Анна Полянская - Волшебники в бегах. Часть 1

А потом начались видения о войне — обрывочные, расплывчатые, это позднее они обрели нынешнюю четкость. Она видела, как люди сражаются друг с другом и как эльфы убивают людей, видела изломанные тела под палящим солнцем и целые поля мертвых, где хозяйничали стервятники.

Сперва подобные картины вызывали у нее ужас и ночные кошмары, после она привыкла и даже пыталась рассмотреть детали, которые позволили бы сделать хоть какие-нибудь выводы. Ибо одного нельзя было никак понять из этих не столь уж частых видений — когда это случится и почему, проклятье, почему?! Это доводило ее едва ли не до исступления. Нинна бродила по унылой, почти лишенной растительности, растрескавшейся от недостатка влаги земле, и ей казалось, что она бьется головой о каменную стену. Она понимала только одно — что не хочет, чтобы эта война произошла, и существовал единственный, как она думала, способ ее предотвратить. Его она и изложила отцу одним далеко не прекрасным летним вечером.

Отец выслушал ее молча, не перебивая и не переспрашивая, после чего ровным спокойным тоном произнес два слова:

— Ты рехнулась.

— Вы можете предложить что-то другое, отец? — так же ровно ответила она.

— Нет, не могу, но то, что городишь ты, просто вздор. Не ожидал от тебя, Нинна, ты всегда была благоразумной девушкой. Нападать на северных эльфов в их Лесах, да еще не имея для этого достаточного повода, — чистой воды самоубийство.

— Понадобится немало магов, это верно, но ведь вы обладаете соответствующим влиянием и сможете…

— Никто на это не пойдет, — оборвал он. — И я в том числе. Больше половины поляжет еще прежде, чем мы доберемся до их столицы. Совет земель никогда не даст согласия на подобную авантюру, а Совет магов и подавно, даже если мне позволят поставить там этот вопрос. Кроме того, что делать с южными эльфами? Ведь их ты тоже видела, как я понимаю.

— Да, но, возможно, удастся просто выставить их с нашей территории, обезопасить себя от нападения с моря с помощью сильного флота, разместить гарнизоны в горах и у переправ через Дейну.

— Иногда мне кажется, что лучше бы уж ты поменьше читала, — проворчал отец. — Глупость — не самый страшный недостаток для женщины, а вот глупость, подкрепленная образованием… Ну хорошо, допустим, ты добилась своего. Северных в графствах и так очень мало, их исчезновения мы почти и не заметим, а южные? Наши торговые связи с ними столь обширны и так глубоко укоренились, что их разрыв сильно подорвет экономику прибрежных областей, и тебя это тоже коснется, между прочим. Кроме того, не забывай, сколько людей давно обитает по ту сторону Эвельенского хребта. Их ты что, предлагаешь насильно депортировать в графства? Или сделать жертвами этой вынужденной изоляции, так как я почти уверен, что даже миролюбивые, в общем-то, южные эльфы рано или поздно озлобятся, и тогда начнутся погромы. Мне до этого, скажу прямо, особого дела нет, но раз уж ты, дочь, так заботишься о будущем своей расы, изволь принимать это в расчет. А лучше вообще оставь подобный вздор.

То, что он говорил, было удручающе логичным и правильным, но…

— Но как же война, отец? — тихо спросила она. — Разве вы хотите, чтобы она случилась?

Он раздраженно стукнул кулаком по стене:

— Да с чего ты вообще взяла, что эту проклятую войну развяжут именно эльфы?! Ты же сама говорила, что не можешь понять, из-за чего начался конфликт. Может, случится как раз наоборот, хотя я сомневаюсь, что Совету земель достанет на такое безрассудства. Нужного количества упертых и твердолобых вояк там нет и не предвидится, мы же не в Торванугриме, Нинна.

— Вы упускаете из виду одно, отец, — по-прежнему тихо, но твердо сказала Нинна. — Если бы инициатива исходила от графств, сражения шли бы в Озерном крае, за Дейной или на море. С чего бы военные действия должны были сместиться так далеко на запад? На этих каменистых пустошах ничего не растет, там почти нет воды, царит нищета и очень тяжело обороняться…

— Вот именно, — в упор глянул на нее отец. — Ты все правильно понимаешь, дочь. Ни один военачальник, если только у него ума больше, чем у таракана, не позволит оттеснить себя к западным пустошам. Это означает неминуемое поражение.

