Вадим Булычев - Охота за Живоглазом

— Спасибо, друг Пестрый. Ты меня успокаиваешь. Само собой, все что ни делается, все к лучшему. Но все же многих вещей можно избежать, если быть осторожным.

— Если и была ошибка, — сказал Клен, — то только с нашей стороны, Капитан. Мы поторопились с третьим даром. Вот и все. Дар был преждевременен.

— Так что это за кристалл? Или тайна? — вновь спросил отец Иван.

— Живой кристалл, — ответил Пестрый. — Капитан его так и назвал — Живоглаз. Это кристалл, который может научить ваш народ общаться и видеть друг друга на любом расстоянии, путешествовать в другие миры, без всякой вашей техники. Так в свое время учился народ стражей. Но мы давно уже обходимся без этих живых кристаллов.

— Общаться на расстоянии, летать в другие миры, — поморщился батюшка, — извините, но дешевой эзотерикой отдает.

— Отдает, — согласился Капитан. — Но есть одно «но»; Живоглаз делится своей силой только по мере нравственного роста личности, по мере развития чистоты и ясности сознания. И никак иначе. А это уже далеко не дешевая эзотерика, которая обещает, что будешь, мол, летать в астрал не напрягаясь на родном диване.

— Можно, конечно, заставить Живоглаз служить себе насильно, — добавил Клен. — Но для этого надо самому обладать очень сильным духом. Вряд ли такие есть среди человеков. А вот среди пришельцев — есть.

— Хорошо, — не сдавался отец Иван, — а как можно одним камнем облагодетельствовать все человечество?

— Живоглаз способен воспроизводить самого себя.

— Размножаться, — спросил Дмитрий.

— Нет. Воспроизводить… пожалуй, ближе всего это к делению… м-да… В этом кристалле столько загадок… Только где он теперь, — Капитан мучительно вздохнул, — в чьих руках, сколько бед это принесет?

— Живоглаз обладает собственным сознанием, — невозмутимо сказал Клен, — и со временем, в плохих руках, он заблокирует свои свойства. Только вот, сколько на это уйдет времени, у кристаллов очень медленная реакция.

Появился Серебряный.

— Отдыхаем, молодая поросль, — сказал он немного повеселевшим голосом, — ну что ж, новости не самые плохие. Да, кристалл в руках у Серого. И кристалл был им похищен, можно сказать, по подсказке пришельцев. Это плохо. А хорошо то, что этот бедняга, который, кстати, копал почти месяц со стороны кривого овражка; он теперь очень, очень не хочет кристалл кому-либо отдавать.

— Пока кристалл в руках Серого, это не страшно, — продолжил Серебряный. — Неподготовленному серому сознанию это ничего не даст, кроме галлюцинаций. Но вот если кристалл в руки темных попадет… о, друзья, каждый наш шаг тогда будет им известен. Поэтому надо, во что бы то ни стало этого Серого найти быстрей, чем его обнаружат пришельцы…

Теплые приятные волны бежали по гибкому худому телу Шимассы. Он смотрел на играющие в свете луны блики и грани кристалла и вспоминал свое детство. Прошло уже немало лет и очень многое в памяти стерлось. Память стала особенно подводить его после Кургана, где он почти год провел в рабстве у пришельцев. Пришельцы пичкают своих рабов «плесенью забвения». После нее обычны провалы в воспоминаниях. И вот волшебная сила волшебного кристалла заново воскрешает ему то, что он потерял в первую очередь — память детства.

Как будто бы все было только вчера, а не много лет назад: большой человеческий город — они жили на его окраине, возле прекрасного своей запущенностью пустыря, прямо под городской библиотекой. Да, папа знал, где обустраивать нору, папа предвидел — лишний ум тебе в будущем не помешает, — говорил папа и был как всегда прав. Мозги у Шимассы отменные, не раз его выручали. Вот что значит детство под библиотекой.

Шимасса вглядывался в играющие загадочными колдовскими огоньками грани кристалла. Перед его глазами вставали яркие картины из давно забытой жизни, каждая картинка несла в себе целый букет эмоций, также давно забытых. И все это давало такую полноту жизни, о которой он и не подозревал.

Вот папа где-то украл детский калейдоскоп. Трубка из толстого картона, как подзорная труба, только вместо объектива цветные стеклышки. Он вспомнил ее так отчетливо, вспомнил даже, какой рисунок был на трубке. И как он целыми днями разглядывал загадочные колдовские узоры.

И кристалл у них в норе был. По форме похож на этот, но меньших размеров. Его мамаша украла еще до его рождения. Впрочем, сравнивать нельзя; то была обычная стеклянная подделка, а здесь…

Шимасса оторвал глаза от играющих колдовских бликов и едва не закричал от ужаса — он был не один. На обрывке тонкой металлической трубы, что торчала из стены, сидел местный поп Борис и сурово смотрел на него.

Шимасса быстро закрыл кристалл лапами.

— Отдай мне то, что украл, — сказал отец Борис монотонным замогильным голосом. Не меняя своего положения на трубе, он протянул в сторону Шимассы руку. Рука каким-то неестественным образом стала удлиняться, растягиваться, словно резиновая. Шимасса схватил кристалл и кинулся с ним к выходу из норы. Но перед тем как покинуть нору, он оглянулся — никакого отца Бориса на трубе не было.

Какое-то время Шимасса стоял, боясь пошевелиться и слушая, как бешено колотится сердце. Поп Борис больше не появлялся. Шимасса осторожно вернулся к столику. Еще немного посидел, держа завернутый в тряпку кристалл в лапе, чтобы сразу с ним бежать, если появиться поп. Однако тот так и не появился.

Постепенно к нему вернулась способность думать. Включив свои «отменные библиотечные мозги» он сразу же понял, что с ним только что было. Он даже слово об этом знает, из умных человеческих книжек — галлюцинация.

Конечно это она, сколько он этих галлюцинаций в Кургане пережил. Обманные образы кажутся такими настоящими, даже говорящими и осязаемыми; однако стоит прекратить их воспринимать всерьез или просто поменять свое положение в пространстве (как он сейчас сделал), и обманные образы тают.

Все ясно — заключил Шимасса, — Живоглаз (так тебя называют), испытывает меня на прочность. Мол, а достоин ли ты, Шимасса, хранить такую дорогую вещь. Одно ведь дело украсть, другое сохранить… Что ж, я докажу, что достоин, Шимасса теперь никого не будет бояться.

Он снова извлек Живоглаз, положил на него свои лапы и попытался войти в прежнее состояние. Увы, воспоминаний из детства больше не было. Вместо этого Шимасса обнаружил себя в пустом и пыльном коридоре, с высоким сводчатым потолком. Это был Коридор Забвения, он сразу его узнал. Так этот коридор называют пришельцы. Он и другие пленники Кургана много раз по нему бродили под воздействием плесени.

И вот опять Шимасса в том же коридоре, опять он бесцельно бредет куда-то, и в голове гвоздем сидит одна мысль: выхода нет, ибо выход отсюда один, смерть и полное забвение. Забвение…