Ирина Матлак - Иссушение

— Клянусь жизнью жены, что никого не убивал! — в отчаянии воскликнул Феофан, подрываясь с места. — А что касается совершенного мной, то я ни о чем не жалею! Вот вы неужели не использовали бы любой шанс, чтобы спасти жизнь любимого человека?!

— Если бы для этого требовалось убивать других, ни в чем не виновных людей, — нет, — отрезал Грэм.

— Да не убивал я их! Не убивал! — Взгляд Феофана оторвался от лорда и с мольбой направился на стоящих неподалеку студенток.

Направляясь сюда, Ника думала, что сумеет справиться с собой и принять правду, какой бы она ни была. Однако сейчас она понимала, что переоценила свои возможности. Она никогда не отличалась излишней сентиментальностью, но сейчас у нее внутри все переворачивалось. Даже без эмпатии она видела, что повар говорит искренне, без капли лжи. Клятва, тем более жизнью любимой жены, — это не пустой звук. Но даже если его слова были правдивы, это не меняло того, что он незаконно использовал изобретение и с его помощью качал чужую энергию.

— Ты хотя бы осведомлен о том, что прибор, тобой используемый, является секретной разработкой, которую курирует король? — спросил Грэм, сверля его взглядом, от которого хотелось немедленно сорваться с места и бежать без оглядки. — Осознаешь, чем тебе это грозит?

Судя по безнадежности, исказившей его лицо, Феофан прекрасно об этом знал. И понимал, что такое не прощают. Если бы ему назначили пожизненное заключение в Даароне — это можно было бы считать милостью. Преступления против короны всегда карались смертью, а совершенные им действия можно было расценивать именно так.

— Только Мик и Джейн… они здесь ни при чем, — выдавил из себя повар, захлебываясь отчаянием. — Это все я, они не знали…

Грэм некоторое время молчал, не сводя с него тяжелого взгляда. Элементаль и страж бесшумными тенями стояли поблизости, готовые в любой момент исполнить указания лорда. Ника с Джолеттой тоже не издавали ни звука, и в комнате повисла вязкая, напряженная тишина. Она длилась не дольше пары минут, но, казалось, что за это время Феофан успел превратиться из пышущего здоровьем мужчины в дряблого старика. Он ждал оглашения своего приговора, и каждая секунда становилась для него убийственно долгими годами.

— Томас кому-нибудь продавал иссушители? — наконец спросил лорд, прервав гнетущее молчание.

От его голоса Феофан нервно дернулся и, в который раз совладав с эмоциями, ответил, что не имеет об этом ни малейшего представления. В этот момент Ника не выдержала и решила вмешаться, посчитав, что ее сведения могут оказаться полезными.

— Когда я была в его мастерской, то проверила чувства Томаса при помощи эмпатии. Я не знаю, как это выразить словами, но… от него исходило столько негатива, что это ощущалось буквально физически. Страх, обреченность и самое главное — желание выгоды. Понимаю, что я всего лишь первокурсница, да к тому же иномирянка, узнавшая о магии меньше месяца назад, но на этот раз я уверена в том, что говорю.

— И иссушитель, который ты у него видела, был вовсе не муляжом, — кивнул Грэм, на удивление серьезно восприняв сказанное.

Затем он приблизился к Феофану и велел посмотреть ему в глаза. Без лишних слов было понятно, что лорд собрался делать, но повар даже не думал возражать. В следующую секунду он сильно напрягся и побледнел, хотя, казалось бы, бледнеть уже просто некуда. Феофан не проронил ни звука, и лишь с силой сжатые кулаки свидетельствовали об испытываемой им боли.

После того как лорд заглянул в его сознание, он отошел на шаг назад и задумчиво произнес:

— Значит, не врал… что ж, это несколько облегчит твою участь. Я не стану давать делу ход, пока не найду настоящего убийцу. До этого времени тебе запрещено покидать пределы не только академии, но и общежития. Рик, проследи. Станешь работать как обычно и делать вид, что ничего не случилось. Когда виновный будет найден, вами обоими займутся соответствующие службы.

— Но… как же Джейн? — осмелился возразить повар. — Как она там будет, если я перестану ее навещать…

Взглядом Грэма можно было резать без ножа, и, наткнувшись на него, Феофан моментально смолк. Не проронив больше ни слова, лорд круто развернулся и покинул комнату. Студентки и страж пошли следом за ним, а элементаль остался с поваром, исполняя данное ему указание.

— Что, если кто-то захочет прочитать его мысли? — спросила Джолетта, когда они оказались в коридоре.

— Поставил блок, — сухо ответил Грэм, которому в этот момент было не до глупых расспросов.

Всем было о чем подумать, и студентки, вернувшись в свою комнату, некоторое время сидели молча, погрузившись в себя. Ника не оправдывала действий Феофана, но ей было искренне его жаль. Жаль Джейн, которая цеплялась за жизнь, даже не подозревая, какой ценой достается это лечение. И больше всего жаль Мика — всегда такого добродушного и веселого. Что с ним станет после всего этого? Если мать умрет, а отца отправят в Даарон, как он будет жить?

— В одном я его хорошо понимаю, — внезапно произнесла Джолетта, смотря куда-то вдаль. — Если бы у меня была хоть какая-то возможность удержать близкого человека — я бы сделала все. Абсолютно все.

Говоря это, Джолетта думала о матери. Она действительно была готова пойти на любой отчаянный шаг, лишь бы ее вернуть. Вновь почувствовать себя любимой, нужной и окруженной заботой. Слышать ее ласковый голос, рассказывать о своих победах, неудачах и всегда находить понимание.

Ника промолчала.

В этот момент ей тоже вспомнилась мама, с которой сейчас их разделяла целая вселенная. Как она там? Вспоминает ли о ней? Увидятся они еще когда-нибудь? Нике было больно, но, в отличие от того же Феофана, она знала, что ее мама сейчас жива и здорова. Пускай где-то там, в другом мире, но она есть.

После только что случившегося на душе остался неприятный осадок. Барабанящий по стеклам дождь нагонял тоску и еще больше погружал в состояние меланхолии. Нужно было идти на последнюю пару, но на это не было никакого желания. У Ники сейчас стояло прорицание, и этот предмет был последним в списке тех, какие ей хотелось бы посетить.

— А у меня — новые изменения, — вновь заговорила Джолетта, сменив тему. — Бородавки исчезли.

Ника переместилась со своей кровати на соседнюю и, оказавшись рядом с соседкой, внимательно всмотрелась ей в лицо. Кожа стала ровной и бархатистой, на щеках появился приятный розоватый румянец, а бородавки действительно исчезли.

— Когда? — задала Ника вопрос, которым Джолетта мучилась уже несколько часов.

— Понятия не имею, — признала соседка. — Заметила только сегодня днем.

— Давай думать. Вспоминай, что ты делала в последнее время такого, что не было свойственно тебе раньше?