Диана Удовиченко - Семь камней радуги

– Роки, успокойся, видимо, под буфетом есть щель, она уже убежала, - увещевал Макс.

– Это ужасно! Я теперь не смогу спать! - причитала Милана.

Хозяйка, все это время с доброжелательным интересом наблюдавшая за погоней, сказала:

– Да, крыс у нас полно. Мы уже привыкли. И вывести их невозможно. Чего мы только ни делали: и ловушки ставили, и крысиный яд раскидывали, и попа приглашали. Ничего не помогает. Плодятся проклятые твари, ничего их не берет.

– А может, стоит кота завести? - предложил Макс.

– Коты их боятся. У соседей крысы двух котов сожрали. Так что остальные теперь ночью забираются повыше и из комнат носа не высовывают.

Ужин прошел мрачновато. Все ели без особого аппетита. Макс все время представлял, как крысы бегают по хлебу, вгрызаются в копченый окорок, и наконец ему совершенно расхотелось есть.

– Пойду, пожалуй, спать, - сказал он, поднимаясь с табуретки.

– Да-да, пора уже, - поддержала его Милана, опасливо озираясь по сторонам.

Хозяйка, не сводя преданных глаз с Эдуарда, проводила гостей в их комнаты. Мужчинам досталась сыроватая тесная горница, в которой стояла узкая кровать и два грубо сколоченных низких топчана. Постельного белья здесь, видимо, не полагалось, подушки пахли плесенью. Макс, не раздеваясь, устроился на одном из топчанов, подложил под голову свернутый плащ и накрылся пледом из донного льна. Роки, как всегда, свернулся клубочком в его ногах. Эдуард занял второй топчан, а кровать досталась Гольдштейну, который, невзирая на неудобства, моментально захрапел. Максу не спалось, он не мог забыть слова хозяйки о крысином нашествии. Он не боялся крыс, но, как всякий нормальный человек, испытывал по отношению ним вполне естественную брезгливость. Поэтому при мысли о том, что, проснувшись, он может обнаружить на своей подушке или на груди крысу, его бросало в дрожь. Эдуард тоже ворочался на соседнем топчане. Макс приподнял голову и тихо позвал:

– Эдуард…

– Ты можешь звать меня просто Эдик, - раздался ответный шепот.

– Эдик, слушай, а какой у тебя дар?

Тот немного помолчал, а потом как-то неуверенно ответил:

– Неотразимость.

– Что-что? - не понял Макс.

– Неотразимость. Я могу покорить любую женщину.

Макс озадаченно замолчал. Неотразимость не показалась ему таким уж ценным качеством. Он и сам пользовался успехом у девушек, и не считал, что для этого надо обладать каким-то магическим даром. Максу вполне хватало собственного обаяния, и он совсем бы не хотел, чтобы на него вешались все окружающие дамы. Жизнь превратилась бы в кошмар! К тому же на фоне эмпата, экстрасенса, мастера иллюзий и женщины-воина Эдик выглядел бледновато. Свой дар Макс в расчет не брал, потому что сам еще до конца не понял его сути, но, тем не менее, способности Эдика казались ему весьма сомнительными. Видимо, тот и сам так считал, потому что, когда он заговорил снова, в его голосе явственно слышались нотки обиды и разочарования:

– Правда, мой дар имеет еще и обратную сторону.

– Какую? - заинтересовался Макс.

– А ты сам не догадываешься? Мужчины испытывают ко мне обратные чувства. Они ненавидят меня с той же страстью, с какой женщины любят. И из-за этого я постоянно влипаю в неприятные истории.

Макс прислушался к себе и заверил Эдика:

– Я ничего такого по отношению к тебе не испытываю.

– Ты Носитель. Ваши девушки тоже на меня никак не реагируют.

– Ты только Аню не тронь, и все будет в порядке, - предупредил Макс.

– Не трону. Ты знаешь, я с вами отдыхаю. Мне так надоело, что на меня постоянно вешаются все бабы, а их мужья и женихи все время вызывают меня на дуэль!

– И как же ты выходишь из положения?

– Пришлось научиться обращаться со всеми видами оружия. Слава богу еще, что дар не действует в Первой грани. Иначе меня давно бы уже кто-нибудь пристрелил. Или переехал джипом.

