Диана Удовиченко - Семь камней радуги

– Да, но Милана подвергалась опасности. Если бы ее сумели поймать, шейх наверняка приказал бы ее казнить, - возразила Виктория.

– Никакой опасности не было, - отмахнулся Гольдштейн.

Макса поразила неприятная догадка. Он нагнулся к уху Льва Исааковича и шепотом спросил:

– Так вы что, знали все заранее? И что Милану похитят, и как она себя поведет?

– Скажем так, я предвидел примерное развитие событий, и не ошибся.

Максу стало неуютно. Он задумался: как можно доверять человеку, который считает возможным манипулировать другими людьми, пусть даже во имя достижения успеха? Ведь сегодня все они стали пешками в игре Гольдштейна. И где гарантия, что он не применит дар предвидения в своих интересах? Вспомнилось мамино предостережение: Оранжевый может быть опасен. Человек, способный видеть будущее и угадывать мысли окружающих, обладает большой властью над людьми и событиями. Может быть, он предатель? Как это проверить?

Макс наскоро перекусил и пошел в свою комнату. Вскоре туда приплелся уставший Роки и улегся на кровать. Максу не спалось. Он принял душ и подошел к окну. Странно, но на улицах Торгового города ночью не видно было жутких призраков, так пугавших его в лесу и горах. Может быть, дело в ярком свете уличных фонарей, или привидения боятся мест большого скопления людей? Его размышления прервал стук в дверь. В комнату вошел Гольдштейн. Он присел на край кровати и сказал:

– Я хочу с тобой поговорить. За ужином я заметил, что ты недоволен моим поступком. Ты мне не доверяешь, правда ведь?

– Как я могу вам доверять, если вы, зная о том, что случится, не потрудились поставить нас в известность?

– Если бы я сообщил, что Милану похитят, ты согласился бы на это?

– Нет, конечно. Ни я, ни Виктория не допустили бы похищения.

– Вот именно. А я знал, что все закончится благополучно. И знал, что кони шейха - самые быстрые и выносливые, а другим путем нам их было не заполучить.

– Вы манипулировали нами, - возмутился Макс, - Это непростительно, мы не должны ничего скрывать друг от друга, если хотим дойти до конца. Я теперь не знаю, на что вы еще способны…

– Я не предатель, - перебил его Гольдштейн, - Поверь мне. Сначала я хотел помочь вам купить коней, объяснить, где искать Синюю, и распрощаться с вами. Я решил соблюдать нейтралитет. Но потом…- он передернулся.

– Что же было потом? - поинтересовался Макс.

– Я видел Черную королеву, - прошептал Лев Исаакович, бледнея, - В ту ночь, когда вы легли спать, я пошел в душ. И там в зеркале появилась она…

– Как она выглядит? - недоверчиво поинтересовался Макс, все еще подозревая Гольдштейна во лжи.

– Ей лет тридцать. Не красавица, не уродина. Белокожая, черноволосая. Но дело не во внешности. Ее глаза…В них нельзя смотреть. Она подавляет волю, как будто гипнотизирует.

– И что же она от вас хотела?

– Она потребовала, чтобы я убил вас. Зарезал во сне, или отравил за едой. А ваши камни отвез ей. Взамен она обещала мне власть над Второй гранью.

Макс почувствовал холодный ужас. Они прошли Гиблые горы, побывали в черт знает каких переделках, а закончить жизнь могли здесь, в этом комфортабельном доме. Он спросил:

– И что было потом?

– Потом она предложила мне заглянуть в будущее. Я видел в зеркале себя на троне, несметные богатства, принадлежащие мне, людей, довольных моим правлением. Я был не в себе, и уже готов был согласиться. Но меня спас мой дар. Сквозь красивые картинки, которые показала мне Черная, вдруг стали проступать другие. Я увидел ужасные разрушения, пепелища на месте городов и деревень, и трупы, горы трупов. Я слышал, как рыдают матери по своим детям, чувствовал запах разложения и гари… - Гольдштейн замолчал, видимо, снова переживая весь ужас той ночи.

– И что вы сделали? - осторожно спросил Макс, уже испытывая сочувствие к собеседнику.

– Я отказался, - просто ответил Лев Исаакович, - И решил идти с вами. Черная королева исчезла. Так что, если я сделал сегодня что-то не так, то извини меня. Но я не предатель.

– Я вот что не могу понять, - задумчиво проговорил Макс, - Если эта Черная такая всемогущая, почему же она сама не явится к нам? А она то посылает Серых странников с наемниками, то пытается подкупить вас. Не проще ли ей самой разделаться со всеми нами?

– Не знаю, я не могу провидеть ее поступки. Но думаю, что причина та же, что и у Белого: Бессмертные не могут вмешиваться в борьбу людей. А может, она пока еще недостаточно сильна. И еще одно. Я заметил, что она беременна.

Макс почувствовал, как по спине прошел холодок: пророчество сбывалось. Тут ему в голову пришла интересная мысль. Он ринулся в ванную, не включая свет, заглянул в огромное зеркало, и произнес, как в детстве, при игре в пиковую даму:

– Черная королева, явись! Черная королева, явись!

Он повторял эту фразу снова и снова, всматриваясь в зеркало. Наконец, по поверхности стекла прошла серая рябь, и в глубине отражения появился неясный силуэт. Он начал быстро приближаться, и Макс увидел перед собой черноволосую женщину. На ней было свободное темное платье, мягкими складками обтекающее большой живот.

– Посмотри мне в глаза, - властно произнесла женщина.

Макс изо всех сил пытался сопротивляться чужой воле, но чувствовал, что слабеет. Его взгляд вопреки его желанию притягивался к глазам Черной. Наконец, их взгляды встретились.

– Ты станешь моим верным слугой, исполнишь все мои приказания, - позвучал голос из глубины зеркала, - Ты будешь моим… моим…

Макс погружался в черную бездну безволия, уже почти не чувствуя себя, своих мыслей и желаний. Желание осталось одно - быть верным рабом этой прекрасной и мудрой женщины.

– Не смотри ей в глаза! - раздался сзади крик Гольдштейна.

Последним усилием Макс закрыл глаза. Притяжение зеркала не исчезло, но немного ослабло. Он попытался сосредоточиться на сопротивлении враждебной воле и почувствовал, как силы понемногу возвращаются к нему. Затем пришло уже знакомое ощущение: пальцы рук покалывало от потока проникающей в них энергии, в груди как будто скручивалась тугая спираль, которая могла вот-вот развернуться… Макс почувствовал себя невероятно сильным, он вдохнул полной грудью, открыл глаза, и резко выбросил обе руки вперед, в сторону зеркала. Раздался жалобный звон, и в разные стороны брызнули сияющие мелкие осколки стекла. Зеркало разлетелось на тысячи кусочков.

– Что это было? - потрясенно спросил Гольдштейн, отряхивая халат.

– Не знаю… Наверное, это и есть мой дар…- ответил Макс.

– А ты можешь им управлять? Ты его чувствуешь сейчас? - Лев Исаакович положил Максу руки на плечи и внимательно смотрел в глаза.

– Ничего я не чувствую. Накатывает иногда что-то странное, и проходит.