Роман Галкин - Кощей. Перезагрузка

Неожиданно начавший вливаться в меня поток знаний резко прерывается. Я словно оглушенный трясу головой, стараясь прийти в себя. Когда мне это удается, вижу нахмурившуюся Ягу и возникшее перед ее лицом марево, из которого смотрит уже знакомый по вчерашнему вечеру блондин.

– Как самочувствие, Кощей? – обращается он ко мне. – Оклемался уже чи не?

До меня не сразу доходит смысл вопроса, ибо перевариваю полученную в трансе информацию. Видя мою заторможенность, блондин переносит внимание на женщину:

– Чтой-то ты, Яга, медленно его лечишь!

– Тяжелый случай, – отмахивается женщина. – Ты как раз сеанс лечения прервал. Сам-то когда явишься?

– Говорю же, невесть что в лесу деется. Как бы не извели мои угодья под корень. Вас хочу о помощи просить. Из-за тебя, кстати, Кощей, все заварилось, – уставился он на меня голубыми глазами, – тебе мой лес и выручать.

– Ага, он те щас навыручает, – кивает Яга. – Ты подробней расскажи, что творится-то?

– Так я ж говорю, снова Иван бедокурит. Он как Кощея победил, возомнил о себе невесть что. То ли со скуки, то ли от дури, а может, хмельного меда перебравши, решил идти на Черный кряж волотов бить. У них де полно пещер, набитых несметными сокровищами.

– Сказано дурак, он и есть дурак, – качает головой Яга. – А волоты об энтом знают?

– Об Иване-то?

– О сокровищах своих несметных.

– Дык какие у них сокровища, Яга? И зачем они им? Чай, не людишки алчные. Но то полбеды, Яга. К дураку-то, после того как слава о его победе над Кощеем разлетелась, такие же идиоты, силушкой не обиженные, со всех окрестных царств-королевств так и потянулись. Да каждый с дружиною своею. И в итоге выступил Иван на волотов во главе цельной рати.

– И-итить твою жабу коптить, – витиевато выражает свои чувства Яга. – И чего ж ты, Лешик, нешто пропустил оглоедов через лес?

– Погоди, Яга. Знаешь же, что мой лес не всякая рать пройти сможет. Да только известно, что дуракам закон не писан, ибо они свои законы придумывают. Вона один дурак малость Кощея не извел, а ежели их тыща? А? Вот то-то же. Признаюсь, боязно мне стало. Я им и открыл дорожку к холму, где братец мой спит.

Ахнув, рыжая опускается на лавку, приятно прижавшись ко мне бедром.

– Нешто ты Лихо разбудил?

– Не пришлось, – отрицательно мотает головой блондин.

– Ф-фух, – облегченно выдыхает Яга.

– Они его сами разбудили.

– Тьфу! – от досады бьет меня кулаком по коленке женщина.

– Там же у северного склона холма как раз то болото, в которое ты посылала анчутку притворяться Царевной-лягушкой, с чего, собственно, все и началось когда-то.

– Я же просто пошутить хотела, – виновато говорит рыжая, обращаясь почему-то ко мне.

– В общем, велел Иван разбить на холме лагерь и три дня праздновать его былую встречу с энтой самой лягушкой-царевной, – продолжает рассказчик сквозь плавающее в воздухе видеоокно. – Сами понимаете, к вечеру все войско хорошенько поднабралось медовухой да винами заморскими. И, наслушавшись невероятных историй о местных лягушках, восхотели подстрелить и себе по одной.

– И? – нетерпеливо вопрошает Яга.

– Что – и? Натянули луки и давай пускать стрелы во все, что в болоте шевелится. Это ж тыща стрел на каждый шорох, на каждое шевеление. Ох, не одна русалка да мавка в качестве доказательства неслыханного беспредела болотнику похожий на ежа зад предъявила!

– А ты-то чего ж не пресек безобразие? – тычет пальчиком в изображение блондина Яга.

– А я знал? Меня как раз Кощеев братец отвлек.

– Мой? – удивляюсь я. – Он что, тоже здесь?

