Константин Бояндин - Тридевять земель (СИ)

— Час отдыха, – распорядился сэр Джеймс. – Танки в оборонительное положение. Тишина в эфире. Виктор, вы высыпаетесь первым.

Виктор кивнул – он вообще умеет говорить? – и скрылся в палатке. Полчаса текли непереносимо медленно. Сидеть нельзя, надо стоять или ходить. Тоник уже окончательно передумал протекать в глотку. Держитесь, сэр Ортем, это не учебная тревога. Уж да, ничего учебного.

А когда сам лёг поспать, то показалось: только прикрыл глаза – и вот уже разбудили и приказали готовиться к возвращению. Пять минут на всё про всё.

— У вас интересный голос, – неожиданно сказал Виктор. Что характерно – так казалось – по-русски. – Только не пойте так громко, друг мой. Пожалейте мой музыкальный слух.

Они оба рассмеялись – а потом и остальной их отряд. Всё, пора возвращаться. Виктора доставить в Лиссабон, самим – возвращаться в Рим, по дороге собрать всю роту. Теперь к месту катастрофы прибыли основные силы, вахта сдана. Можно и отдохнуть немного.

- - -

Артёму показалось, что их с Виктором сдуло ветром – а остальной отряд так и шёл себе. Дыхание сбило, и щеку обожгло огнём. Когда зрение вернулось в норму, они с Виктором были в окружении четырёх неизвестных людей.

Один, похоже, только что заехал Артёму в лицо. А другой склонялся над Виктором, лежащим навзничь на траве, и что-то было в его руке…

Боковым зрением Артём заметил свой отряд: в случае, если дроссель внезапно «выпадает» – случается всякое – отряд возвращается по траектории маршрута, но прежде – докладывает о ЧП в штаб. Сейчас отряд на расстоянии минимум в километр. Справляться придётся самому.

Похоже, злость выручила – время потекло медленнее; тот, что подошёл к Виктору, явно собирался сделать тому укол, в руке держал шприц – здешнюю версию шприца, больше всего походит на толстый фломастер. Никаких игл. Никаких повреждений кожи или других тканей.

Артём, чувствуя, что силы стремительно тают, легко уклонился от второго, наклонявшегося к нему с таким же шприцем, провёл подсечку, как давеча на ринге – и от души добавил в челюсть.

Огнём обожгло шею. Один из нападающих движется с той же скоростью, что и Артём! И в руке у него нож – и только чудом не перерезал горло. Артём успел толкнуть того, что собирался сделать укол Виктору, и едва уклонился от следующего взмаха ножом.

Тот, что должен был сделать Артёму укол, лежит и не поднимается. Тот, что Виктору – медленно, но поднимается. А остальные двое, Артём успел заметить, начали «протаивать» – и судя по тому, куда они смотрят, они направляются в сторону отряда Артёма с Виктором. Ведь успеют натворить дел, даже если солдаты ожидают нападения!

Артём со всей силы пнул в бок того, что поднимался, и ринулся следом за остальными. Чудом»поймал скольжение», вошёл в фазу чужого дросселя, уже когда до отряда оставались считанные секунды. И только сейчас вспомнил про выданный оружейником пистолет. Пальцы сами нашли и сместили предохранитель – спутник вражеского дросселя уже держал что-то в руке. Граната!

Артём выстрелил ему в затылок. Враг рухнул, упав на выкатившийся из его руки предмет. Артём врезал рукояткой пистолета по затылку второму – дросселю – в тот момент, когда тот уже приближался к отряду, замахиваясь на кого-то ножом.

— Граната! – крикнул Артём, указывая за спину. Двое солдат успели шагнуть вперёд, заслоняя их с сэром Джеймсом, остальные – встать на колено так, чтобы броня приняла возможный удар.

Глухой взрыв, визг и свист осколков. Вроде бы все живы, а танки – так и вовсе ничего не заметили.

— Виктор там! – добавил Артём, заметив, что вражеский дроссель жив, и пытается встать. – Ему нужна помощь!

Двое бойцов уже скручивали руки неприятелю, остальные двинулись вместе с Артёмом – тот постарался обойти видную издалека дымящуюся воронку – там взорвалась граната. Он первым выпрыгнул из «скольжения», обогнал остальной отряд – потому что человек уже успел прийти в себя достаточно, чтобы вновь попробовать сделать укол Виктору.

Артём пнул его, выбивая шприц из руки. В глазах повис багровый туман. Ударил противника рукояткой своего пистолета по голове, и ещё раз – и ударил бы ногой в лицо, с размаху, если бы его не поймали.

— Отставить, сэр Ортем, – приказал сэр Джеймс. Вот это выдержка! Всё ещё спокоен. Если бы Артёма не поймали… он и так разбил человеку лицо, смотреть страшно. И всё ещё не проходила дикая ярость. Почти сразу же Артёму стало худо – наизнанку не вывернуло, и на том спасибо. Но руки и ноги отказали. Его сразу отпустили – уселся на траву, тяжело дыша.

— На нас напали, повторяю, совершено нападение, код «призрак», повторяю – код «призрак», – сэр Джеймс шагнул к Артёму. – Точка встречи на отметке восемь. – Сэр Джеймс махнул радисту – жди – и склонился над Артёмом.

— Сэр Ортем? Сможете довести нас до точки встречи? Сорок стадий на северо-северо-запад.

— Так точно, сэр, – он поднялся на ноги. Качнуло – но неопасно, рассудок уже почти совсем вернулся. – Смогу.

— Подтверждаю точку встречи, конец связи. Построение! – распорядился сэр Джеймс. – Виктора на носилки, пленных – на танки.

Выяснилось, что никто в отряде даже не ранен. Уже через три минуты отряд был готов к маршу.

Ещё через пять минут они встретились с группой поддержки – передали им пленных, объяснили ситуацию. Артём шёл, не чувствуя усталости. Наоборот, прилив сил. Горы хотелось свернуть. И как это понимать? С каких пор у охолов есть свои дроссели? Города между собой не воюют. Ладно, это всё потом.

Ещё через двадцать минут они соединились с оставшимися взводами своей роты. Двадцать минут отдыха – Артёму, которого осмотрел лиссабонский доктор. Заставил выпить лекарства, от которых стало не так сильно звенеть в ушах, провёл перед лицом Артёма «жезлом» диагностики и махнул – порядок.

Ещё через сорок пять минут их рота вернулась в Рим. Виктора привезли с собой, им немедленно занялся доктор Ливси. А к Артёму, про которого, казалось, все забыли – кроме собравшихся у шлюза горожан – подошли двое в форме военной полиции, и один из них, козырнув, сказал:

— Сэр Ортем, сдайте оружие и следуйте за нами.

Ещё через пять минут Артём оказался на гауптвахте. Он не оглядывался. Последнее, что хотелось – заметить среди встречающих Марину, или кого-то ещё из домочадцев.

- - -

Итак, зрение отказало первым. Потом – слух. Остались осязательные ощущения. К этому моменту Артём успел запомнить, где в его клетке что стоит, и ходил, прикасаясь к предметам, вновь и вновь. Что-то со слухом: словно чей-то голос, неприятный голос, шепчет и шепчет. Чтобы превозмочь наваждение, Артём принялся читать что-то – сам не понял, что, какое-то стихотворение. Схожу с ума, подумал он. Симуляция неисправна – и если никто не обратит внимания, мне конец. Страха не было. Наоборот, хотелось выдержать, появилось желание выжить.