Ника Веймар - Темный договор. Опасные решения

— Ты как-то спрашивала про инициацию, — обернулся маг, словно продолжая начатый диалог. — Перед тобой два пути. На одном опасность только иллюзорная, на втором — реальная. Разрешаю задать мне два вопроса. На один отвечу честно, на второй — нет.

— Жесть! — выдохнула я. — Эээээ… ну допустим, где опасность иллюзорная?

— Слева, — отозвался князь, испытующе глядя на меня.

Я задумалась. Мозг лихорадочно перебирал варианты. Я попыталась вспомнить таблицу истинности из университетского курса логики. Получалось плохо. Так, спокойствие, только спокойствие! Если я спрошу то же самое, ответ будет… Каким? Чёрт! В любом случае, независимо от того, соврал он сейчас или нет, в следующий раз он укажет на этот же коридор. Так я ничего не узнаю… Стоп! Есть идея!

— Сумма квадратов катетов равна сумме квадрата гипотенузы? — медленно произнесла я.

Левая бровь мага медленно поднялась вверх. Затем он усмехнулся:

— Нет.

— Спасибо, — успокоено произнесла я. — Ну я пойду, что ли…

— Таких вопросов мне ещё никто не задавал, светлая, — задумчиво произнёс Айлин. — Ты не перестаёшь меня удивлять.

— Плюс один в карму, плюс сто к здоровью и дополнительную жизнь, пожалуйста, — деловым тоном перечислила я. — Ну или клубок путеводный. И куда я выйду вообще? Или это уже третий вопрос?

— Сюда же, — пояснил князь. — Удачи.

— Из твоих уст это звучит почти как проклятие, — буркнула я, направляясь к левому коридору. Глубоко вздохнула, мысленно пожелала сама себе ни пуха, ни пера, и шагнула в темноту.

В тёмном коридоре что-то шуршало и пищало. Я с трудом сдержала крик, напомнив себе: "Всё это — иллюзия, тут пусто, тихо и спокойно". Ярко вспыхнуло с десяток ламп, осветив живой ковёр на полу, на стенах. Крысы были повсюду, даже с потолка свисали. Острые мордочки с чёрными бусинками глаз поворачивались ко мне, особо наглые особи пробегали по ногам.

— Вас нет! — преувеличенно бодрым тоном заявила я, не торопясь, впрочем, идти сквозь крысиное море. — Вы меня не тронете, потому что вы живёте лишь в моём воображении. Ясно? Живо растворились!

Крысы растворяться не торопились. Наоборот, угрожающе пища, они начали надвигаться на меня.

— Кис-кис-кис, — позвала я, изо всех сил представляя семейку полосатых кошек, живших у нас на чердаке. Их подкармливал весь подъезд, а кошки в благодарность избавляли подвалы и чердак от грызунов.

— Уррр? — вопросительно прозвучало сбоку. Полосатая Маркиза ткнулась мне в руку.

— Смотри, сколько еды! — показала я ей на крысиную армию. Кошка хищно подобралась и прыгнула. Задушила одну, вторую, третью крысу, прыгнула к четвёртой. Появились и остальные кошки, с не меньшим пылом включившиеся в борьбу с грызунами.

Крысы заметались, запищали и исчезли. Кошки исчезли с ними. А я оказалась распятой на огромном камне. Жрец в чёрном балахоне занёс надо мною нож.

— Сгинь! — завопила я. — Изыди!

В ответ раздался издевательский каркающий смех.

— Ты не сможешь причинить мне зла! — выкрикнула я, пытаясь высвободить руку или хотя бы ногу.

Задача осложнялась тем, что я понятия не имела, что именно меня удерживает. Наконец я особо удачно или особо сильно дёрнулась и ударила освободившейся ногой жреца по запястью. Нож вылетел из его руки и упал в стороне от камня.