– Пока нет, – качает головой блондин. Но скоро будет. Вий как узнал, что Иван тебя извел, так и решил, что негоже твои владения бесхозными оставлять.

– Ниче не понимаю, – признаюсь я. – Какой еще Вий?

– Братец твой, какой же еще. Нешто другого Вия знаешь?

– Да не помнит он ничего, – объясняет за меня рыжая. Тяжелый случай. Я мыслила рассказать тебе все, как прибудешь, а ты вона какие каши в своем лесу завариваешь.

– А не ты ли энту кашу заварила-то?

– И что там Виюшка? – ушла от ответа Яга.

– А что Вий… Кликнул слуг да и двинул в Кощееву вотчину. Кабы его челядь могла на дневной свет вылезать, глядишь, уже бы на месте были. Я, конечно, дороги да тропки все ликвидировал, елями вековыми загородил. Мне бы, ежели б ты, Кощей, на самом деле сгинул, твое хозяйство и самому бы сгодилось. Но разве ж Вия такие преграды остановят? Закинет веки за спину и прет сквозь чащобу, аки лось. Да еще и все первотвари пред ним раболепствуют – и дорожку в обход бурелома покажут, и веточку, дабы в глаз не воткнулась, отклонят. Тьфу… Вот я уж отыграюсь на этой мелочи лесной опосля! Они у меня попомнят, как кого ни попадя по моему лесу водить.

– А я тебе говорила, Лешик, – качает головой рыжая, – строг ты с ними больно. Вот они и отплатили за неподобающее отношение. Ну да ладно. Прется, значит, Виюшка сюда ночами. А что ж Иван? Он ли Лихо разбудил?

– А вот пока я Вию препоны создавал, Иван все куролесил со своей ратью. В том болоте не то что лягух всех повыбили, пиявок и тех извели. Мошка да комарики на другие болота улетели, устав от стрел уворачиваться. Уже болотник ко мне берегиню прислал с мольбою помочь ему избавиться от неугомонных людишек. А я что могу? Ты, Кощей, не чета мне, а ить с одним Иваном справиться не смог. А тут тыща таких Иванов. Ну, я болотнику не стал говорить, что нарочно рать к холму у болота вывел. Посоветовал обождать, когда у них хмельные напитки кончатся. Тогда, мол, заскучают и уйдут.

– Уж не рад небось был, что не пустил Ивана со товарищи к Черному кряжу? – вопрошает Яга.

– Ну да. Тогда б еще хуже было. Это ж они туда через весь лес да оттуда… Это что б с лесом стало? Не, нам такого счастья не надо.

– Значит, отказал ты болотнику в помощи?

– Ну-у… – Блондин замялся, будто решая, говорить ли, нет ли. – Я че помыслил…

– Че? – заинтересованно уставилась на него женщина.

– Клин-то клином вышибают. Вот и проложил я удобную тропку для Вия со свитой к холму, где людишки веселились.

– И-итить твою жабу коптить! – Рыжая чувствительно лупит меня кулачком по колену. – И че? Небось при виде Вия людишки по всему лесу разбежались, и ты теперича хочешь, чтобы мы помогли их повылавливать да повыгонять?

– Ага, как же, разбежались. Говорят, когда они много хмельного употребят, страшилища почище Вия чудятся.

– Нешто не убоялись?

– Кабы просто не убоялись, то ладно. Есть средь дружков Ивана такой Илюха. Дурень почище царевича. Дык он стрелу Вию аккурат в нос впендюрил и тут же возжелал его. Кричит: мол, это моя Царевна-лягушка! Мол, я щас с ней пересплю, и она вмиг в красавишну почище Ивановой Василиски превратится. Тут Иван, знамо, обиделся. Хоть и осточертела ему твоя, Яга, анчутка в личине царевны, отчего, подозреваю, и намылился в ратный поход, а все ж сравнивать Кощеева братца с ней ему показалось оскорбительным. Заявил он Илюхе, что Вий никакая не Царевна-лягушка, а жаба бородавчатая, питающаяся слизнями да земляными червяками. Тут уже Илюха за честь возлюбленной вступился, заехал в лоб Ивану латной перчаткой, предлагая ратиться.