Имие Ла - Хроники Смертельной Битвы-5: Смертоносный Альянс

Черный маг улыбнулся. Мавадо протянул руку девушке. Ли Мей снова растерялась. Что ей следует делать? Взять его за руку? Она уже наблюдала, как внешнемирцы обоего пола при встрече не стесняются ни обниматься, ни целоваться, ни подавать друг другу руку... у них так принято? Вэйнальцы, напротив, всячески старались избегать дотрагиваться до собеседника, даже если он был их лучшим другом - даже при встрече здоровались, держась на расстоянии вытянутой руки, и лишь изредка кланялись, а для девушки брать за руку пусть даже своего жениха так считалось вообще недопустимым. Все же Ли Мей решила, что среди куэтанцев и их сторонников следует жить по их законам, и подала руку Мавадо.

- Идем, - ответил тот и поднял с земли потрепанную серую сумку Ли Мей. Этот поступок опять удивил девушку: в Вэйналии не было принято помогать кому-либо переносить тяжести.

- Идем, - тихо произнесла она.

26

К счастью для Шэнга и его людей, наместник Вэйналии оказался не просто чудовищно подлым типом, но к тому же еще и жалким трусом: он очень любил понтоваться перед своими подвывалами и толкать сепаратистские речи, но когда он увидел перед стенами своей столицы великолепно вооруженные отборные отряды имперского войска, то без боя открыл ворота и сдал город врагам в надежде, что его пощадят. Шэнг Цунг, который в тот момент пребывал в хорошем настроении, возможно, и не стал бы расправляться с горе-повстанцем, ограничившись отправкой его в целях профилактики на пару лет принудительных работ, тем более что Наместник был согласен на все условия куэтанцев, но тут на его беду в Вэйналию пожаловал имперский премьер-министр, который прославился своей принципиальностью. Все знали о том, что он постоянно порицал Шао Кана за мягкость и излишнюю доброту; по отношению к новому правителю, с которым был он дружен с юности, Эсмене вел себя примерно так же. Естественно, он тут же заявил, что зло должно быть наказано и сепаратисту ничего не следует прощать. Наместник многократно проклял тот день, когда упертый премьер появился на свет, но было уже поздно: Шэнг всегда прислушивался к советам своего друга и соратника.

- Думаю, что миловать этого дегенерата было бы крайне неразумно, - заявил Эсмене, с усмешкой глядя на трясущегося от ужаса Наместника. - Знаешь пословицу: молодец на овец, а на молодца - сам овца? Плевать я хотел, что ты тут каешься в своих злодеяниях и плетешь всякий бред на тему того, что хотел бы искупить свою вину. Тебя хватило только на то, чтобы малолетку в спину ударить да соседям хамить, а как ты понял, с кем на самом деле связался, так сразу и струсил. Такие выродки способны на любую подлость, и если тебя помиловать, ты будешь гадить снова и снова. В общем, Шэнг, мое мнение - в расход его! Нет Наместника - нет проблем!

Черный маг, немного поколебавшись, согласился со своим другом.

- Если рассудить логически, то ты абсолютно прав. Это я поддался эмоциям. Мне не следовало этого делать.

- Да ты полюбуйся на этого упыря! Лживый гад, ему бы в театре работать, а он полез в политику! Наделал непонятно чего, так умей отвечать, а он бьет на жалость, да еще с таким пафосным позерством, что любой драматург удавился бы от зависти на первом же суку. У меня на него зла не хватает!

- Что предлагаешь с ним делать? - задумался Шэнг.

Наместник, до которого дошло, что его судьба решена, с рыданиями повалился в ноги премьеру; крупные слезы падали на мраморный пол, но это не смягчило сердце Эсмене, который от природы не страдал приступами человеколюбия дольше двух минут.

