Светлана Гольшанская - Десять тайн Охотника на демонов

В долине к тому времени собралась довольно большая толпа народа, ничуть не меньше той, что участвовала в охоте на волков. Все присутствующие были одеты в белые плащи, а их лица закрыты черными масками. На возвышении стоял человек и громко вещал голосом Сатильона.

— Разве мы не предупреждали кроля о необходимости принятия правильной веры? Разве не говорили, что только в Едином наше истинное спасение? Но нет, побоявшись поступиться своей властью и польстившись на посулы нечестивых, он развязал кровопролитную войну с нашим когда-то добрым соседом и верным другом. Нас заставили биться против собственных братьев с другой стороны Ланжуйского леса, обложили непомерными налогами. Из-за его прихоти наши дети умирают от голода в нищете и неверии. Только вытравив эту заразу с нашей земли, мы сможем вернуть назад старые добрые времена, когда Ланжу правили единоверцы. Для очищения нам послан был этот священный зверь. Он истребит скверну и станет тем камнем, который поднимет лавину. И пожар восстания охватит не только провинцию Ланжу, но и всю неверующую Норикию. Так давайте же почтим этого зверя и смиренно склоним перед ним головы…

Откуда ни возьмись на помост вскочил белый всадник на такой же белой лошади с горящими потусторонним светом глазами, и заговорил голосом мертвеца:

— Тот, кто зверю нечестивому поклоняется, сам погибнет от его когтей. Кто придет к нам с оружием, сам от него падет. Проливший невинную кровь, да понесет заслуженную кару. Предатель да убоится неотвратимого возмездия нашего. Да разверзнется земля от праведного гнева. Да поглотит она демонов, ее осквернивших. Да освободится этот край от лиха подлого. Да погибнет оно на острие наших клинков. Да будет так!

— Да будет так! — эхом отозвались ему со всех сторон такие же белые всадники.

Толпа взревела от ужаса и бросилась врассыпную.

— Да будет так! — заливаясь зловещим хохотом, выкрикнул единственный оставшийся на месте заговорщик.

Рядом с ним стояла раненая кошка и свирепо глядела на белого всадника на помосте, как будто знала, что это он виноват в ее мучениях. Заговорщик положил уродливую, покрытую шрамами руку животному на загривок, а здоровой сорвал с лица маску. Это был Кристоф, сын графа де Моро. И глаза его, один голубой, другой зеленый, тоже горели в темноте, но только не от чудесного порошка. Николаса аж передернуло от ощущения чего-то настолько враждебного и мерзкого, что с ним мог сравниться разве что Ловец желаний из Дрисвят. Кристоф зачем-то поманил его рукой с маской или вовсе не его, а Вестфольду. Кобыла пронзительно взвизгнула, и, не слушая всадника, помчалась на графского сына. Глаза Кристофа широко распахнулись от удивления, но он не стушевался и указал своей кошке на приближающегося всадника. С диким рычанием животное бросилось на лошадь, Николас едва успел соскочить на землю. Оставшись без всадника, Вестфольда легко увернулась от когтей хищника и ударила его в макушку коваными копытами. Кошка отступила на несколько шагов, мотая головой, чтобы разогнать кружившиеся вокруг нее звезды, а потом снова пошла в атаку.

Кристоф сладко облизнулся, глядя на битву двух животных, и вынул из-за спины странной формы меч. Николас поднялся с земли и попробовал выбить оружие из рук противника телекинезом. Не сработало так же, как с кошкой. Охотник поднял меч и встал наизготовку.

— Я знаю, кто ты. Ты — Ловец желаний. Я встречал таких, как ты раньше, — хриплым от напряжения голосом сказал Николас.

— Фу, что за вульгарное имя? Никакого уважения к древним. И чему вас только ваши боги учат? — усмехнулся Кристоф, его глаза загорелись еще ярче. — Я тень, призрак, ждавший своего часа в самом темном уголке мира, пока этот глупый тщеславный юноша не приполз ко мне на коленях, умоляя спасти его от гибельных ран, нанесенных Муспельсхеймскими хищниками. И я принял его, как родитель принимает свое блудное чадо, и наставил его на путь истинный, на путь Единого. Я бы мог сделать то же самое для тебя. Закончив свои дела здесь, тебе придется вернуться в Дюарль и служить там дрессированным медведем, но я мог бы освободить тебя от этих оков. Прими меня и получишь то, чего так желает твое сердце.

— Сменить одного хозяина на другого? Какой в этом смысл? — криво усмехнулся Николас.

— Ты очень интересный человек, мастер Николас. Давненько я не встречал такого противника. Очень жаль, что придется тебя убить.

С этими словами Кристоф взмахнул мечом. Тот просвистел в воздухе, будто кнут, и вытянулся в размерах. Оказалось, что он состоял из мелких пластин, соединенных между собой леской из невероятно гибкого метала. Лезвие чуть не достало до лица Николаса.

— Забыл предупредить, мой меч тоже смазан Элапедаем.

Охотник, не теряя времени даром, контратаковал противника. Хлесткий меч-кнут не позволял ему подойти на расстояние удара. Лезвие плясало вокруг него, будто пламя, и он не мог вырваться из его плена. Мышцы загудели от сильного напряжения. Николас двигался на пределе своих возможностей, но все равно не мог пробиться сквозь защиту противника. Оставалось лишь отчаянно отбиваться. Леска обмоталась вокруг его меча. Пластины сжали его с двух сторон и, прежде никогда не подводившая его сталь, дала трещину. Меч рассыпался на осколки, а одна из пластин оцарапала плечо.

Охотник отшатнулся, чувствуя подступившую к горлу дурноту. Перед глазами все поплыло.

«Возьми меч, Николас», — прозвучал в его голове голос Мертвого бога, который он не слышал вот уже почти два года.

«Но он сломался», — слабо возразил Николас.

«Не этот меч», — ответил Безликий.

«Прими меня, хозяин», — к его голосу прибавился еще один, скрипучий, с металлическими нотками. — «Я обещаю служить тебе верой и правдой, только не позволяй ему завладеть мной».

«Но… да какая к демонам теперь разница», — в отчаянии подумал Охотник. Меч выскочил из висевших на боку кобылы ножен и перелетел к нему в руку. Рукоять больно впечаталась в кожу. Клинок завибрировал и окрасился в фиолетовый цвет. Николас с трудом поднялся на ноги и пошел в атаку.

— Как ты еще держишься? — удивился Кристоф. — Нет, этого не может быть…

Над головой снова просвистел меч-кнут, но Николас легко от него увернулся, двигаясь навстречу противнику. Движения Кристофа неожиданно замедлились. Охотник с легкостью их предугадывал и парировал, пока не добрался до своей цели. На этот раз он сам позволил леске намотаться на лезвие своего клинка, а потом резко крутанул его на себя. Леска резко отскочила и намоталась вокруг тела Кристофа. В следующий миг Николас пронзил его грудь фиолетовым клинком и несколько раз повернул его для верности. Графский сын грузно осел на землю и захрипел. Из глаз потоком хлынула вонючая темная жидкость. Тело на глазах начало разлагаться.