Андрей Красников - Пустошь (СИ)

– Часа полтора назад…

– Значит именно в это время он выходит к собравшейся поглазеть на горящую башню толпе и говорит – мол, добрые люди, я ваш новый городской маг, не поможете ли вы мне найти сбежавшего прихвостня старого злодея, скажем, за двадцать золотых? Что будет после этого?

– После этого вся толпа радостно расскажет ему, как меня зовут, где мой дом, а потом еще и с песнями проводит сюда, – мрачно произнес я.

– Именно. И я буду очень рад двум вещам – если этот маг не раскатает по бревнышку мой трактир и если мой сын, которого он ищет, в этот момент будет очень далеко отсюда.

– А если спрятаться..

– Ты меня вообще слушаешь? Хватай свой мешок, возьми на кухне какой-нибудь окорок поувесистее и беги из города, куда глаза глядят! Пошел!

Я молча кивнул, развернулся к дверям, сделал пару шагов, потом вспомнил про лежащие в рюкзаке бутылки и вернулся.

– Держи. Дорогие, очень. Счастливо, пап.

– Удачи, сын.

В коридоре я столкнулся с Хоральдом, кивнул ему и отправился на кухню. Повар на просьбу дать окорок лишь махнул рукой – мол, выбирай, да проваливай.

Потрепав необычно тихого Буяна за ухом, я опять перелез забор, в этот раз чуть не порвав штаны. И бодрым шагом отправился в сгущающуюся темноту закоулков. Отец прав от и до. Сейчас вся толпа завалится в трактир, под шумок, возможно, что-то даже поломают или сопрут, но отец отбрехается. Маг спросит Хоральда, повара… хоть убей, не могу вспомнить, как его зовут. Те расскажут, что хозяйский сын взял окорок и удрал через забор.

Сжигать трактир вместе с отцом маг, думаю, не станет. Те же неписанные правила Пустоши. Если обычный люд не лезет в дела магов, то и маги не занимаются вредительством среди народа. Отец ясно покажет, что остался в стороне от наших магических разборок, маг не будет иметь к нему претензий. Надеюсь.

Пробираясь по улочкам, я поймал себя на мысли, что кручусь практически на одном месте, не понимая, что же мне делать. Легко сказать – сваливай из города. Сложнее это сделать, особенно вечером, когда по городской стене начинают ходить бдительные стражники, а ворота закрываются. Придется, наверное, опять идти в лавку Ольда, лезть в подземный проход и выныривать посреди довольно грязного озерца на глазах у изумленных лошадей и верблюдов.

Но, выглянув на улицу, где находилась лавка, я остановился и поспешно нырнул обратно в сумрачный переулок. Дверь у магазинчика была сорвана с петель, а поблизости крутилась несколько подозрительных личностей. Похоже, местный нечистый на руку народец смекнул, что хозяин отошел в мир иной и воспользовался ситуацией. Спрашивается, чего они до сих пор там трутся… Ответ пришел неожиданно быстро – из проема двери выскочили еще двое, нагруженные увесистыми мешками, после чего вся компания шустро исчезла в переулке напротив.

Ну и отлично. В лавке все равно не оставалось ничего ценного, так что интересно даже, что они там такое унесли с собой.

Как можно быстрее и незаметнее я проскользнул до разбитой двери и скрылся внутри. Споткнулся о какой-то обломок и вполголоса выругался. Внутренности помещения как будто побывали в центре урагана – все разломано, разбросано и перевернуто верх дном.

Аккуратно перебираясь через остатки мебели, я добрался до подвала – там тоже похозяйничали мародеры. Но потайной ход никто не нашел, а это – самое главное. Правда, пришлось разбить одну из алхимических бутылочек с огненной смесью, чтобы сориентироваться и найти механизм, открывающий вход. Пламя весело перекинулось на поломанный стул и запрыгало, освещая мрачные каменные стены.

Нужная плита повернулась с протяжным жалобным скрежетом, повинуясь нажатому под самым потолком кирпичу. Появилась черная дыра уже знакомого мне прохода. Надеюсь, в это самое время с другой стороны по тоннелю не ползет обозленный на меня маг.

Плита снова встала на место, оставив меня наедине с темнотой и затхлостью. Никакого освещения предусмотрено не было, а лампами я не запасся, так что опять пришлось ползти вперед на ощупь. Очень долго ползти. От башни до лавки – рукой подать, шагов сто, а вот до озера раз в десять дальше.

Поминая демонов и проклиная каких-то жирных червяков, время от времени попадавшихся под руки, я продвигался вперед. Долго и нудно. И, наконец, когда уже отчаялся выбраться из этой кишки, под руками начала ощущаться влага, а затем и сам тоннель резко ушел вниз, заполнившись водой, наглухо перегородившей дорогу.

Все, привал. Ольд говорил, что под водой нужно будет проползти около двадцати шагов… Единственная проблема – я никогда не пробовал делать это, да еще в темноте, таща за собой увесистый рюкзак. И справедливо опасался, что могу, собственно, там, под водой, остаться насовсем. Ныряльщик из меня так себе.

Пришлось посидеть немного, отдохнуть и подумать. В конце концов, я решил снова использовать свою куртку в качестве мешка – завязать покрепче, натянуть на голову и использовать наподобие купола, с помощью которого ныряльщики на южных побережьях собирают ракушки и ищут жемчуг.

Затея более-менее удалась. По крайней мере, пока я, ничего не видя, проклиная все подряд, боясь захлебнуться и считая каждый шаг, полз под водой, воздух в куртке более-менее держался, позволяя делать судорожные вздохи. Куртка, правда, постоянно пыталась сорваться с головы и всплыть, приходилось удерживать ее на голове двумя руками, пытаясь при этом ползти и тащить рюкзак с бесценными книгами, потихоньку пропитывающимися водой.

Но у меня все же получилось – прокопавшись через слой липкого ила, я выбрался в озеро. Куртка тотчас же потащила меня вверх и я аккуратно всплыл, благо глубина здесь была всего метра три. Да и до берега оказалось рукой подать. Там, к счастью, никого не было видно – единственный караван, приютившийся в оазисе сегодня, расположился на другой стороне озера.

Так что я, всего один раз вляпавшись в верблюжье дерьмо и потратив несколько минут на отмывание пострадавшей руки, беспрепятственно вылез на землю.

Побег из города удался. Книги в рюкзаке, вроде тоже не слишком пострадали. Просушить придется, но, в целом, все хорошо.

Воняет от меня, правда, как не знаю от кого – тиной, илом, дерьмом верблюжьим… Появилась мысль потратить время и хорошенько отмыться, но ее сменила более прозаическая – если меня будут искать с собаками, то лучше, если я буду пахнуть тиной и какашками, а не самим собой. Может, и не выследят.

Подгоняемый мыслями про собак, я принялся рвать пахучий камыш, растущий рядом с берегом. Затем принялся прилаживать его себе на ноги. Провозился минут десять, пока не стало окончательно ясно, что без веревок у меня ничего не получится. Уже занес нож над одной из лямок рюкзака, но тут до меня дошло, что эта самая лямка, трущаяся по моей спине уже несколько часов – самое то для собачьего нюха.