Ирина Котова - Связанные судьбы

– Ни одна из них не сравнится с тобой, моя царица. Но твоя постель для меня закрыта, так что я лучше буду наслаждаться этим завтраком.

– Умный, – лукаво смеясь, ответила Иппоталия и потянулась за тонкой сладкой лепешкой с пастой из грецкого ореха. – Только вот если я скажу, что приняла бы тебя?

– Не приняла бы, – прямо сказал Чет, – в твоей ауре нет вожделения, только любопытство, так что не дразни меня, прекраснейшая. Ауру я вижу смутно, но и без нее всегда знаю, когда женщина меня хочет.

Царица, склонив голову, смотрела на него – и улыбалась все грустнее, пока не стала совершенно серьезной.

– И я тебя вижу, – тихо произнесла она, – много в тебе горя и одиночества, мало света. И сердце твое занято. Расскажи мне, что тревожит тебя, Четери, – попросила она, – я помогу всем, что в моих силах. Но прежде скажи: где Ангелина, красная принцесса? Вы не обидели ее?

– В Рудлоге, – скупо ответил гость, – вчера вернулась.

Иппоталия только покачала головой, наблюдая, как растет в ауре сына Синей темная тревога и яркая злость.

– Что же ты не ешь? – спросила она, мудро рассудив: расспрашивать о тревогах рано, а накормленный мужчина добреет и говорит охотнее. – Прошу тебя, попробуй ягненка.

Четери ел, говорил кратко – о женщине, которая ему нужна, но она спит, а видел он ее далеко от тела, во внезапно ожившем озере, и кому, как не дочери Синей, помочь ему? – а царица слушала и рассматривала его почти с материнской нежностью. Есть и такие мужчины, да. Совершенные, доведенные до предела своей мужской природы. Непререкаемые – как решил, так и будет, – но при этом не жестокие и снисходительные к слабым. И хорошо, что нет в нем жажды власти или огня войны, иначе завоевал бы весь мир, и все армии континента его бы не остановили. Впрочем, дети Воды не могут быть воинственными.

– Я помогу тебе, – повторила она, – только побудь сегодня моим гостем. А завтра я полечу с тобой и посмотрю на это чудо. Никогда не слышала о таком.

– Почему не сегодня? – спросил Чет резко, и она усмехнулась, коснулась его ладони – и лицо дракона смягчилось, и пальцы дрогнули.

– Я все-таки правлю этой землей, – объяснила царица Иппоталия весело и величественно одновременно. – Есть встречи, которые я не могу отложить.

Он даже не смутился, только кивнул неохотно и вдруг рассмеялся.

– Прости, царица. Я слишком привык отдавать приказы и одичал за время заключения.

– Расскажешь, что случилось с вами? – поинтересовалась государыня вкрадчиво. – Откуда в тебе столько тьмы?

Мастер задумался – прохладные женские пальцы ласкали ладонь, и в душе воцарялись умиротворение и нега, словно парил он на плотных ветрах на невероятной высоте, там, где чудовищно холодно, зато солнце, первозданное, близкое, греет так, что можно заснуть и раствориться в золотистом свете.

– Нет, – сказал Четери неохотно. Талия едва заметно улыбнулась – ну кто бы сомневался, что этот не будет жаловаться и говорить о своем поражении. – Завтра, если позволишь, я отнесу тебя к озеру, а затем в Истаил, представлю тебе Владыку Нории. С ним и поговорите – а я воин, а не дипломат, прекраснейшая.

– Отлично, – царица была очевидно довольна. – Нам давно пора с ним познакомиться. А пока отдохни, – добавила она воркующе и низко, – после завтрака тебя проводят в павильон с твоими покоями. Делай что пожелаешь, слуги будут рады услужить тебе. Завтра утром я позову тебя. Ну а сейчас расскажи мне про мою прабабку Ксантиппу, Четери. Про нее ведь ты можешь поговорить?

В своих покоях дракон пробыл недолго – он вообще предпочитал двигаться, а не лежать, тем более что сытный завтрак растекался по телу столь ненавистной ему слабостью и ленью. Чет обошел огромный дворцовый комплекс – многое осталось таким, как он запомнил, но и достроек оказалось значительное количество, – побродил по берегу, не обращая внимания на наблюдающих за ним придворных дам, сходил к казармам, с сарказмом покачал головой, глядя, как занимаются там солдаты-женщины, и ушел в город.

Терласса, где, как и в Иоаннесбурге, от старого города осталась пара десятков кварталов, разрослась вширь и ввысь, сверкала небоскребами и оглушала шумом тысяч машин. И все равно сохраняла особое очарование приморского города: с любой точки виднелась широкая, округлая полоса океана, и воздух вокруг струился свежестью и пах солью, и деревья росли южные, привычные Чету, и парков было изобилие. Забавно, но наравне с несущимися автомобилями по выделенным полосам спокойно двигались открытые коляски, запряженные парами лошадей. Лошадей тут вообще оказалось много – и на улицах, и в парках; их любили в прошлом и не перестали любить сейчас. Все отличие – отсутствие на улицах конского навоза, чей сладковатый душок ранее витал над Терлассой, смешиваясь с запахами моря и цветущих деревьев.

Здесь, безусловно, царили женщины – важничали все, от сопливых девчонок и дам, одетых строго, офисно, до величественных старух. Мужчины сопровождали их, держась немного позади. Иностранцы попадались куда реже, чем в Рудлоге – видимо, матриархат все-таки не привлекал сильную половину человечества, и на Чета поглядывали неодобрительно, но молчали. Зато иностранок было много.

Среди высоких новых домов то тут, то там виднелись небольшие изящные храмы Синей. Они строились открытыми – крыши держались на увитых плющом колоннах, и статуи покровительницы Маль-Серены были видны всем проходящим.

Дракон, досадуя, что не захватил с собой золота на жертву, заглянул в один из них, пробормотал слова приветствия и почтительно прикоснулся к каменной ступне маленькой улыбающейся богини. И получил ответ – он всегда его получал: огромная бабочка сорвалась с цветущего вьюнка, сделавшего строгие колонны зелеными, мохнатыми, и мазнула-поцеловала Мастера клинков крыльями по щеке.

Сохранился в центре и старый храм всех богов – открывал полукруг Белый, закрывал Черный, как и положено в годовом цикле, а богиня Воды стояла перед своим зимним мужем, но здесь она выглядела не мягкой и нежной, а настоящей воительницей в доспехах. Только на Маль-Серене можно было увидеть подобные изображения богини Любви, словно напоминающие, что стихия может быть и жестокой, и сокрушающей, и не менее мощной, чем ее братья.

В конце концов Четери так устал от безделья, что, вернувшись во дворец, подошел к капитану царских стрелков и почти вежливо – насколько это было ему доступно – изъявил желание научиться стрелять. Офицер, коротко стриженная, с зычным голосом, оглядела дерзкого мужика с ног до головы, явно сомневаясь, не пытается ли он поухаживать за ней, матерью четверых детей. Но гостю было приказано ни в чем не отказывать, поэтому капитан провела суровый инструктаж, потренировала его на разборку-сборку пистолета, неожиданно сама увлеклась, рассказывая о разных видах стрелкового оружия, привела дракона к арсеналу, запретив что-либо трогать, и там прочитала настоящую вдохновенную лекцию.