Диана Удовиченко - Семь камней радуги

– Да прекратишь ты ворочаться? - взвизгнул Роки, - Дай поспать!

Вздохнув, Макс попытался расслабиться и прогнать тяжелые мысли. Он решил вспомнить что-нибудь приятное, и через некоторое время в памяти всплыло нежное девичье лицо, глубокие синие глаза грустно смотрели на него. Айрис! Или Аня? Какая все-таки красивая! Макс улыбнулся и уснул.

Он проснулся от стука в дверь.

– Пора вставать! - прощебетала из коридора Милана, - Завтракаем и в дорогу!

Макс сел на кровати, оглядывая комнату. В ту же секунду он вспомнил о ночном происшествии. Он встал, оделся и подошел к кровати Гольдштейна, который все еще спал. Роки, всегда бодрый и жизнерадостный с утра, вскочил на грудь Льва Исааковича и принялся тыкать носом в его щеку.

– Все, все, встаю, - проговорил тот.

Гольдштейн приподнялся на локте и через силу улыбнулся Максу. Выглядел он неважно: под глазами мешки, лицо побледнело, губы приобрели синюшный оттенок.

– Что с вами? Вы плохо себя чувствуете? - спросил Макс.

– Да, что-то нехорошо, - признался Гольдштейн, свешивая ноги на пол.

Он медленно оделся и подошел к умывальнику. Все его движения были какими-то неуверенными и слишком плавными, как у тяжело больного человека. Макс наблюдал за ним с возрастающим беспокойством. Поймав его взгляд, Лев Исаакович успокаивающе сказал:

– Не волнуйся ты так! Мне же не семнадцать, я плохо выспался, перенервничал из-за вчерашнего нападения, вот сердце и барахлит. Сейчас позавтракаю, выпью чаю, и буду как новенький.

Но и за завтраком ситуация не изменилась. Гольдштейн почти ничего не ел, только пил много чаю. Он становился все бледнее. Видно было, что он держится из последних сил.

– Что с ним? - шепотом спросил Макс у Виктории.

– Надеюсь, не то, о чем я думаю, - непонятно ответила девушка.

После завтрака она поднялась вместе с Максом и Гольдштейном в их комнату и попросила:

– Лев Исаакович, давайте посмотрим вашу рану.

Она сняла повязку с его запястья. Края царапины покраснели, вокруг образовалась небольшая припухлость. Виктория выглядела очень расстроенной.

– Болит? - спросила она.

– Нет, совершенно ничего не чувствую.

– Отдохните, Лев Исаакович, - Виктория потянула Макса за дверь.

– Срочно нужен лекарь, - сказала она.

– Но ты же сама врач! - не понял Макс.

– Врач здесь не поможет. Видимо, кинжал наемного убийцы был смазан каким-то ядом. Нужно противоядие. А все лекари Второй грани занимаются ворожбой и алхимией. Может быть, не поздно еще что-то сделать.

Они спустились в трактир и спросили хозяина, где можно найти лекаря.

– Есть тут один, недалеко, - медленно начал тот.

– Ну, так пошли, покажешь, - вышла из себя Виктория, - Макс, останься с Гольдштейном.

Девушка ухватила хозяина за рукав и, таща его за собой, быстро выбежала из трактира. Вздохнув, Макс поплелся назад. В комнате он застал Милану и Аню. Девушки присели около кровати Гольдштейна. Милана вытирала лоб больного, подавала стакан с водой, а Аня молчаливо застыла рядом, жалко ссутулившись, как будто сжавшись в комочек.

– Что, Анечка? - Макс приобнял девушку за плечи.

– Ему больно, Льву Исааковичу, - еле слышно прошептала Аня, - И очень страшно.

– Сейчас Виктория приведет лекаря, и он обязательно поможет, - успокоил ее Макс, сам, впрочем, не особенно веря своим словам.

