Айя Субботина - Простокровка из Дра'мора

– Слушай сюда, Марори Милс, – сказал Крэйл, глядя ртутными огнями из утробы своего капюшона, – сейчас все подземелье под Дра’Мором кишит порождениями Хаоса. Это минус, потому что одна убитая личинка еще не значит, что ты справишься с остальными. Но есть и плюс – потому что в Хаосе тебе было бы сложнее ловить этих тварей в нематериальной оболочке. Соображаешь?

Еще как соображала!

– Крэйл дело говорит, – поддержал Кулгард.

– В физической форме эти твари сильнее, – предупредил Даган, – но если одолеешь его – можно приручить, пока он не превратился во что-то вроде этого. – Он мечом указал на зловонную лужу.

– Только учти, увидела подходящего фэлфаэра – и ори изо всех сил, чтобы мы не вмешивались. Это дуэль один на один.

– Моя цыпочка сама завалила марового слизня, хватит ей сопли вытирать, Кулгард.

К Потрошителям присоединились некроманты и адепты Плетения. Последним отдали указание запечатать каждую щель между мирами – старшекурсники в сопровождении старост и Мастера Плетения, в компании Потрошителей с Пятого круга и десятка живодеров из внутренней охраны отправились вниз. Их провожали подбадривающим улюлюканьем и пожеланием натолкать Хаосу по самые не хочу. Марори с удивлением обнаружила, что и сама выкрикивает пожелания, и в самых некультурных словах. Ну и плевать, они – ее братья и сестры, даже если многие вообще не знают о ее существовании, или видят в ней чужачку. Она все равно хочет, чтобы все вернулись живыми.

– Братья и сестры, – повторила девушка себе под нос.

И как будто прозрела. Увидела то, что все время лежало на поверхности, а она ходила около, спотыкалась – и отказывалась видеть. Она одна из них. Всегда была одной из них. Ее место с самого начала – рядом с ними: часто злыми, грубыми и совершенно невыносимыми дра’морцами, которые знали, что такое стоять не на жизнь, а на смерть ради тех, кто слабее.

– Третий круг, где ваш староста? – Магистр снова был рядом. Четвертому кругу приказали держать вторую линию обороны и вырезать порождения Хаоса, пока первая волна не восстановит Круг. Пришла очередь Третьего принимать разнарядку на жаркий вечер.

– Мы бы тоже хотели это знать, – сказал Ниваль.

Магистр нахмурился, потом окинул группу взглядом, остановился на Крэйле.

– Шаэдис, до разбирательства ты за старшего. Хаос расползся по учебным аудиториям, парочку тварей вы убили по пути сюда, но там их десятка три. Ничего такого, с чем бы не справился Третий круг, – он зыркнул на Марори, – и нильфешни с одной очень интересной косой. Айра Милс, нам будет, о чем поговорить, когда кончится эта вакханалия. Держитесь вместе, не геройствуйте. И, Крэйл, – это твой шанс.

Тот никак не отреагировал.

Они пошли в один из коридоров. Лестнице позволяла идти только по двое, но, чтобы не мешать друг другу в случае внезапного нападения, расположились шахматным порядком. Марори шла в центре группы, подстраиваясь под общий шаг. Как же удивительно странно больше не чувствовать страха, не поддаваться отчаянию и слабости.

Она наконец-то стала собой.

И даже если все пойдет плохо, все разрушится – она, нильфешни из Дра’Мора, больше не станет плакать и прятаться.

Учебный корпус представлял собой жалкое зрелище. Стены покрылись слизью, смердящий мох буквально на глазах расползался по углам и забивался в щели, чтобы поглубже пустить там корни. Впрочем – не мох.

Нечто столь же с виду мягкое и податливое, но вовсе не столь же безопасное. Все происходило стремительно: корни стремительно вгрызались в камень, прорастали, почти тут же рождая гнилостный бутон. Тот раскрывался зеленоватыми чуть фосфоресцирующими лепестками, затем быстро усыхал, скукоживался и через считанные секунды издыхал. А из его останков вылезали змеистые отростки колючей лозы, норовящие схватить первого встречного.

Из распахнутых дверей аудиторий сочился туман, дверь напротив намертво «залепил» желтый желатиновый студень, в котором отчетливо виднелись спутанные внутренности – то ли его собственные, то ли сожранной неосторожной жертвы.

Охота начиналась.

Благо, добычи оказалось сверх меры. Материализовавшиеся фэлфаэры, которых поначалу было совсем немного, будто намеренно поджидали охотников и вывалили на них приличным числом. Разные, уродливые, опасные. Пауки с человеческими головами вместо тел, големы из плоти и камня, тлеющие в собственной злобе абалисы, крысы с собачьими мордами, ходящие на руках порождения кошмаров. Некоторые оказались достаточно серьезными противниками, чтобы уничтожать их исключительно группами. Марори быстро подхватила тактику: пока Эашу обстреливал порождения стрелами, она в паре с Даганом разыгрывала настоящее представление – поочередно отвлекали врага, атакуя его по возможности с тыла. Когда треть коридора осталась позади, они настолько отточили работу в команде, что даже находили время переброситься подбадривающими выкриками и дружескими словесными пинками.

Она отвлеклась лишь раз, чтобы увидеть в деле хваленого Чемпиона резни. Крэйл действовал в одиночку, планомерно и расчетливо, как мясорубка. Находил цель и шел на нее, как будто зачарованный. Клинки, почти неуловимые взгляду, танцевали короткий танец, рассекая жертву на части, выискивая самое слабое место, чтобы не дать противнику даже подобия шанса на вменяемый контрудар. Разделавшись с одним, шанатар отправлялся на поиски нового куска плоти. Ни грации, ни стиля, бездушное методичное кромсание, от которого кровь стыла в жилах. Или нет – в его бездушии и крылась грация. Он не делал лишних движений, не искал эффектных пируэтов. Эффективность – вот чего он добивался. И именно это завораживало.

Они преодолели почти весь коридор, когда со стороны одной из аудиторий донеслись характерные звуки схватки. И тут же – женский крик о помощи из противоположной. Переглянувшись, Марори и Даган бросились на звуки боя, остальные – спасать несчастную.

Центральная аудитория профессора дохляка, какая ирония. Девушка только переступила порог, сразу почувствовала противный запах, которым пропитались даже стены. Принадлежности профессора, которые тот раскладывал в любовном, одному ему понятном порядке, валялись на полу, в луже крови, рядом с лежащим ничком студентом в робе адепта Плетения. И еще чуть дальше, отбиваясь от огнедышащего абалиса, крутился Аситаро. Точнее сказать, он отступал под натиском противника. Глыбообразная тварь, чье все в трещинах тело буквально алело от бушующего в нем жара, теснила его к разделочному столу. Темный сильно припадал на правую ногу, но все еще отчаянно сопротивлялся, хотя и был безоружен. Если не считать оружием тяжеленную свечную стойку, которую он где-то раздобыл.