Тут же я оказалась в тёмном, воняющем нечистотами переулке. Передо мной стоял мужчина с уродливым шрамом на щеке.

— Иди сюда, цыпочка, — дохнув перегаром, он поманил меня к себе. — Приласкаю.

Я бросилась прочь, слыша тяжёлые шаги за спиной. Далеко убежать не удалось: преследователь повалил меня на землю, одной рукой зажал рот, а второй начал стаскивать джинсы. Я мычала, стараясь укусить зажимавшую рот ладонь, извивалась, пытаясь сбросить насильника. В итоге получила такую затрещину, что в глазах потемнело. Пользуясь моей временной оглушённостью, мужчина дёрнул джинсы обеими ручищами. Отлетела пуговица, разошлась «молния». Насильник запустил лапу мне под майку, грубыми пальцами больно ущипнул за грудь. Взвизгнув, я подогнула ноги, резко оттолкнула от себя негодяя, целясь пяткой в пах. Судя по болезненному мычанию, попала. Переулок и насильник исчезли, а передо мной возникла дверь. Я взялась за ручку и замерла, услышав разговор.

— Не понимаю, зачем ты таскаешь Алинку за собой? — Костик что-то пинал ботинком.

— Она дерзкая, — хихикнула Ирка. — Циничная, резкая, умеющая одним словом обрубить любого. Сучка, в общем. На её фоне я принцесса: милая, нежная и мягкая.

Я почувствовала, как глаза наполняются слезами. Как друзья могут так говорить обо мне? Я хотела было ворваться в комнату, высказать им всё, что думаю, но в последний момент удержалась. Глубоко вздохнула, толкнула дверь.

— Ребята, я тут подумала, — я улыбнулась, входя в комнату, — если вдруг я слишком зарываюсь, вы говорите мне, ладно? А то я иногда себя прямо сказочной бабой-ягой чувствую.

— И перед кем ты распинаешься? — спросила моя точная копия.

— Она больная, — хихикнула вторая, выбираясь из зеркала.

— Полна страхов и неуверенности, — пропела третья.

— Ты неудачница, — сообщила четвёртая.

— У тебя нет цели.

— Тебя презирают.

— У тебя нет настоящих друзей.

— Ты никому не нужна.

— Тебя никто никогда не полюбит.

Со всех сторон звучали обвинения. Мои копии наступали на меня, толкали, теснили к стене.

— Я вам не верю! — крикнула я.

— Ты не веришь себе, — ехидно отозвался хор голосов. — Ты потеряла себя. Попробуй, отыщи!

— Не хочу! — я заткнула уши.

— Ты сама стала иллюзией, — насмехался мой голос. — Кто ты?

— Я настоящая! — я осмотрелась вокруг. С десяток Алин рассмеялся мне в лицо.

— Все настоящие. Докажи.

Я с разворота стукнула ногой по висевшему на стене зеркалу. Оно осыпалось сияющими осколками.

— И что? — никуда не исчезнувшие Алины обступили меня со всех сторон. — Иллюзия — это ты!

— Я настоящая! — я схватила самый большой осколок. — Не будет меня — не будет и вас!

Зажмурившись, я резанула острым краем стекла по руке. Брызнула кровь. Стены комнаты зашатались, словно карточный домик. Мои копии, открыв рот в беззвучном крике, исчезали в бушующей вокруг чёрной буре. А потом впереди возник свет.

— Приди ко мне, дитя, — ласково произнесла мама, протягивая мне наполненную светом хрустальную сферу. — Впусти свет в свою душу и своё сердце.

— А что дальше? — по моим щекам текли слёзы.

— Обретя свет, ты обретёшь покой, — мама улыбнулась мне.

— Так не бывает, — я покачала головой, борясь с желанием броситься к ней и прижаться к мягкой груди. — То, что даётся просто так, не ценится. В моей душе нет покоя, мама, она мятежная.

— Ты должна принять Свет, — в голосе мамы появились строгие нотки.