Если бы от яда, которым пользуются наемные убийцы, существовало противоядие, все было бы слишком просто.

Наконец, дверь распахнулась, и в комнату ворвалась Виктория. За ней чинно следовал маленький бородатый человечек в пестром парчовом халате и большой чалме. В руке лекарь держал громоздкий и, видимо, тяжелый, ларец с ручкой. Он поставил ларец на прикроватную тумбочку и откинул кованую крышку. Внутри находилось множество пузырьков, склянок, мешочков и фигурных флакончиков. Лекарь подошел к кровати Гольдштейна, взял его за руку и осмотрел царапину на запястье. Он недовольно покачал головой и прижал ухо к груди пациента, видимо, слушая его сердцебиение.

– Дайте мне кинжал, - лекарь протянул руку, в которую Виктория осторожно вложила оружие, поранившее Гольдштейна.

Человечек хмыкнул и спросил:

– На вас напал наемный убийца? Такой кинжал может быть только у него.

Он указал на рукоять, на которой было выгравировано изображение горного тигра.

– Это его имя. Все члены клана берут себе имена зверей.

Осведомленность и догадливость лекаря начинали нервировать. Виктория вложила в его морщинистую руку несколько золотых:

– За молчание. И все-таки, займитесь больным.

– Не волнуйтесь, я умею хранить тайны, - гордо ответил лекарь и вновь повернулся к Гольдштейну.

Тот тяжело дышал, видимо, у него немного поднялась температура, так как на висках выступила испарина, щеки порозовели, а в глазах появился лихорадочный блеск.

Человечек потянулся к ларцу, вынул из него пузырек с белой прозрачной жидкостью, и, открыв флакон, капнул немного на лезвие кинжала. Оно тут же окрасилось в красный цвет.

– Да, кинжал отравлен, это несомненно.

– У вас есть противоядие? - нетерпеливо выкрикнула Виктория.

– Для того чтобы применить противоядие, необходимо в первую очередь знать, какой яд был применен. Я могу лишь сказать, что это яд какого-то животного. Но какой именно - это секрет клана наемных убийц.

– И что же, он умрет? - прорыдала Милана, поглаживая Гольдштейна по плечу, - Неужели ничего нельзя сделать?

Лекарь задумался, попеременно глядя на всех присутствующих. Видимо, для того, чтобы сделать его размышления более продуктивными, Виктория сунула ему в руку еще столбик золотых монет.

– Есть один человек, который, возможно, может вам помочь, - сказал эскулап, пряча монеты в карман халата, - К западу отсюда, в нескольких часах пути, живет отшельник.

– При чем здесь отшельник? - удивилась Милана.

– Он может лечить людей. Так говорят. Некоторых он поднимал со смертного одра. Не знаю, кто он: монах, святой, великий ученый, или просто безумец, только к нему обращаются, когда уже нет никакой надежды. Он берется лечить не всех, его придется уговаривать.

– Я уговорю, - грозно пообещала Виктория.

– Тогда езжайте прямо сейчас, возможно, он сможет найти противоядие. Это ваш последний шанс. Яд распространяется медленно, но когда дойдет до сердца, ваш друг умрет.

Лекарь собрал свой сундучок, откланялся и вышел.

– Лев Исаакович, вы сможете ехать верхом? - спросила Виктория.

Гольдштейн попытался приподняться, но страшно побледнел и рухнул обратно на кровать.

– Ясненько… - протянула девушка, - Придется искать повозку.

Он подкинула на руке туго набитый кошелек и выбежала из комнаты. Через некоторое время во дворе стоял небольшой возок, в который были впряжены Звезда, Гром и Ветер. Несколько работников постоялого двора вместе с хозяином вынесли Гольдштейна и аккуратно усадили его на мягкую скамеечку внутри возка. Напротив села Милана, у нее под ногами устроился Роки, которого Макс уговорил ехать в возке для охраны. Аня устроилась на козлах.