Warhammer 40000. Катарсис (СИ)

Уже тогда Ристелл заметила особое отношение к Сестрам Битвы, хоть их и избивали и водили на допрос к Вормасу и даже отдали Элинен на утеху одному из разведчиков, все же их старались беречь. Вопреки ожиданиям, рабы не таили злобу на пленных воительниц из-за такой несправедливости, напротив, они все были уверены, что в свое время Сестрам доведется испытать все возможности Гомункула Вормаса и всю науку Темных о мучениях и боли.

Теперь Ристелл, верная слуга Императора и Инквизиции, Сестра Ордена Священной Розы, возглавившая новый Орден Алмазной Ярости, ученица сильнейшего инквизитора Ависантера Кхана, потерпев поражение в битве с ордами Темных Эльдаров, нежится в душе Архонта Кабалы Ледяной Крови. В то время как ее Сестры и другие рабы прикованы цепями к Опустошителю, изнывают от холода и голода.

От этой мысли у Ристелл возникло страстное желание вырвать себе глаза, что бы не видеть этих образов, этой отвратительной правды. «…И это все? Все, что заставляет таких как ты отворачиваться от неприятной правды!?» - Эти слова Архонта, всплывшие в памяти канониссы, вызвали очередной приступ душевной боли.

Ристелл оперлась на стенку душевой и закрыла глаза, внезапный спазм заставил ее согнуться и упасть на колени. Боль разрывала ее внутренности, ее вырвало кровью, которая смешавшись с водой медленно утекала в сток. Глядя на красные разводы канонисса вспомнила первый кровавый поцелуй Архонта. Тогда она решила, что это просто проявление его извращенной ярости, но он так часто упоминал о проклятии своего народа, проклятии своей крови, что она начала опасаться, что и сама теперь проклята. Она вспомнила свое ментальное путешествие в Варп, когда ее душой чуть не завладел Слаанеш. Она молилась Императору, что бы кровь Архонта растворилась в ее теле вместе с ядом Унзевисса.

Ристелл села на полу и оперлась о стену. Вода все также стекала на ее измученное тело, но не приносила никакого облегчения. Ристелл поняла, что обречена. Не имеют значения ее мотивы, когда в ее теле побывала кровь Темного эльдара, а память навсегда запечатлела короткое путешествие в обитель порочного бога, она автоматически переходит в разряд тех, на кого когда-то охотилась сама. Не имеет значения ее вера в Императора, которая ни капли не уменьшилась. Для Инквизиции и Эклезиархии Канониса Ристелл Элинерис – еретик. Возможно даже Ордо Ксенос и Ордо Малеус изъявят желание поучаствовать в ее низвержении.

Эта мысль даже успокоила канониссу. Теперь она знала, что путей отступления у нее нет и даже если ее возлюбленный Мастер сумеет одолеть армию Архонта Реоса, до того как ее отправят в Коммораг, он не сумеет ее защитить от правосудия Инквизиции. Единственное, что ей оставалось, это узнать про Сердце Мира, узнать тайну ключа к нему (возможно удастся украсть его или уничтожить) и попытаться освободить пленников, пока они не попали в руки Гомункула Вормаса. К беспомощным рабам, измученным голодом и пытками Инквизиция отнесется более

снисходительно, а уцелевшие Сестры Алмазной Ярости находятся в не лучшем положении, чем простые рабы. Возможно и

они избегут сурового приговора Ордосов.

У Ристелл была последняя возможность послужить Империуму.

У нее нет времени на сомнения. Когда любой выбор приводит к

смерти, остается выбрать самую достойную. Если свою жизнь она уже проиграла, то все что она может это попытаться спасти чужие.

Канонисса встала перед зеркалом, закрыла глаза и прочла молитву Императору, самую простую, ту которую помнила с детства, которой учат матери своих маленьких детей по всему Империуму. Затем она облачилась в одеяние предоставленное Архонтом. Оно действительно напоминало бригантину: длинные полосы ткани свисали спереди и сзади, чуть более короткие по бокам, узорным орнаментом они переходили в корсет с прозрачным кружевом по бокам и тонкими золотыми нитями, паутиной укрывшими плечи Ристелл. Обворожительно порочная, с блеском невинности в печальных синих глазах. Канонисса провела рукой по своим волосам, вспоминая предложение Архонта подстричь их, но она решила, что теперь ей не к чему возвращаться к стандартной прическе Сестер Битвы.

Ристелл вернулась в комнату и с удивлением обнаружила на столе поднос с едой. Похоже пока она предавалась тягостным раздумьям в душе, какой-то раб прошел в комнату. Недавняя тошнота оставила после себя чувство голода и на этот раз она не стала пренебрегать кухней Темных Эльдар. Насильно скормленный ей гомункулом кусок мяса и… кровь Архонта, не надолго подарили ей отвращение к еде.

Покончив с едой Ристелл легла на кровать и глядя в потолок, стала продумывать свои ходы в предстоящей игре с Архонтом Реосом.

Сейчас он, вероятно, объяснялся с Гомункулом, выторговывая ее жизнь. Иерархии у Темных эльдар как таковой не было. Главными становились самые умелые войны и хоть искусное владение оружием ставилось во главу угла, были среди Темных и умельцы другого рода. Как и Архонты, те кто выбрал изучение темных наук и обрел огромные знания в области пыток, мутаций, технологий, Гомункулы считались в обществе эльдар независимыми экспертами. Союзы с Повелителями Кабал для заплечных дел мастеров были лишь способом раздобыть побольше подопытных для изуверских экспериментов и каждый Гомункул после удачного похода, получал свою партию рабов.

Если интерес Архонта не вполне был понятен Ристелл, то любопытство Вормаса не оставляло никаких сомнений в его желании узнать как устроена предводительница Ордена, посвятившего себя службе Императору.

Ристелл вспомнила безумные отчеты тех, кто побывал в плену у Темных и сумел дотянуть до относительно спокойной смерти. Вечный хаос и борьба за власть перебрасывала их из одной Кабалы в другую, зачастую один Гомункул, получивший украден-ных у другого рабов либо продолжал эксперименты своего предшественника, либо проводил новые на уже изуродованных варп-мутациями пленных. Невольно канонисса вспомнила о Талосе – ужаснейшем творении Гомункулов, машина, напоми-нающая собой скорпиона, утыканного многочисленными лезвиями внутрь которого сажают доведенного до агонии раба. Его конвульсии заставляют машину двигаться и уничтожать все на своем пути, а постоянные наркотические и мутагенные инъекции не дают рабу погибнуть, испытывая каждую нотку симфонии боли. Для такой машины были нужны сильные волей рабы, рабы желающие бороться за свою жизнь и за свои убеждения… такие как предводительница преданных Императору Сестер.

В Коммораге за рабами следят гораздо меньше, чем в походе, ведь там бежать некуда и рассчитывать на легкую смерть в темных переулках города (а других там нет) тоже не приходится. В этом городе никто и не знает про легкую смерть. Ристелл слышала от своего учителя, что многие рекруты Имперской Гвардии покидают войска дезертирами, когда доходят до изучения Темных эльдар. Ужасы описанные очевидцами повергают их в такой шок, что они более не в состоянии держать оружие и охотней встретятся с гневом комиссаров, нежели с детьми тьмы.