Терри Брукс - Тейнквил

Она махнула гномам–охотникам выйти в коридор, последовала за ними, с тяжелым стуком закрыла дверь и вложила засов.

Стоя один в темноте и прислушиваясь к их удаляющимся шагам, Бек Омсфорд был уверен в одном. Вне зависимости от того, что сказала Шейди а'Ру, если он сам не найдет способ выбраться, он вообще не выйдет отсюда.

— Я подумал о том, что я наговорил тебе вчера, — сказал Пен, сидя рядом с Синнаминсон. Был полдень, и он потратил целый час, чтобы ее найти. Ее взгляд был направлен вперед, пока он перебирал пальцами рисунок ажурного шарфа, который она плела на ручном вязальном станке. Как она могла отличать один цвет от другого, для него было загадкой, но судя по уже выполненной работе, с этим у нее не было никаких проблем.

— Я говорил совершенно не думая о том, что я говорю, — продолжал он, наблюдая за реакцией на ее лице. — Ты спросила, по–прежнему ли я забочусь о тебе, и это так. Именно поэтому я так быстро сказал тебе, что ты не сможешь пойти с нами. Все, о чем я мог думать, состояло в том, что я буду делать, если с тобой еще что–то случится.

Она все равно ничего не ответила. Они сидели наверху огромной чаши Места Собраний, амфитеатра, который использовался, когда избирали матурена, для музыкальных и песенных представлений во время фестивалей и праздников, и для собрания всего населения, когда было необходимо принять решения, которые касались всего поселка. Он находился рядом со скалами на южной окраине поселка, окруженный каменными стенами и морозостойкими елями, как оазис спокойствия в этом суетливом сообществе.

Амфитеатр был пуст, за исключением мальчика и девочки. Пен вздохнул:

— Я хочу, чтобы ты забыла о том, что я сказал. Ты спасла наши жизни над Лазарином, когда за нами гнался «Галафил». Благодаря тебе мы избежали опасностей в Шлаках. Ты доказала свою ценность тогда и я не имею права сомневаться в этом теперь. Я не имею никакого права указывать тебе, что ты должна делать. Ты сама можешь это решить.

— Ты разговаривал с Хайбер? — тихо спросила она.

— Я думал о том, что она сказала, — ответил он, избегая ответа. — Она была такой злой со мной. Мне потребовалось какое–то время, чтобы разобраться. — Он взъерошил руками свои рыжие волосы. — Я не понимал, почему она была такой сердитой, пока не подумал над этим как следует. Я осмелился говорить тебе то, на что не имел права. Ты просила меня, потому что хотела моей поддержки. Я должен был это понять, и должен был дать ее тебе.

Она продолжала вязать, ее пальцы двигались плавно и уверенно, продевая и подтягивая цветные нити, используя челнок, чтобы разделять и затягивать их. Он ждал, не зная, что еще сказать, боясь, что и так наговорил слишком много.

— Значит теперь у меня есть твоя поддержка? — наконец спросила она.

— Да.

— И ты хочешь, чтобы я пошла с тобой? Лично ты?

— Да, хочу.

— Зачем? Скажи мне, Пендеррин. Зачем ты хочешь, чтобы я пошла с тобой?

Он замялся.

— Я не хочу, чтобы о нас с тобой судачили.

— Но о нас с тобой уже судачат. Это произошло с самого первого дня, как мы встретились. Ты разве этого не знаешь?

Он кивнул:

— Полагаю, да. Я просто не хочу этим пользоваться, как основанием того, что ты пойдешь с нами. Но так оно и есть. Я хочу, чтобы ты пошла с нами, потому что хочу, чтобы ты была со мной. Я не хочу, чтобы ты была где–то еще, а не со мной.

Она затихла, пальцы замерли, все ее тело застыло. В это мгновение он совсем по–другому увидел ее, как будто запечатлев ее неизгладимый образ, портрет такой изысканной красоты и глубины, чего он никогда не смог бы представить. У него защемило сердце, когда увидел ее такой. Ему захотелось что–нибудь сделать для нее.

Не глядя на него, она протянула свою правую руку и как перышком коснулась ею его руки.

— Тогда я пойду, — произнесла она.

Замолчав, она снова вернулась к вязанию, направив все свое внимание на это занятие, убрав от него свою руку. Он смотрел на нее, желая сказать что–то еще, но решил этого не делать. Лучше оставить все, как сейчас.

Он поднялся.

— Думаю, мне надо взглянуть, как там «Скользящий», ведь они передвинули его с плато. Я найду тебя потом.

Она кивнула, и он спустился по ступеням к одному из проходов, которые выходили из амфитеатра к наружному кольцу каменных стен и елей. Оттуда он прошел по поселку к южным воротам и вышел через них на плато, а потом направился к скалам, пока не добрался до узкого ущелья, в которое перенесли «Скользящего», чтобы скрыть его из виду. Он проделал всю дорогу, не думая ни о чем, кроме Синнаминсон. О ее лице, ее теле, ее голосе, ее словах, ее запахе и движениях ее рук, когда она вязала тот ажурный шарф.

Он по–прежнему думал о ней спустя два часа, испытывая счастье в мечтаниях и воспоминаниях, которое впервые по–настоящему за все эти дни принесли покой его душе, когда стража троллей забила тревогу.

Хайбер Элессдил стояла вместе с Тагвеном снаружи дома Кермадека, слушая его разглагольствования об особенностях жизни троллей, когда начали трубить в рога и бить в барабаны. Эти звуки раздались настолько неожиданно и так сотрясли землю, что на мгновение она просто уставилась на дворфа, которые в свою очередь уставился на нее.

— Что это? — наконец смогла произнести она.

Он покачал своей крепкой головой, с тревогой теребя грубоватыми пальцами бороду и оглядываясь:

— Не знаю. Тревога?

Повсюду начали бегать тролли, всех размеров и форм, мужчины, женщины и дети, целые семьи и дома, покидая здания и направляясь по дорогам и переулкам с какой–то целеустремленностью, что предполагало, что они абсолютно понимали эти звуки. Спустя некоторое время Хайбер сумела определить характер их передвижений, которые подсказали ей, что случилось. Женщины и дети отступали через поселок к скалам, самые большие сгребали самых маленьких кричащими пачками. Они ничего не взяли с собой, ни инструментов, ни одежды. Они шли без какого–либо колебания, совершенно не задумываясь о том, что они делали, двигаясь быстро, но без паники.

Они часто это практиковали, подумала Хайбер.

Между тем, мужчины двигались в другую сторону, к передним стенам поселка, к воротам и крепостным валам, которые служили в качестве оборонительных укреплений. Некоторые были одеты в кольчуги и пластинчатые доспехи. У всех было оружие. Не нужно быть гением, чтобы понять, что происходит.

Хайбер бросилась внутрь дома, чтобы забрать свой короткий меч. Когда она снова вышла наружу, рядом с Тагвеном стоял Кермадек, огромный и грозный в высоком железном шлеме, кольчуге и доспехах.

— Нас атакуют, — пояснил он, слова были резкими и жесткими. Раньше она не слышала, чтобы он говорил таком образом. Вся сердечность и открытость пропали — его голос был жестким и полным гнева и угрозы. — С юга летят воздушные корабли с эмблемой друидов. Мы можем предположить причину их визита.