Стивен Кинг - Стрелок

— По ней и пойдём, — сказал он.

Мальчик опять промолчал.

Стрелок загасил факел, и они легли спать.

Когда Роланд проснулся, оказалось, что мальчик уже не спит. Он сидел на железном рельсе и смотрел на стрелка, пусть даже ему было совсем ничего не видно — в кромешной тьме.

Они зашагали вдоль рельсов, точно пара слепых: стрелок — впереди, мальчик — следом. Они шли, пробираясь на ощупь, стараясь, в точности как слепые, всё время касаться рельса одной ногой. И вновь их единственным спутником был рёв бегущей по правую руку реки. Они шли молча, и так продолжалось три периода бодрствования подряд. Стрелку не хотелось даже связно мыслить, не говоря уж о том, чтобы обдумывать планы дальнейших действий. И спал он без сновидений.

А во время четвёртого периода они в прямом смысле слова наткнулись на брошенную дрезину.

Стрелок ударился об неё грудью, мальчик — он шёл по другой стороне — прямо лбом. Он упал, тихо вскрикнув.

Стрелок немедленно зажёг факел.

— Ты как там, нормально?

Слова прозвучали резко, едва ли не раздражённо. Даже сам он невольно поморщился.

— Да.

Мальчик осторожно потрогал голову, потом тряхнул ею, как будто затем, чтобы самому убедиться, что с ним действительно всё в порядке. Они обернулись, чтобы посмотреть, во что они врезались.

Оказалось, что это какая-то плоская металлическая платформа, безмолвно стоящая на рельсах. В центре из пола платформы торчал рычаг. Стрелок не знал, что это за штуковина, но мальчик узнал её сразу:

— Это дрезина.

— Что?

— Дрезина, — нетерпеливо повторил мальчик. — Как в старых мультяшках. Смотрите.

Парнишка взобрался на платформу и подошёл к рычагу. Ему удалось опустить рычаг вниз, но для этого ему пришлось навалиться на него всем своим весом. Дрезина продвинулась чуть вперёд по рельсам — бесшумно, точно фантом вне времени.

— Хорошо, — сказал тусклый механический голос. Оба, стрелок и мальчик, даже подпрыгнули от неожиданности. — Хорошо, давай ещё ра… — Механический голос умер.

— Работает, только тяжеловато идёт, — сказал парнишка, словно извиняясь.

Стрелок тоже взобрался на платформу и нажал на рычаг. Дрезина послушно двинулась вперёд, немного проехала и остановилась.

— Хорошо, давай ещё раз, — проговорил механический голос.

Стрелок почувствовал, как у него под ногами провернулся ведущий вал. Ему понравилось действие этого устройства. И понравился механический голос (хотя стрелок уже постановил про себя, что будет слушать его не дольше, чем это необходимо). Это был первый попавшийся ему за многие годы древний механизм, не считая того насоса на дорожной станции, который работал исправно. Ему это понравилось, но и встревожило тоже. Дрезина гораздо быстрее доставит их по назначению. И стрелок даже не сомневался, что человек в чёрном подстроил и это тоже: чтобы они нашли эту машину.

— Правда, здорово? — Голос парнишки был преисполнен искреннего отвращения. А потом была только непробиваемая тишина. Стрелок слышал только биение своего сердца и гулкие отзвуки капель — и всё.

— Вы стойте на той стороне, я — на этой, — сказал Джейк. — Вам придётся толкать её одному, пока она как следует не разгонится. А потом я вам помогу. Вы надавите, я надавлю. Так и поедем. Понятно?

— Понятно.

Стрелок сжал кулаки в беспомощном жесте отчаяния.

— Но сперва вам придётся толкать её одному, пока она не разгонится, — повторил мальчик, глядя прямо на стрелка.

А перед мысленным взором стрелка неожиданно встала живая картина: Большой Зал через год после весеннего бала. Теперь Зал Предков лежал в руинах, разорённый восстанием, гражданской войной и вторжением. Следом нахлынули воспоминания об Элли, той, со шрамом, из Талла — как она упала, сражённая пулями из его револьверов. Он убил её безо всякой причины… если рефлексы нельзя посчитать за причину. Потом ему вспомнился Катберт Оллгуд. Как он смеялся, сбегая с холма — навстречу собственной смерти, так и трубя в этот проклятый рог… Роланд как будто воочию увидел его лицо — и лицо Сюзан, искажённое плачем. Все мои старые друзья, подумал стрелок и улыбнулся зловещей и страшной улыбкой.

— Значит, буду толкать, — сказал он.

И взялся за дело. И когда механический голос включился снова («Хорошо, давай ещё раз! Хорошо, давай ещё раз!»), Роланд принялся шарить рукой по железному столбику, на котором крепился рычаг. Наконец он нашёл, что искал. Там была кнопка, на которую он и нажал.

— Пока, дружище! До скорой встречи! — бодро проговорил механический голос, после чего наступила благословенная тишина.

Они катились сквозь непроглядную тьму, теперь гораздо быстрее, поскольку им больше не надо было вслепую нащупывать путь. Механический голос включался ещё два раза: в первый раз, чтобы предложить им чипсов «Crisp-A-La», и ещё раз — чтобы сообщить, что после напряжённого трудового дня нет ничего лучше, чем пачка печенья «Larchies». Выдав этот бесценный совет, голос умолк насовсем.

Постепенно дрезина — неповоротливая поначалу, после стольких лет вынужденного бездействия — раскочегарилась и пошла гладко. Мальчик честно пытался помочь, и стрелок иной раз уступал, но большей частью трудился один, размашистыми движениями качая рычаг вверх-вниз. Подземная река оставалась их верным попутчиком, то подступая совсем-совсем близко, то уходя дальше вправо. Однажды она оглушила их мощным и гулким грохотом, словно вдруг пронеслась по нартексу доисторического собора. А в другой раз шума воды стало почти не слышно.

Казалось, скорость и ветер, бьющий в лицо от движения дрезины, заменили собой зрение и вернули им ощущение пространства и времени. Стрелок прикинул, что они делают от десяти до пятнадцати миль в час. Дорога шла вверх, поднимаясь пологим, обманчиво незаметным уклоном, который, однако, изрядно его утомил. Едва они остановились на отдых, стрелок сразу уснул как убитый. Провизии осталось всего ничего, но ни стрелка, ни парнишку это уже не волновало.

Стрелок ещё не улавливал напряжения приближающейся кульминации, но для него оно было таким же реальным (и нарастающим), как и усталость от управления дрезиной. Они уже приближались к концу первой фазы… во всяком случае, он приближался. Он себя чувствовал как актёр, стоящий посередине громадной сцены за минуту до поднятия занавеса: актёр, который уже принял необходимую позу и готовится произнести первую реплику, которая уже вертится в голове; ему слышно, как невидимые пока зрители шуршат программками и рассаживаются по местам. Теперь он уже постоянно ощущал где-то внутри, в животе, тугой комок нехорошего предвкушения и был даже рад, что физическое утомление помогает ему заснуть. А когда он засыпал, то спал как убитый.