- Казнить его, и дело с концом! - прошипел Эсмене, с ненавистью глядя на вэйнальца. - Единожды солгавши, да кто ж тебе поверит? Ошибки не признают, их смывают кровью. Да ты их даже и признать-то не пытался, просто пощады просил, жалкий урод. Однако мы с тобой, Шэнг, забыли еще одну важную вещь. Кажется, ты собирался поручить Кэно вытрясти из этой наглой хари сведения о том, где Дэлайджа и что именно наш вэйнальский друг с ней сделал.

В следующую секунду премьер-министр понял, что попал в точку, потому что Наместник, заливаясь слезами, тут же переменился в лице и, причитая, протянул руки к Эсмене.

- Пощадите меня, о господин первый министр! Я клянусь вам своей жизнью, я клянусь всем, чем только можно, что не знаю, где она! Я не видел ее, не трогал и не пытался ее убить...

- Уберем все "не" и сразу получим истинное положение дел, - перебил его Эсмене. - Ты ее видел, знаешь, где она и, судя по всему, сам же ее и прикончил. Так?

Наместник, поняв, что прокололся, с жалким видом принялся целовать мраморную плитку у ног министра.

- О нет, вовсе нет! Поверьте мне, поверьте, пожалуйста! Я не знаю, где Дэлайджа, действительно не знаю, и я ее не убивал!

- Знаешь, придурок, на основании чего я пришел к выводу о том, что ты врешь? Если бы я спросил тебя о том, где она, а ты просто ответил, что ее не видел, можно было бы предположить, что ты ее и в самом деле не видел. Ты же сразу заявил, что якобы не пытался ее убить... откуда такие мысли, если действительно не пытался? Честный человек не осознает, что он честен, и не станет страстно уверять всех в том, что он не обманщик. Предлагаю тебе выбор: либо ты по доброй воле немедленно расскажешь мне, где ваш протектор и что ты с ней сделал, либо всю эту информацию из тебя вытрясут в камере пыток. Я бы на досуге поучил бы тебя врать более грамотно и правдоподобно, только тебе эти уроки уже не пригодятся.

- В пытках нет нужды, - улыбнулся Шэнг. - Этот жалкий тип не умеет закрывать свое сознание. Есть люди, в души которых заглянуть не так просто - они могут даже почувствовать мои попытки это сделать и заблокировать их, а порой отдельные люди умело прячут свои мысли и желания даже от самих себя. Он не способен ни на то, ни на другое. Я уже знаю, где он прячет Дэлайджу. Мы с тобой спустимся в подвал. Кэно, немедленно прикуй этого мерзавца цепью к колонне, - Шэнг с отвращением пнул стоящего на коленях наместника в бок. - Честно признаюсь, поначалу я еще хотел оставить этому ублюдку жизнь за то, что он сдался по доброй воле, и всего лишь отправить его на каторгу, чтобы он имел возможность искупить свою вину и принести всем хоть какую-то пользу, но сейчас я понимаю, что был неправ. Эта гадина не достойна жизни. Идем, Эсмене.

Наместник заверещал что-то невразумительное, но его уже никто не слушал: к нему направлялся Кэно с несколькими солдатами. Шэнг с факелом в руке вышел из зала, за ним следовал премьер-министр.

***

Взяв у одного из офицеров ключи от камер, конфискованные у вэйнальских тюремщиков, Шэнг и Эсмене спустились в подвал дворца. В отличие от светлых и просторных залов надземной части здания, его подземные помещения были мрачными, тесными и холодными, потолки - низкими, никакого освещения там не присутствовало и в помине, за исключением нескольких тускло чадящих жировых светильников на стенах. Пару раз Шэнг, несмотря на то, что старался внимательно смотреть под ноги, едва не оступился - камни, которыми был выложен пол, были скользкими и выщербленными, а в нескольких местах их кто-то выломал. Эсмене, следуя за Шэнгом, временами хватался руками за стены, поскольку тоже боялся упасть; его передернуло от отвращения, когда он понял, что они покрыты мокрицами и противной холодной слизью.