Далия Трускиновская - Книга магов (антология)

Annotation

Простить тех, кого прощать нельзя, преодолеть страх и боль, поступиться своими интересами, в конце концов, жизнью пожертвовать ради тех, кого даже не знаешь, потому что так уж устроен — не переделать…

Ты живешь и не знаешь, что ждет за поворотом. И сегодня вроде бы можешь выбирать, а завтра кто-то там, наверху, решит, что ты герой и все выдержишь. Не дай бог, судьба устроит такой экзамен. Но сдавший его становится магом, потому что маг — не тот, кто способен щелчком пальцев победить ураган, а тот, кто способен победить себя.

Книга магов

«Там чудеса…»

Часть первая

Часть вторая

Эпилог

Казимир

1

2

3

Год активного Солнца

1

2

3

Вечерние рандеву

Посиделки

notes

1

Книга магов

антология

«Там чудеса…»

Магия. Волшебство. Чудо.

Чувствуете музыку этих слов? Предвкушение небывалого? Дыхание иных миров, загадочных и притягательных, зов приключений и подвигов? Или, быть может, до вас долетает эхо грозного заклятия и перед глазами встают силуэты сказочных существ, каких не увидеть ни в ближайшем зоопарке, ни в передачах телеканала «Animal Project»? Вам по вкусу мрачные тайны, путь к которым лежит сквозь шевелящийся мрак, где прячутся жуткие создания, не имеющие названия ни на одном из языков человеческих? Или вы считаете, что в поисках мистики совсем не обязательно отправляться за тридевять земель? Ведь чудо, как и чудовище, может подстерегать нас за ближайшим углом, здесь и сейчас!

В таком случае эта книга — для вас! Смело открывайте ее, как дверь незнакомого дома, — и входите. Не бойтесь — вас встретят с радостью. Только толкните дверь как следует и не пугайтесь, если она отзовется таинственным скрипом. Вы ведь за тайнами и пришли, верно? За вымыслом и фантазией? — но не удивляйтесь, если фантазия вдруг окажется реалистичнее и зримее, чем вы могли ожидать.

Впрочем, удивляйтесь на здоровье! Умение удивляться — это прекрасно!

Любая художественная книга по большому счету — фантастика. Раскаявшийся киллер встает на защиту намеченной жертвы, прекрасный олигарх влюбляется в золушку-домработницу, неистребимый спецназовец крошит врагов «в капусту», доблестные разведчики борются с подлыми шпионами, благородные бандиты и честные политики соревнуются в добрых поступках — разве это меньшая фантастика, нежели маги, драконы и призраки? Писатель-фантаст, пожалуй, даже более честен с читателем: он не пытается выдать плоды своего воображения за реальность. Он создает свой, новый мир либо изменяет уже существующий при помощи магии Слова.

Именно магия Слова тысячи лет будоражит умы и воспламеняет сердца, побуждая мечтать и желать странного. Слово лежало в начале творения мира. И писатель, уподобляясь Творцу, тоже создает словом миры — пускай всего лишь на бумаге.

Здесь вы не найдете суперменов, которым нипочем Армагеддон, всемогущих магов, движением мизинца повелевающих бурей; мудрецов, знающих все тайны Мироздания, и ловкачей, которые выходят сухими из любой передряги. На этих страницах вас встретят живые люди — такие же, как мы с вами. Да, иные владеют древним искусством магии. Да, кое-кто вступает в схватку с жуткими исчадиями; а для третьих сверхъестественное — привычка и будни. Но их раны кровоточат, они испытывают боль и страх, любят и ненавидят, радуются случайной удаче и мечтают о несбыточном. Дружба и здесь остается дружбой, а предательство так же отвратительно, как в реальной жизни. И когда герой жертвует собой ради других, к горлу подкатывает комок и сердце на краткий миг дает сбой.

Книга Магов, волшебников слова. Фэнтези? Мистика? Городская сказка? Магический реализм? Сюрреалистическая проза? Притчи? Героика? Ирония? Приключения? Истории о любви и ненависти? Все это — и многое другое.

Переверните страницу — и увидите сами…

Дмитрий Громов и Олег Ладыженский

Генри Лайон Олди

Скорлупарь

Победа над собой — банальность, замусоленная тысячей языков. Монета, стершаяся от долгого хождения в легендах и притчах, наставлениях и моралите. Сколько ни тверди на перекрестках о величии такой победы, она не станет для людей привлекательней. Тысячи целей, куда более внятных, заслонят бедную замарашку, оттеснят в сторону и будут правы.

«Я» — не лучшая мишень для триумфальной стрелы.

Победиться — глагол, которого не существует в нашей речи. Нет глагола, значит, нет и действия? Иногда я счастлив, догадываясь, что наша речь несовершенна; иногда радуюсь, зная, что где-то кто-то все-таки, несмотря ни на что, побеждается; иногда просто молчу.

Из записей Нихона Седовласца

— Кто первым произвел вылущение глаза?

Лейб-малефактор Серафим Нексус отличался замечательной игривостью ума. Он умел и, главное, любил задавать вопросы, превращавшие собеседников в коллекцию соляных столбов. К счастью, Андреа Мускулюс за последнее время привык к манерам неугомонного старца.

— Джордах Барташ, придворный окулист курфюрста Бонифация Удалого. Операция подробно описана в учебнике «Ophthalmodouleia, das ist Augendienst». Издание иллюстрировано гравюрами Эгидия Сандлера, раскрашенными вручную.

Про гравюры он добавил с нескрываемой гордостью. Знай, мол, наших! — все изучили, от корки до корки…

— Молодец, отрок! Кто в науках прилежен, тому порча — летний дождик. А кто же, позвольте спросить, первым произвел вылущение третьего глаза?

— Вы, сударь.

— Я? Ну да, конечно, я… Когда?

— Сорок пять лет тому назад.

— Ах, золотое времечко! И мы были юны, нас тешили струны!.. — Нексус затянул древний, давно забытый романс, но быстро понял, что сегодня он не в голосе. — Из каких источников почерпнуты сведенья, отрок?

— Из устного рассказа моего куратора-наставника, Просперо Кольрауна.

Балкончик, на котором они сидели, был тесноват. Крохотный столик, две табуретки, витая решетка с перильцами, плющ по стене — оба мага напоминали чету канареек в клетке. Внизу, на грядках с зеленью, копошилась хозяйка дома — милая старушка, одна из трех сорентийских кликуш. Ее чепец, словно бабочка-хлопотунья, порхал над укропом и базиликом.

За вишней, с упорством, достойным лучшего применения, кувыркался и крутил сальто убогий внук хозяйки. Для циркового акробата его потуги выглядели не ахти; для любителя — вполне сносно. Большинство несчастных, кто от рождения скорбен рассудком (а скорлупари — в особенности), отличаются завидным здоровьем. Крепкие, сильные, они рано созревают, много едят и живут долго, если кто-то о них заботится. Вот и этот паренек телесной крепостью удался на славу. Кульбит за кульбитом — со скучным, равнодушным, механическим постоянством, надвинув на уши колпак, расшитый по краю бисером…