Сергей Садов - Три дороги во Тьму. Дилогия

Отец Лександр поклонился и исчез. Короткое перешептывание за дверьми, и на пороге появился длинный, худой монах в ветхой рясе. Вслед за ним в покои скользнул еще кто-то, поставил на стол поднос с чашками, чайником и пирожными, затем быстро исчез.

«Брат-архивариус… — мелькнула в голове первосвященника отстраненная мысль. — Да что в этих архивах случиться могло?» Ведь в архивах главной библиотеки скапливались самые бесполезные книги и документы. Церковь никогда не уничтожала никаких, даже самых запретных книг. Кроме, конечно, книг по черной магии — эти сжигались сразу и без разговоров. Остальное же… Скрыть от мира — да, но зачем уничтожать? Мало ли когда что-либо может пригодиться? Вот и сваливались столетиями ненужные манускрипты и документы в архив, где с ними возились бесполезные и ни что больше не годные книжные черви. Стоявший перед первосвященником дрожащий монах относился, судя по всему, именно к этой породе.

— Ваше святейшество! — выдохнул он, изумленный, как видно, тем, что его все же допустили пред высокие очи. — Меня братом Матфеем зовут. Я из библиотеки, из архива. У нас такое случилось…

Монаха начала бить дрожь. Первосвященник несколько минут вглядывался в него, отслеживая реакции, и с неким удивлением понял, что тот боится не его, а того, что случилось. И толку с него, пока не успокоится, не будет никакого.

— Присаживайтесь, брат Матфей, присаживайтесь, — со всем возможным добродушием улыбнулся Светозар. — Выпейте вот чаю.

Он сам налил монаху из чайника. Тот даже не заметил, что его обслуживает сам первосвященник, просто взял чашку и отхлебнул, глядя в одну точку. Одно это говорило о степени его потрясения. «Что же так могло напугать этого книжного червя?» — задал себе риторический вопрос его святейшество, он был несколько растерян. Монах, тем временем, допил чай и положил руки на древнюю, запыленную книгу, которую принес с собой.

— Рассказывайте! — начал терять терпение первосвященник.

— В-ваше с-святейшество… — заикаясь, выдавил из себя брат Матфей. — Я привык работать ночью и сегодня тоже не спал, разбирая архивы времен вашего предшественника. Тут вдруг меня прошиб холодный пот, и показалось, что случилось что-то ужасное, что-то такое, что не поддается описанию. Так плохо я себя еще никогда не чувствовал. А потом…

Глаза монаха сделались безумными.

— Ну-ну, успокойтесь, — потрепал его по плечу вставший Светозар. — Все уже позади, все уже закончилось.

— Если бы… — с тоской отозвался монах. — Ах, если бы, ваше святейшество…

— Так что же случилось потом?

— А потом с полки сама собой взлетела в воздух Книга Листьев и запылала черным огнем. Черным, ваше святейшество!

— Черным огнем… — заинтересованно протянул тот. — Крайне интересно, если это правда.

— Я не лгу, ваше святейшество! — вскинулся монах.

Опытный инквизитор сразу понял — брат Матфей верит в то, что говорит. Он хмыкнул и приказал:

— Продолжайте!

— Я… Я был как в ступоре, я ничего не понимал. А потом книга вдруг распахнулась и рухнула на стол. Я прочел пророчество, которое там оказалось, понял, что происходит страшное, и ринулся к вам…

— Вы правильно поступили, брат Матфей, — поспешил успокоить его первосвященник, а затем сказал, сам дивясь своей откровенности: — Я вам верю, потому что сам проснулся в ужасе с осознанием, что миру, всему миру грозит опасность. Вы преданный слуга Матери нашей Церкви. А теперь дайте мне прочесть пророчество, которое так напугало вас.

Монах раскрыл принесенную книгу и протянул его святейшеству. Тот впился глазами в корявые рукописные строки:

— И что это может значить? — растерянно спросил первосвященник, дочитав пророчество.

Он действительно ничего не понимал. Конечно, как и каждый образованный человек, его святейшество слышал о Книге Листьев, книге пророчеств, написанной одним монахом еще в первом веке эпохи Спасителя. Но создателя этой книги считали безумным еще при жизни, и даже имени его не сохранилось для потомков. Только не больше десятка рукописных копий его ни на что не похожей книги хранилось в нескольких самых крупных библиотеках Танра. Существовало бесчисленное множество толкований пророчеств Книги Листьев, так как в иносказаниях безымянного провидца понять что-либо было попросту невозможно. Но если произошло то, о чем поведал брат Матфей, значит, пророчество истинно и начинает сбываться.

Первосвященник уже верил монаху, и ему стало страшно — даже иносказание было жутким до дрожи в коленках. Если действительно наступает время Тьмы, истинной Тьмы, а не обвиненных, порой огульно, в служении ей людей и иных существ, то… Как бороться с этим, первосвященник не имел понятия — не приходилось просто. Он давно отучил себя предаваться иллюзиям и прекрасно понимал, что Святая Инквизиция до сих нужна была только для устрашения врагов Церкви, что никаких служителей Тьмы нет. То есть, почти нет, за редким исключением. А теперь выяснилось, что есть… И Инквизиция столетиями ходила вокруг, даже не подозревая об их существовании. Бороться с еретиками и простыми бесхитростными магами — не привыкать. Но вот могучие черные колдуны… Тут будет куда труднее. И неизвестно, как разыскивать служащих Ушедшему, с чего вообще начинать. Какие-то Трое, какие-то Девятеро… Что за чушь?!

— Есть одна очень старая легенда, ваше святейшество, — прервал его размышления брат Матфей, его вид был странно задумчивым. — Настолько старая, что никто не знает, откуда она пошла. Она, пожалуй, многое в этом пророчестве объясняет.

— Содержание, и покороче.

— Будто в мире существуют три матрицы истинной Тьмы, с каждой из которых связаны три меньших. Легенда говорит, что эти матрицы ожидают рождения предназначенных им в тайных хранилищах. Каждую четверку охраняет великий черный маг, которого обычно именуют хранителем, и при рождении предназначенных он эти матрицы открывает миру. Они сами ищут тех, кто им нужен. Предназначенные матрицам должны еще до того, как получить их, стать магами не хуже хранителей. Черными магами. У каждого из них будет три помощника, получивших меньшие матрицы и обладающих нечеловеческой мощью. Если все трое носителей повстречаются, произойдет что-то страшное. К сожалению, наш экземпляр легенды неполон — не хватает окончания, книга побывала в пожаре.