Кира Соловьёва - Одиночество на земле

Песня закончилась, и в тот же миг отворилась дверь. На пороге корчмы стоял бледный храмовник — недавний собеседник Хиты. Протолкавшись к стойке, он тихо что-то сказал. Мреть в ответ улыбнулся и склонил голову, а затем оповестил:

— На этом все. Спасибо, что обошлось без помидоров.

Грянул смех, несколько ребят с нашивками Первого Отряда подошли к менестрелю. Тот быстро от них отделался и ушел в кухню, прихватив храмовника с собой.

Ни для кого, похоже, не имело значения, что обратно он не вышел.

— Уф, — выдохнул Рикартиат на пороге черного хода. — Хвала Богам. Осторожно!

Альтвиг поскользнулся и шлепнулся на лед, припорошенный снегом.

— Они тут воду разлили, — пояснил менестрель. И протянул другу руку. — Вставай. Теперь ты объяснишь, на кой черт тебе к Шейну?

— Он состоит в связке с Адатальрэ, — отряхиваясь, буркнул Альтвиг. — Этот демон может истолковать мне последние события.

— Какие?

— Например, появление господина Эстеля. Я почти уверен, что стрела принадлежала ему. А еще мне хочется жить, поэтому лучше решить проблему сразу, чем дождаться, пока она сведет меня в гроб. Да и тебя тоже, — махнул рукой парень. — Ты им не менее интересен.

Рикартиат с минуту подумал, прежде чем согласиться:

— Хорошо. Поговорим с Шейном.

Вокруг его тела на мгновение вспыхнул голубой контур. Погас, замерцал и исчез, сделавшись невидимым.

— Щит? Ты кого-то опасаешься?

— Ага, — подтвердил Мреть. — Моя голова стоит пятьсот золотых монет. Господин Леашви постарался.

— Кто?

— Глава Совета Ландары. Именно он указал мне на дверь, когда Его Величество… — Рикартиат осекся и заморгал. — Когда Его Величество не вернулся из Ледена.

Хорошее настроение с него слетело. Бледное лицо превратилось в маску, зрачки уставились прямо перед собой. Альтвиг, оглядевшись и убедившись, что вокруг никого нет, спросил:

— Он был твоим другом?

— Райстли? Да, — Мреть неожиданно улыбнулся. — Он был моим другом. Искренним и очень надежным. Я помогал ему, чем мог, допускал много ошибок, а он терпеливо меня учил. Пояснял, почему люди действуют так, а не иначе, почему мир устроен так, как устроен. Если бы не он, я, наверное, никогда не стал бы ни магом, ни менестрелем.

— Как он погиб?

— О, — улыбка превратилась в усмешку. — Он поехал в резиденцию инквизиции. И там его тихо убили, а потом объявили о несчастном случае. Идиоты. Совет они обманули, но меня обмануть не вышло. Я знал о том, что у Райстли был дар. И также знал, что он ни разу им не пользовался.

— Это достоверная информация? — уточнил Альтвиг.

— Личная, и у тебя есть выбор — верить мне или нет.

Парень нахмурился. Рикартиат привел его к старому особняку с витражными окнами. Серые стены, черная крыша и грязь на цветных стекляшках придавали ему унылый вид. Внутри было еще хуже: запыленные ковры и гобелены прямо кричали о том, что хозяин не живет здесь постоянно и не имеет слуг.

— Шейн… э-э… проводит здесь мало времени? — полюбопытствовал инквизитор.

— Да нет, — возразил Мреть. — Много. С момента побега из Велиссии он почти постоянно тут. Кстати говоря, он не станет с тобой беседовать, если ты обратишься к нему по имени. Для тебя Шейн — это господин Эль-Тэ Ниалет. По-другому не получится. Он… — Рикартиат пригнулся, пропуская над головой виток паутины, — ненавидит людей.

— А сам-то? — удивился Альтвиг. — Ведь по крови он — человек?

— Не совсем. Все, тихо.

