Я могу…

— Нет, не можете, — мягко сказал пожилой седовласый воин, стиснув ее запястье и дернув на себя. — Мы справимся сами. Отправляйтесь домой.

— Что я там забыла?!

— Проведи ее, — приказал Инаг. — И проследи, чтобы она не выходила.

Илаурэн еще что-то кричала, но оруженосец ее не слушал. Вместе с отрядом арбалетчиков он вышел за черту городских ворот. Наткнулся на мутный, безо всяких признаков разума, драконий взгляд — пронзительно-синий и теплый, не подходящий к такой свирепой морде, — и выстрелил. Тренькнула тетива, но ящер сломал тяжелый болт прежде, чем тот приблизился на опасное расстояние. Заревел — так, что все вокруг содрогнулось, — и покрылся рыжим огнем, призванным защитить хозяина.

Шейна, в отличие от Илаурэн, никто не трогал, и он последовал за господином Инагом. И теперь, глядя на дракона, не мог поверить, что на самом деле перед ним — Альтвиг. Храмовник, готовый принести себя в жертву ради искупления вины. Впрочем, резкий перепад сил и непроизвольное перевоплощение порой шутят с людьми и хуже.

Когда по приказу Инага начали стрелять и другие воины, дракон развернулся — раненая лапа волочилась по земле, — и двинулся в сторону леса. Он не мог — или не хотел — бежать, и отряд арбалетчиков с легкостью его преследовал. В ход пошли метательные дротики и серебряные ножи, но железо плавилось, а древка сгорали, не в силах пройти сквозь жар и ярость крылатого существа.

И Шейну подумалось, что Альтвиг должен взлететь. Покинуть Алатору путями неба. Но ящер прижимал крылья к телу — вероятно, боялся ими пользоваться, — и отступал на своих четырех, вернее, трех. Пока на стене, закутанный в теплый плащ с меховым воротником, не появился беловолосый эльф.

У него тоже был арбалет, но маленький и какой-то несерьезный по сравнению с оружием воинов. Впрочем, остроухий и не спешил пускать его в ход. Он неспешно устроил болт в ложе, с помощью металлических рычажков натянул тетиву и свистнул, будто подзывая к себе собак.

Альтвиг застыл. Повернул голову, увенчанную рогами, и посмотрел на эльфа с почти человеческой тоской.

Беловолосый что-то сказал. Стоя под стеной, Шейн не имел возможности расслышать. Дракон подошел к эльфу, погасив защитное пламя, и уже начал склоняться для обратного перевоплощения, когда господин Инаг решил, что вот он — подходящий момент. Свора арбалетных болтов поднялась в воздух… и наткнулась на магический щит — столь мощный, что острия вспыхнули и обратились пеплом при столкновении с ним.

Но возможность решить проблему миром была уже утеряна.

Ящер зарычал и бросился на людей, в порыве безумия топча и разрывая их на части. Остроухий спрыгнул с укрепления, но вместо того, чтобы разбиться, уцелел и вытащил из-под драконьих лап Шейна и господина Инага. Первого отшвырнул, словно мешок с мусором, а второму заехал кулаком по красивому лицу. И еще раз. И еще.

— Чем… ты… думал… кретин?! — ругался он.

— Моя обязанность… — оруженосец тяжело опустился в грязь. Из носа у него веселыми ручейками бежала кровь. — Основная моя обязанность заключается в защите Алаторы. И если одна отобранная жизнь спасет тысячи и тысячи прочих, я не стану колебаться.

— Колебаться! — разъяренный эльф, кажется, был готов стереть господина Инага в порошок. — Вот вернешься домой, и мы выясним, когда ты должен колебаться, а когда — нет! Черт побери!

Последняя его фраза была обращена к Альтвигу. Магия уберегла остроухого от удара когтей и языков пламени, но от гнева его уже ничего не могло сберечь. В бирюзовых глазах загорелось неистовое желание уничтожить все вокруг на многие мили. Протянутая вправо рука бледно засветилась, и в ней возникла алебарда на белом, точно снег, древке.

— Самое уязвимая точка драконьего тела — шея, — хрипло посоветовал господин Инаг.

— В отличие от твоего, — огрызнулся эльф. — У тебя этих уязвимых точек хватает. И на досуге я подробно их изучу.

Оруженосец побледнел. Шейн растерянно подумал, что на его месте и с его должностью пасовать перед незнакомцем — это огромная глупость.

— Мальчик, — обратился к нему остроухий. — Ты ведь повелитель, да? Повелитель северного ветра?

— Откуда вы… — начал было седой, но эльф его перебил.

— Отвлеки его, ладно? Используй какую-нибудь уловку, способную внести хаос… еще больше хаоса, чем есть, я имею в виду. Договорились?

— Да. — Шейн помотал головой, надеясь вытрясти из нее мысли об Илаурэн и ее грядущей реакции. — Одну минуту.

Пробудить колдовство Амоильрэ было трудно. Всегда, а не только в подобной обстановке. Повелителю пришлось приложить все возможные усилия, чтобы из крохотного, жалкого и серого комка пепла возник огненный феникс — возник и стал стремительно раздуваться. Спустя миг он уже не проигрывал дракону в размерах, и обе твари сцепились между собой в странном, почти смешном поединке. Птица кружила в воздухе, будто уговаривая ящера встать на крыло, а тот бесился и бил хвостом по всему, до чего дотягивался. Количество вмятин и дыр в городской стене стремительно возрастало.

Шейн всего лишь на секунду упустил остроухого из виду — а когда снова посмотрел в его сторону, обнаружил, что рядом никого нет. Полы эльфийского плаща взметнулись где-то над задней лапой дракона, а затем изящная фигура незнакомца пропала из виду, скрылась в чаще острых шипов и выступов костяного гребня. Затем появилась — между рогов крылатого ящера, — подняла над собой оружие и нанесла такой сокрушительный, такой безумный удар, что от него содрогнулась каждая ветка в пристоличном лесу.

Лишенные разума глаза Альтвига заволокло непрозрачной пленкой. Он зашатался, будто пьяный, и медленно лег. Именно лег, не упал — и смирно терпел, пока остроухий спустится и устроит ему разнос.

И незнакомец не подвел.

Он неуважительно потоптался по драконьей морде, использовал клыки вместо приставной лестницы и начал расхаживать туда-сюда, громко объясняя ящеру, в чем тот ошибся и что его за это ждет.

— Тебя повесят, мерзкая идиотина! По-ве-сят! После того, как мы уговорили Амо оставить тебя в живых, после того, как наконец-то сдохла чертова инквизиция, после того, что пережил Рикартиат, ожидая твоего возвращения! Ты вообще о ком-нибудь думал? Кроме себя, естественно? Я понимаю, что ты пережил невосполнимую утрату и тебе сложно прийти в себя, но разве это давало тебе право на убийство воинов? Да не просто воинов, а воинов из личной гвардии Его Величества! Ну?! Я не вижу раскаяния!