Ирина Котова - Связанные судьбы

Королева вспомнила, как они с Марианом наблюдали за знакомством щенков и сыновей. Сколько было восторга, писка, барахтанья, как мальчишки делили, кто чей, как давали имена, обнимали, прижимали к себе. Решили назвать лохматых белых псин Пиратом и Горычем, но имена быстро сократились до Рати и Рыни. Кто бы мог подумать, что они принесут столько хлопот!

Василина повернула голову, вопросительно посмотрела на мужа, и тот, словно почувствовав ее взгляд, отвернулся от окна, поглядел на расстроенную старушку. Глаза его смеялись. Мартинка, не обращая внимания на движения любимого папы, присосалась к уголку форменного воротника. Она не хотела смотреть осень. Она хотела грызть.

– Пойдем, – предложил Байдек, – посмотрим, что можно сделать.

Сыновья были в садике, но это никак не мешало подаркам Кембритча разносить детские покои. Пол огромной игровой был покрыт ровным слоем игрушек, рваных книг, манеж Мартины оказался перевернут; настойчиво повторяя мелодию, играла скрипучая музыкальная карусель с оторванными зверятами. В углу два лохматых щенка с рычанием перетягивали большую резиновую лошадку. Горничная, подтирающая лужицу, несчастными глазами посмотрела на вошедших, встала, сделала книксен.

– Так и знала, – ошеломленно произнесла королева, – что от Кембритча хорошего ждать нельзя.

Байдек покачал головой.

– Это отличные псы, – возразил он, – но с ними нельзя сюсюкаться. Сидеть! – рявкнул он тихо, но грозно, и несчастная лошадка упала на пол, а щенки плюхнулись на задницы, с восторгом глядя на появившегося вожака. Мариан подошел, сел перед ними на корточки, потрепал по загривкам.

– Командуйте, Дарина Станиславовна. Прикажите подойти.

– Ко мне, – деликатно попросила старая интеллигентная няня.

Щенки не шелохнулись; один упал на спину, растопырил лапы – давай, большой вожак, почеши меня.

– Сидеть, – повторил Мариан, и щенок тут же послушно вернулся в сидячее положение. – Дарина Станиславовна, я пообщаюсь с сыновьями и объясню им правила поведения. Научу их дрессировать собак и буду спрашивать строго. И настою на том, чтобы дети гуляли с щенками утром и вечером. Не дело, что это делают слуги. Вы правы, что обратились к нам. Это мое упущение. Вам же нужно не просить их, вам нужно показать, что вы здесь главная. Собаки признаю́т только силу. А пока вы, простите, для них – всего лишь обслуживающий персонал. Давайте еще раз.

– Ко мне, – уже строже произнесла няня. Щенки не шелохнулись, один из них зевнул во всю пасточку, вывалив розовый язычок.

– Ко мне! – сурово попробовала Василина. Мариан улыбнулся, и она засмеялась. – Меня не слушаются даже собаки.

– Ты здесь главная, – напомнил он, вставая. Псы остались сидеть. – Ты тоном должна показать, что ты главная. Тогда будут слышать и люди, и собаки. Мягкостью управлять нельзя, Василек.

Няня сделала вид, будто ничего не слышит, наклонилась, чтобы подобрать кольцо для прорезывания зубов. Старушка поначалу побаивалась мужа своей воспитанницы, считала его слишком суровым и тяжелым человеком для девочки, любящей печь пироги и читать любовную поэзию. Но за этот месяц она изменила свое мнение. Да, он подавлял окружающих и в семье он был главным, но при этом ловил каждое слово ее Васеньки, был всегда рядом и выполнял все ее просьбы.

– Представь, что ты сидишь в повозке, запряженной понесшими лошадьми, – объяснял Байдек. – Нельзя их уговаривать – не послушаются, нельзя кричать в панике – испугаются еще больше. Нужно взять поводья твердой рукой, потянуть на себя, не дергая, и громко, жестко сказать: «Стоять!»

Щенки вскочили, завиляли хвостами. Василина улыбнулась, с обожанием глядя на мужа.

– Ко мне! – попробовала она снова. Псы не отреагировали.

– У тебя обязательно получится, – пообещал муж, целуя ее в лоб. – Все задатки есть. И у вас получится, Дарина Станиславовна. А я все, от меня зависящее, сделаю.

Марина

С Катькой Симоновой мы теперь встречались по средам, о чем было торжественно доложено моей старшей сестре, отцу, Мариану и господину Тандаджи. Клянусь, меня и в детстве так не контролировали. Иногда мне кажется, что я скоро должна буду сообщать о марке духов, которыми пользуюсь, и докладывать, какой пастой чищу зубы.

Хотя, уверена, сотрудники госбезопасности и так это знают.

В чем отличие принцессы от обычной девушки? Если обычная девушка хочет встретиться с подругой, она просто звонит ей или заглядывает после работы. Если принцесса идет на встречу с подругой, то это превращается в событие государственного масштаба и девичьи посиделки становятся пыткой для полутора десятков человек. В холле скучает и упивается чаем парочка охранников, еще несколько, уверена, подглядывают с помощью биноклей в окна. Руководитель охраны, ответственный за безопасность принцессы, утирает пот со лба и мысленно материт ее высочество, выслушивая донесения типа «она съела шоколадное пирожное, начальник», «девушки смеются и обсуждают модели нижнего белья, капитан».

И над всем этим парит зловещая фигура полковника Тандаджи, который, судя по его взгляду, предпочел бы запереть меня с сестрами в одиночных камерах и кормить только пюреобразными блюдами – чтобы их высочества, не дай боги, не подавились. На этот взгляд я имела удовольствие полюбоваться после работы, когда зашла в Зеленое крыло решить очередной государственный вопрос.

Тандаджи с момента знакомства напоминал мне большого отожравшегося крокодила. Зеленый крокодил в Зеленом крыле. Лежит такая махина на песочке, бревно бревном, почти не дышит. Но стоит подойти ближе – клац зубами, и нет смельчака.

Игорь Иванович Стрелковский лично мне был поприятнее. Да что там говорить – он был моей первой девичьей влюбленностью. Высокий, стройный, светловолосый, в форме, он всегда легко общался с нами, а Поля с ним даже дружила своеобразно.

Лет до двенадцати я страдала по Игорю Ивановичу. Потом влюбилась в одноклассника, потом в другого, третьего, потом в популярного тогда певца Василия Луча – и каждый раз страшно переживала, плакалась Катюхе, мучила ее восхвалениями очередного избранника. Пока не поняла, что все мои сердечные порывы длятся не больше месяца, затем становится скучно, и я с недоумением гляжу на предмет своих воздыханий, гадая: что же я в нем нашла? Со временем я смирилась с тем, что на глубокое всепоглощающее чувство не способна. Точнее, они все у меня были всепоглощающими, только быстро заканчивались. А семь последних лет не было и этого. Если не считать, конечно, мои вздохи по Мариану, но, надо признаться, здесь было больше восхищения и зависти к тому, что Вася нашла своего мужчину. Сейчас я вполне отдавала себе отчет в том, что мне с таким, как Байдек, было бы очень тяжело.