Роман Галкин - Кощей. Перезагрузка

– Ты, – указываю светящимся пальцем в грудь находящегося в полуобморочном состоянии бандита, – и твоя шайка живы только потому, что у меня есть причины скрывать свою силу от моего спутника.

Решив, что сказанного и продемонстрированного достаточно для благоразумного человека, а дураку бесполезны и более подробные пояснения, разворачиваюсь и возвращаюсь на поляну. Все присутствующие там наверняка слышали грохот, поэтому с тревогой ожидают нашего возвращения.

Подействовало ли мое внушение, или что другое, но обмен прошел спокойно. Возник спор с руганью среди ватажников, лишь когда им пришлось распрощаться с одной из ладей и с грузом янтаря. Возникла даже потасовка. Мне опять пришлось сдерживать княжича от вмешательства в разбойничью междоусобицу. В конце концов, они разобрались сами и удалились на оставшееся им суденышко, таща за руки и за ноги два бездыханных тела. Возможно, потом тела были сброшены в мутные воды огромной реки на съедение рыбам, но сие, как говорится, мне не ведомо.

Внимание и благодарность освобожденных, как и положено, выплеснулись исключительно на Болтомира. Худой мужик по имени Перст поклонился в пояс и от имени родовичей предложил княжичу взять их селение во владение. Они же клянутся служить ему верой и правдой, и каждую осень, начиная со следующей, ибо в этот год их разорили ватажники, честно отдавать десятину с урожая и мягкой рухляди, а также собранного меда и лесных орехов, ну и вяленой рыбы и копченой дичи. Подтверждая слова тощего мужика, весяне дружно поклонились в пояс. Окрыленный собственной значимостью, Болтомир выхватил меч, простер его над освобожденными и заявил, что отныне они под защитой этого самого меча, и всех подданных по всем вопросам теперь следует направлять непосредственно к нему, князю Заозерскому.

Они бы еще долго ездили друг другу по ушам, но мне не терпелось встретиться с волхвом, из-за которого, собственно, я и подписался на освобождение этих бедолаг. Поэтому я ненавязчиво задал Болтомиру парочку вопросов: мол, желает ли он продолжить квест в честь Василисы Прекрасной или решил удовлетвориться Любаней? И если он выбирает Любаню, то я-де советую не снимать с головы шлем и не держать в доме сковородки.

Болтомир искренне удивился такой постановке вопроса, – а кто может помешать ему владеть сразу и Василисой, и Любаней, да хоть и еще кем? Однако согласился, что задерживаться не стоит, ибо надо осмотреть и принять свалившиеся на него новые владения.

Пока то да се, в путь отправились ближе к полудню. Отправились, естественно, по реке. Тринадцать человек вместе с кормчим на веслах, плюс десяток малых ребятишек под присмотром Любани, да мы с Болтомиром. Бабы в сопровождении Перста и Леденя отправились пешком, ибо ладья и так оказалась изрядно нагружена янтарем и всяким разным прочим ценным, по мнению княжича, барахлом. Ясно, что против течения мы в этот день до места не добрались.

Прибыли в разоренную весь лишь к вечеру следующего дня, на пару часов опередив пеших. Первым делом поспешили к сараю, в коем разбойники заперли стариков. И надо ж было так совпасть – только мы подошли к сараю, как в метре от его стены провалилась земля, и из нее полезло ужасное земляное чудище. Я с перепугу чуть не влупил по нему зарядом, мощности которого хватило бы, чтобы оставить на месте сарая большую дымящуюся воронку. Однако меня опередила Любаня, с криком бросившаяся на чудище в рукопашную. На этот раз девушка даже сковородку отбросила.

– Бабуленька, ты жива! Радость-то какая! – тиская чудище, вопила Любаня.

А из дыры в земле тем временем выползали все новые и новые персонажи, коих тут же подхватывали под руки остальные весяне и, хлопотливо отряхивая от земли, расспрашивали о самочувствии.

Когда отшвырнули подпирающее дверь бревно и вошли внутрь сарая, там остался только один сидевший на куче свеженасыпанной земли древний дед, которому на вид было не менее ста лет.

– Чего ж я, нешто труд родовичей не уважу? – заявил он, глядя на распахнутую дверь, и, кряхтя и охая, полез, как все, через подкоп.

Пережидая процедуры представления старейшин и княжича друг другу и показ новому покровителю не такого уж и разоренного хозяйства, я обращаюсь к древнему деду Мышате. Того, вытащив из подкопа, посадили на пень тут же, под стеной, напоили родниковой водой, сунули в руки вяленую плотвицу, да так и оставили греться на уже садящемся за вершины деревьев солнышке.

– И что, старче, с волхвом мириться будете или теперь на княжескую защиту надежа?

– Ась?

Повторяю вопрос деду прямо в ухо.

– Дык кабы я с Лисом в ругани был, то, может, и помирился бы. А чего ж мне с ним мириться, коли мы не ругались?

– А кто ругался? – удивляюсь я.

– Ась?

– Я говорю, далеко ли от вашей веси волхв живет?

– Пошто интерес имеешь?

– Увидеть его хочу, вопрос кое-какой задать.

– Вопрос задать? На вопросы Лис завсегда отвечает, да не каждому те ответы понять дано.

– Так далеко идти до его обиталища?

– Ась?

– Идти, говорю, до него далеко?

– Да че ты орешь мне прямо в ухо? – возмущенно смотрит на меня дед. – Оглоушил прямо!

Появляется желание спросить, не является ли далеким предком Мышаты некий Мизгирь, однако старик отвечает-таки на заданный вопрос:

– Ежели к Лису через Туманную падь идти, ой как далече будет. А ежели прямо по старице, да поутру выйти, то аккурат к полудню к его берлоге и выйдешь.

– Зачем же идти через падь, ежели так дольше?

– А знаешь, какие там по осени лещина орехи рожает? Вот такие! – Дед смыкает в кольцо большой и указательный пальцы и показывает мне.

– А кто сможет проводить меня к волхву?

– Ась?

– Я говорю, кто проводить…

– Ась, анчуткин сын! – орет старик, не слушая меня. – Долго я тебя звать буду?

Подбегает Ась, белобрысый мальчонка лет двенадцати. Старик хватается за его плечо и с кряхтением поднимается.

– Веди в избу. Устал я нонче, – говорит дед мальчишке, однако не забывает и о моем вопросе: – А кто захочет, тот тебя и проводит. А то и сам дойдешь. Ежели по старице, то не заплутаешь. Но лучше осенью иди. Через падь. Орешков мне принесешь.

Вот уже и ночь наступила, а княжич все что-то обсуждает со старейшинами. Весяне уже выгрузили и растащили по избам ранее уворованный татями скарб. Что-то мне подсказывает, что благодаря налету ватажников имущества у местных жителей значительно прибавилось. Иначе чего они все так светятся от радости?

Пожевав вяленого мяса и запив его водой, я потребовал у тащившей тюк с тряпьем толстой тетки, чтобы та определила меня на ночлег. Тетка отвела в свою избу, указала на широкую лавку. Сама удалилась.

За сложенной из крупной речной гальки печью что-то зашуршало, и на середину скупо освещенного лучиной помещения выбежало серое мохнатое существо. Фигурой существо напоминает мультяшного Чебурашку, только без слоновьих ушей и с человеческим лицом. Ростом чуть выше вставшего на задние лапы пекинеса. Секунду посмотрев на меня, оно троекратно кланяется до самого пола и застывает, словно ожидая чего-то.