Менестрель заглянул в огромную комнату. Она сочетала в себе спальню и оружейный зал: множество стоек с копьями стояли справа, а слева пристроились кровать под балдахином, книжный шкаф и стол.

Господин Эль-Тэ Ниалет сидел на подоконнике. На коленях он держал поднос с квашеной капустой, ржаным хлебом и дешевым вином. Бросив взгляд в сторону вошедших, повелитель сказал:

— Привет, Рик.

— Привет, Шейн. Позволь представить — Альтвиг Нэльтеклет, мой друг. Сейчас он работает храмовником в обители Альвадора. Альтвиг — перед тобой Шейн Лиерталь Крий Эль-Тэ Ниалет, племянник господ Алиеза и Нельтас.

— Приятно познакомиться, — кивнул Альтвиг.

— Взаимно, — согласился с ним Шейн. — Что произошло? — поймав изумленный взгляд инквизитора, он добавил: — Да, я ужасно проницателен. Обладаю даром провидца. Для вас это разве новость?

— А-а… нет. Мы хотели бы поговорить с Адатальрэ.

— Вот как. — Повелитель отставил поднос. — Боюсь, он не будет рад.

— В форте творится не пойми что, — вмешался Рикартиат. — Ты в курсе об Эстеле? Сегодня он пытался убить Альтвига, а когда это не получилось, смылся на тридцать шестой ярус Нижних Земель. В крепость Нот-Этэ.

— Извини, Рик, — покаянно ответил Шейн. — Мне известно все, что ты рассказал, но я не могу помочь.

— Почему? — рассердился Мреть. — Вы ведь связаны! Ты в любой момент можешь призвать Адатальрэ. Пригрози ему изгнанием из тела, скажи, что больше не будешь медиумом, отдай на растерзание Виктору, в конце концов! Какая разница, что чувствует демон?!

— Большая, — возразил седой. — Большая разница. Нас объединяют крепкие узы. Я — часть его, а он — часть меня. Если погибну я, погибнет Адатальрэ. Если погибнет Адатальрэ, погибну я.

По напряженному молчанию Альтвиг понял, что раньше Шейн хранил это в тайне.

— А разве он… ну… не возрождается из пепла? — негромко начал Рикартиат. — Он же феникс?

— Возрождается, пока я жив, — равнодушно произнес повелитель.

— Но… ты человек. Ты состаришься и… что тогда?

— Не знаю, — пожал плечами Шейн. — Но мне кажется, что порой лучше умереть, чем остаться в живых после смерти близкого.

Мреть нервно покрутил серебряное кольцо на среднем пальце левой руки. На указательном и безымянном правой поблескивало еще два. Альтвиг отметил, что от полосок металла веет свободной энергией. Амулеты.

— Эгоист, — наконец решил менестрель. — Адатальрэ тебе, значит, близок, а все остальные могут катиться к черту?

— Да, что-то в этом роде.

Повелитель счел, будто гости страдают от избытка внимания, и отвернулся к окну. Рикартиат немного постоял, затем фыркнул и пошел прочь. Инквизитор посмотрел ему вслед, глянул на Шейна и тоже поспешил убраться. Искушать судьбу снова не хотелось.

— Не говори сейчас ничего, — попросил Мреть, присев на пороге особняка. — Я занят. Хочу насладиться яростью.

— Зачем? — растерялся Альтвиг.

— Я довольно редко бываю зол.

— И хорошо. Незачем лишний раз беситься.

— От кого я это слышу? — рассмеялся Рикартиат. — От человека, оравшего на всю кухню не далее как пару часов назад?

Храмовник смутился:

— Вы сами виноваты. Нечего было придумывать для меня дурацкие клички. Я взрослый человек и имею право называться по имени.

— Я тоже взрослый, — согласился менестрель. — Но это никому не мешает. Тут меня называют Риком, в Хасатинии называли Тиатом, а в Ландаре, — он едва не захлебнулся смехом, — предпочитали совсем уж глупое «Арти». Полагаю, меня до сих пор там помнят под этим именем. Честно говоря, я рад, что сейчас известен как Мреть. Коротко и ясно.