Александр Сапегин - Столкновение-2

— АЛЬФ!!!

— Хайло запри, Барко, — буркнул в ответ тот, кому только что со всей дури вдули в левое ухо собственное имя. — У меня из-за тебя в левом ухе звенит… и в правом тоже. Что надо, оглобля браниборовская?

— Концы дай.

— Конец у меня один, тако обломись, самому нужен, а лоскуты чистые позади тебя в лотке лежат, — ответил Альф, поплёвывая на блестящий механизм в руках и любовно натирая его маслянистой тряпочкой. — Зенки разуй, и как тебя в механическую сотню только взяли? Тебя же к технике и за версту подпускать нельзя.

— Порычи мне ещё, — беззлобно ответил шрамоносец, подхватывая лапищей несколько лоскутов. — На себя глянь, троль недоделанный. Как ты только в бронеход помещаешься? Открой секрет, я его по одной резе* всей тысяче продавать буду. А? Озолотимся…, не? Так и знал, волчара северный, сам сено не жрёшь и мне не даёшь. На твою задницу сразу два боевых кресла потребно. Ты когда в боевой ложемент садишься заранее выдыхаешь?

— В рыло давно не получал? — со звонким металлическим щелчком вставив очищенную и смазанную деталь в нечто, напоминающее крупнокалиберный пулемёт с толстым стволом, и нежно огладив грубой ладонью ствольную коробку, спросил Альф.

— Оба! — обрадовался Барко. — Смахнёмся?!

Обладатель аккуратной, чуть рыжеватой бородки и густого ежика светлых волос, прищурился, хмыкнул и наградил собеседника скептическим взглядом:

— Ты ещё за прошлый раз не проставился, Аника воин.

— А я сразу за всё, скопом.

— Ага, — хмыкнул бородач, — скопом…, все вы, скопом, горазды языками молотить, а как до дела доходит, так все деньги уже давно пропиты и бедному Альфу усы не на что промочить. Нет уж, друг мой, ситцевый, сначала стол, потом престол. Усёк?

— Злой ты, Альф, а я только размечтался.

— Ну-ну, слёзки не лей, ты же не барышня. Жуть, я как-то торока* в северной саванне видел, у него такая же морда была и слёзы…, очень похожие. Жрёт, понимаешь, королевского оленя, а сам слезами заливается, — Альф задумчиво почесал маковку. — От счастья, наверное. Дядя Альф добрый, отыграешься ещё, — бородач с наслаждением выпрямился и, хрустнув суставами, повёл могутными плечами. Цыкнув через выбитый зуб, он добавил. — Отыграешься, но не в этой жизни. Да, родимый, ты это, и про бочонок пива не забудь, слов нет, уж как я по нему стосковался.

— Утроба ненасытная и куда в тебя столько лезет? Эй, Альф, я вот что-то припомнить не могу, чтобы ты… Ты вот скажи…, все вот, до ветра бегают, а тебя от кружки не оттащишь, даже на поссать. Гм, как ты терпишь?

— А я не терплю, — почесав рельефное, поделённое на кубики пресса, пузо, осклабился Альф. — Я в карманы соседей до ветра бегаю. Гы-гы-гы.

Собрав установку, рыжебородый критически её оглядел со всех сторон и вынес вердикт:

— На пару боёв хватит, а там энергоблок менять и магнитные кольца.

— Сколько продержится?

— Тысяч шесть, ну, может, семь…, хотя, я бы на это не рассчитывал. Пять тысяч выстрелов она выдаст гарантированно, а там как Хед* на весы судьбы положит. С таким износом ей давно пора на помойку, а мы говно по ложечке перебираем. Во имя Фрейи*, я сотнику двести раз повторял, что из этого дерьма конфетку не слепить.

— А Бьярни что?

— А это отродье Локи только скалится, и Беримир вслед за ним зубы сушит, полусотник хренов.