— Но тогда это может означать только то, что вторжение все-таки случилось и объединенное вражеское войско огнем и мечом прошло через все графства, вынудив отступить к самому Дикому полю.

— Чушь! — взорвался он. — Это может означать, что твои видения ошибочны или что мы их неверно истолковываем. По отдельности ни северные, ни южные эльфы не смогут справиться с нашим ополчением, они слишком малочисленны, а южным вдобавок вообще неведомо, что такое воинская дисциплина. Кроме того, Совет земель наверняка поднимет старые союзнические договоренности с Торванугримом, и на помощь нам придут поднаторевшие в междоусобных стычках кланы. Даже если эльфы вновь объединятся… но такое просто невозможно, запомни это, глупая девчонка! Запомни, если не желаешь понять.

— Я понимаю одно: то, что я видела, — истина, отец, — упрямо вскинула голову девушка. — Это должно случиться так или иначе, и это случится, если мы ничего не предпримем.

На этом спокойный разговор отца с дочерью закончился, поскольку они оба вышли из себя и принялись обмениваться взаимными упреками на повышенных тонах. В конце концов отец произнес ту самую фразу и ушел, взбешенный ее упорством. Нинна постояла немного, прижавшись щекой к каминным изразцам. «Ну и пусть, — глотая слезы, подумала она. — Я все равно сделаю то, что считаю нужным. Что смогу сделать. Я расскажу людям, что их ждет, и может быть, меня послушают. Не сразу, но послушают. И тогда, может быть, этого все-таки не случится».

С тех пор прошло уже много лет, и она давно поняла, какой наивной была, понадеявшись на свое красноречие. За ней облезлым индюшачьим хвостом тащилась слава сумасшедшей фанатички, ненавидящей всех, кто не принадлежал к человеческой расе; ее слушали, как слушают выступление комической труппы, но ей не верили. Вслед ей летели насмешки и оскорбления, хорошо хоть не камни и огрызки. Ее не трогали — жалели, как блаженную. Эпоха благополучия, длившаяся уже три столетия, настраивала народ на миролюбивый лад. Но Нинна не теряла надежды, не оставляла попыток достучаться хоть до кого-нибудь. С отцом они не виделись, и она отказывалась вернуться, хотя этому ничто не препятствовало. Она училась управляться со своим даром — в одиночку, однако небезуспешно, и теперь могла провоцировать у себя видения, не дожидаясь, когда они придут сами. Но все это тем не менее ни на шаг не приблизило ее к цели. А что вообще могло приблизить? Если бы знать…

Нинна заворочалась, устраиваясь поудобнее, и принялась обдумывать недавнее видение. Что-то в нем было не совсем обычное… Она всегда странным образом теряла память, оказываясь в пустыне, помнила только, что ей нужно что-то узнать. И всегда натыкалась на мертвых. Но сегодня один «мертвец» оказался жив и даже заговорил с ней… Вот оно! Впервые кто-то из живущих в этом будущем обратился к ней, словно она и впрямь там присутствовала. А может, так и было? Или, вернее, будет? Нинна передернулась. Пережить это еще раз, наяву, не хотелось… Но нечего отвлекаться. Итак, эльф заговорил с ней, очевидно, приняв за свою. Но она же совершенно не похожа на эльфийку, разве что южную, те тоже черноглазые и темноволосые. Хорошо, пусть, он все-таки был на пороге смерти, в таком состоянии и торванугримка сойдет за эльфа, но как тогда объяснить то, что она поняла его слова? Она знала несколько фраз на южноэльфийском диалекте, и этого явно не было довольно. Нинна беспокойно сжала пальцами виски. Какая же она глупая и беспамятная, он говорил с ней вовсе не по-эльфийски, а на языке графств! И что это значит в таком случае? Что у них будут союзники среди людей? Но откуда ему знать, что она — не враг? Почему он так уверенно послал ее к неведомому Ирвиллу, как будто для первой попавшейся в западных пустошах женщины это имя непременно должно что-то означать?