Борис Сапожников - Эрина

Вот тогда-то я и узнал, что потери наши не столь велики, как могло показаться. И у меня как-то сразу отлегло от сердца. Совсем не хотелось привезти на Серую гору жалкие остатки трех полков. Правда, вряд ли этот налет будет последним.

Генерал-майор Кулеша выскочил из своего самолета, словно молодой. Он и правда чувствовал себя молодым. Лет на двадцать. Не старше. Но стоило увидеть взгляд Штернберга, последовавшего за Литтенхаймом с Пангеи на Эрину, как груз прожитых лет снова навалился на плечи.

- Что это за мальчишество, господин генерал-майор? - ровным тоном поинтересовался тот.

- Нас слишком мало тут, - начал оправдываться Кулеша, - и каждый аэроплан на счету. Мы не знали, сколько будет альбионцев. Мы не могли допустить, чтобы они уничтожили наши поезда.

- Довольно, - отмел его слова Штернберг. - Вы давно уже не "зеленый" поручик, чтобы очертя голову бросаться в драку. Ваша задача координировать действия авиации. А как, скажите на милость, вы собирались делать это, пребывая в воздухе?

- С земли не много-то и узнаешь, - развел руками Кулеша. - По чужим докладам.

- А пижонство это к чему? - хлопнул по выкрашенному красным фюзеляжу генерал-майорского самолета Штернберг.

- Пусть боятся красного самолета, - заявил Кулеша, хищно улыбнувшись.

- Собьют тебя когда-нибудь, - бессильно опустил руки генерал-лейтенант. - И кто тогда будет у меня истребительной авиацией командовать?

- А вот пусть Литтенхайм сам и командует, - резко бросил ему Кулеша, который никак не мог забыть обиды, нанесенной ему генерал-фельдмаршалом на военном совете.

- Забудь уже, - устало произнес Штернберг. - Мальчишество тебе не поможет завоевать доверие фон Литтенхайма.

- Я - летчик, - стукнул себя кулаком в грудь Кулеша, - боевой офицер, а не штабник! Мое место в небе!

- Вот то-то и оно, что офицер, - снова вздохнул Штернберг, - и галунный погон в тебе ничего не изменил.

- Я и полковником себя неплохо чувствовал, - буркнул Кулеша, - и в генералы не рвался никогда.

- Но все равно, - подошел к нему генерал-лейтенант, - будь осторожней. Ты слишком хороший начальник истребительной авиации. - Он хлопнул Кулешу по плечу.

Штернберг ушел, а генерал-майор взмахом руки подозвал своего техника. Тот робел присутствия генерал-лейтенанта - и старался держаться на приличном расстоянии.

- Мне тут досталось малость, - сказал ему Кулеша. - Залатай аэроплан и погляди не получил ли он попаданий в район силовой установки. Меня обработали неплохо, когда я этого совсем не ждал, так что пули могли и двигатель зацепить.

- И что вы мне вечно такие подробные инструкции даете, - проворчал убедившийся в отсутствии высокого начальства техник, - как будто сами собираетесь аэроплан латать.

- Мне в небе всегда видней, что с самолетом, - отмахнулся Кулеша, и ушел вслед за генерал-полковником. - Через полчаса проверю работу, - обернувшись через плечо, бросил он напоследок технику.

Тот проворчал что-то совсем уж неразборчивое и принялся осматривать повреждения самолета.

Капитан Беднарж устало потер пальцами глаза. Он несколько отвык от войны на Эрине, где давненько не было уже полноценных сражений. Особенно в воздухе. Слишком уж хорошо укреплена планета. Оказалось, недостаточно. И вот результат - всего один бой, пусть и жестокий, а его едва с ног не валится. И руки болят от напряжения. Он великими трудами сумел посадить то и дело рыскающий носом самолет. На ровной, залитой бетоном полосе он прыгал, будто та покрыта колдобинами и буграми. Лишь мастерство пилота спасло Беднаржу жизнь.

Отчаянно тянуло написаться. Не так, как пьют альбионцы - умело и расчетливо - а по-настоящему, во всю ширь, до синих чертей и прочей гадости. Тем более что повод был железный - гибель друга, с которым стал за годы работы в паре едва ли не один целым. Однако Беднарж понимал - делать это категорически нельзя. Воздушная война только набирала обороты. И очень скоро полку снова подниматься в небо.

- Славно мы штернов разделали! - хлопнул его по плечу Ярослав Прокоп, второй лейтенант из эскадрильи капитана Ирже Табора, чьих пилотов так и звали - табориты. - И не хмурься ты так, - тут же сказал он, когда Беднарж весь вскинулся, злобно глянув на него, - не надо, капитан. Гловацкий и мне другом был. И знаю я его не меньше твоего. Но что толку лить слезы по нему. Давай выпьем за светлую память Марцина Гловацкого, а после помянем его парой сбитых штернов.

Он выставил перед Беднаржем пару серебряных стопок и наполнил его из бутылки, которую держал в правой руке. Наливал мастерски - ни капли не пролил, сказывались годы опыта. Алкоголиком, конечно, Прокоп не был, но заложить на воротник любил и умел. Правда, во время войны старался держать себя в руках, а когда срывался, суровый капитан Табор не гнушался посадить его под замок. И тогда дом, занимаемый офицерами истребительного полка, оглашали дикие крики, как будто там поселилось злобное приведение.

- Мне пара штернов не нужна, - буркнул Беднарж, принимая полную рюмку. - Мне нужен один. Тот, кто летает на красном самолете.

- Я видел его только краем глаза, - ответил Прокоп, поднимая рюмку в уже произнесенном тосте. - Он - настоящий ас, каких мало. Справиться с ним тебе будет тяжело, капитан.

- А я простых задач и не ищу, - сказал Беднарж, салютуя в ответ.

- Светлая память, - хором произнесли оба летчика.

Они единым махом осушили свои рюмки, даже не поморщились, хотя пойло было куда выше сорока градусов. А уж из чего приготовлено лучше и не думать.

Прокоп изготовился налить по второй, но Беднарж перевернул обе рюмки. Покачал головой. Второй лейтенант тяжко вздохнул - и поставил закрытую бутылку на стол. Маслянистая жидкость в ней медленно покачивалась. Оба пилота поглядели на нее. Хмельное манило забвением, разум противился ему. Быть может, в другой компании Прокоп и поддался бы искушению, но только не при мрачном, как туча капитане Беднарже.

- Кто теперь будет твоим ведомым? - наконец нарушил затянувшееся до неприличия молчание Прокоп.

- Найду кого-нибудь, - пожал плечами Беднарж. - Сейчас это не составит труда.

Это действительно было так. Потери полк в первом бою понес достаточно серьезные. И кое-кто даже поговаривал, что они не соразмеримы с результатами налета. Но исключительно шепотом.

- Уорента Кржижа, например, - добавил он. - Славный парень.

- Без ведущего остался в первые минуты, - согласился Прокоп, - но не растерялся. Бой пережил, хоть и побед на свой счет не записал. Хороший ведомый тебе будет.

В гибели своего ведущего парень не был виноват. Тот схлопотал прямое попадание из зенитки, так что от его самолета даже обломков толком не осталось. Разлетелся, что называется, в пыль.

Этой новостью Кржижа Беднарж решил обрадовать как можно скорее. Парень был только польщен такой честью. Он-то ведь вполне искренне считал, что раз потерял ведущего в первом же бою, то уже ни на что не годен и только и ждал перевода в другой полк.