— Что-то ты часто стал богов поминать, Альф. Съел чего? — с показушным участием поинтересовался Барко.

— Станешь тут, — пробурчал в бороду рыжий. — О! Глянь, — Альф оторвался от работы, всем корпусом повернувшись в сторону ворот ангара с биомеханоидами, откуда, с глухим металлическим лязгом и подвыванием гидроусилителей, в сторону парковочных стоек вышло десять четырёхметровых фигур. — Новенькие…, на замену энергоячеек топают. Та-ак, — мужчина радостно хлопнул себя по мускулистым ляжкам. — Сегодня кое-кто проставится, хотят они или нет. Гуляем, Барко, тролль меня задери!

— Не радуйся, — ответил всезнайка Барко, — эти из выхолощенных…

— Что, так прям — фьють, — рыжий изобразил жест кастрации. — Не повезло парням.

— С этим у них всё в порядке, — скривился шрамолицый великан. — Тут хуже. Я бы тебе не советовал работать на пару с этими…, - он кивнул на роботов, замерших в ячейках для технического обслуживания. — Перун его знает, что у них в мозгах творится после мнемоников*.

— Фафнира тебе в пасть, — рыжий соскрёб с земли отпавшую челюсть. — Какое мурло… Барко, ты это…

— Не смотри на меня так, — усаживаясь на краешек широкого деревянного стола, сказал Барко, — Ингрид-связистка в штабе шепнула давеча, что к нам на усиление замирских* бросают. Девки в штабе они такие, вперёд всех всё узнают… Ушастых* будем с ними на пару выкуривать.

— С девками? — выставил на солнце губы Альф. — С девками я, завсегда пожалуйста, Фрейя не даст соврать.

— Губы закатай, пока тебе сотник яйца не отсёк. С новенькими, чтоб их Чернобог пожрал.

— Барко, какому идиоту пришло в голову замирских ублюдков в боевых биомехов пихать?

— После мнемокамер они все добрые и покладистые, и живота за Гардар не пожалеют, но я бы всё равно остерёгся, знаешь ли.

— Так им память стёрли?! — выдал, наконец, здравую мысль Альф.

— Не стёрли, а блокировали, чему тебя в школе учили? Память стереть невозможно, а вот блокировать, переведя ассоциативные связи в подкорке на другие участки — пожалуйста, но блокировка не даёт полной гарантии. К тому же им, насколько я понял, устроили зверский, усиленный боевой химией курс гипнопедии с заливкой новых данных со знанием языка, сформировали новые личности с ложной памятью и в бошки столько закладок понаставили, что за одну мысль о бунте они моментально в навов* превращаются. Дохнут, говорят, как мухи.

— И ЭТО, — скривил губы Альф, — прислали к нам? Куда командование смотрит?

— Ты меня спрашиваешь? — обиделся Барко, Альф лишь вяло отмахнулся. — Ты, кстати, крепко держишься? Хорошо, а то, боюсь, упадёшь. Надёжные источники нашептали, что это не просто живые зомби. Вся начинка в бронированных консервах, как минимум, обладает второй степенью биовоздействия. Они все кудесники* и волхвы, брат.

— Один — Отец Дружин! У кого-то точно съехала крыша. Кудесники в биомехах. Нет, мне это снится. Барко, скажи, я сплю? Ущипни меня. — Вместо щепка рыжему отвалили чувствительный подзатыльник. — Ай! Полегче! Все мозги вышиб!

— Было бы чего вышибать. Котёл давно пустой, одно эхо осталось.

— Ты помело своё иногда придерживай, а то твой язык вперёд мозгов работает. Впрочем, Фрейя заступница, язык у тебя далеко не первый. Ты, Барко, давно удом* думаешь. Хотя, бабы тебя любят. Ты им мёдом на уд мажешь?

— Чем я мажу — это моё дело, а ты завидуй молча. Девки, знаешь, они после хорошего уда, когда на нём напрыгаются, такие говорливые становятся.