Вспомнив, как моментально расцвела под взглядом Эдика хозяйка постоялого двора, Макс успокаивающе сказал:

– Не расстраивайся, я думаю, твой дар нам еще пригодится.

– Хотелось бы верить, - уныло вздохнул Эдик.

Некоторое время Макс лежал на спине, размышляя о странном даре своего нового товарища. Затем, придя к выводу, что такой дар больше похож на проклятие, незаметно для себя задремал. Во сне он увидел себя идущим по длинному университетскому коридору. Со всех сторон открывались двери, из них выбегали многочисленные юные студентки и солидные дамы-преподавательницы и вешались Максу на шею с криками: "Неотразим!" Он задыхался в этих объятиях и мечтал лишь о том, чтобы куда-нибудь спрятаться. Наконец, Макс увидел в конце коридора дверь с табличкой "Кафедра математики" и рванулся туда, судорожно извиваясь, чтобы цепкие ручки девиц и дамочек не смогли снова его ухватить. Когда до спасительной двери оставалось каких-то два шага, она распахнулась, и на пороге возник преподаватель по фамилии Хан. "Не видать тебе зачета, жиголо!" - заорал Хан и пошел на Макса, воинственно размахивая перед собой блестящим, синим интегралом…

Проснувшись в холодном поту, Макс увидел во тьме светящиеся глаза и ощутил какое-то шевеление около своих ног. Присмотревшись, он понял, что это Роки. Пес, не отрываясь, смотрел в угол комнаты, и тихо продвигался к краю топчана. Вдруг он стремительно соскочил на пол и молча кинулся к двери. Раздался тихий скрип, и Роки исчез в темноте коридора. Дверь почему-то оказалась не заперта. Вспомнив рассказ хозяйки, Макс встревожился. Скорее всего, пес увидел крысу, и решил поохотиться. Схватив с подоконника ночную лампу, Макс зажег ее и быстро вышел из комнаты. Роки нигде не было видно, но в конце коридора слышалось цоканье его коготков по деревянному полу. Затем снова раздался скрип: видимо, пес сумел выбраться на улицу. Макс побежал за ним. В тусклом лунном свете он увидел темный четырехлапый силуэт, быстро удаляющийся вверх по улице. Впереди него еле различалась маленькая, стремительно движущаяся тень, в которой можно было угадать крысу.

– Роки, вернись сейчас же! - завопил Макс и пустился вдогонку.

Он быстро бежал по безлюдным улицам, стараясь не упустить из виду темное пятно, в котором с трудом угадывал своего пса. "Поймаю - отшлепаю!" - свирепо думал он, стараясь отгонять от себя тревожные мысли. Роки двигался молча, он не лаял и не рычал, видимо, не желая спугнуть добычу. Преодолев таким образом несколько городских улиц, Макс вслед за псом очутился на окраине, где были беспорядочно разбросаны совсем уж жалкие лачуги. Роки миновал их и выбежал на пустырь, посреди которого стоял старый полуразвалившийся дом, зиявший черными провалами окон. Пес замешкался у двери, старательно что-то вынюхивая. Макс почти настиг его, но в этот момент Роки, видимо, на что-то решившись, кинулся в просевший проем. Выругавшись сквозь зубы, Макс повыше поднял лампу и вошел в развалины. В нос ударил тяжелый запах гнили, сырости и еще чего-то трудноопределимого. "Крысами пахнет!" - понял Макс, содрогнувшись от отвращения. Где-то внизу раздавалось тяжелое сопение уставшего от быстрого бега Роки. Присмотревшись, Макс понял, что пес спускается в подвал, куда ведут каменные, скользкие от плесени ступени. Он принялся тоже спускаться по ним, каждую секунду страшась услышать жалобный собачий взвизг. Макс уже понял, что заброшенный дом - настоящее крысиное гнездо. Он чувствовал отовсюду взгляды внимательных глаз, слышал затаенное шевеление множества тел, и ждал, что сейчас, вот сейчас, отвратительные зверьки выползут наружу, и покроют пол серым шевелящимся ковром. Что он тогда будет делать - Макс не знал, но не мог оставить своего верного друга на растерзание грызунам. Между тем Роки спускался все ниже и ниже. Макс уже потерял счет ступеням, понимал только, что находится глубоко под землей. Дышать становилось все тяжелей, невыносимая вонь, казалось, сгущается настолько, что становится осязаемой.