Андрей Васильев - Снисхождение. Том 2

— Что именно? — как бы между прочим спросил у него я.

— Много будешь знать — с страшной зомбей будешь спать — ехидно произнес Сэмади и огляделся — Нет, все-таки какое уютное кладбище. Правда-правда — хорошее, тихое. Я тут себе резиденцию, пожалуй, обустрою.

— Дачу — поддакнул я.

— Что? — непонимающе повернулся ко мне барон — А что есть «дача».

— Загородная вилла — подобрал я более-менее подходящий синоним.

— Ну да — кивнул повелитель мертвых — Что-то вроде того.

Я попрощался с ним и оставив его там — бродить между могил и прикидывать, где что он поставит и сколько мертвых надо сюда пригнать для благоустройства. Ну, а сам отправился в замок Лоссарнаха. Без феи мне в тех краях, куда теперь лежит мой путь, делать нечего, да и мои остальные потенциальные спутники там же. Авось, и Гунтер завтра туда же подтянется.

Праздник в замке почти закончился, только на стенах стражники вместо того чтобы нести вахту, дружно выпивали, судя по движениям и бульканью, да еще было слышно, как в ночной темноте, где-то во дворе, бродил одинокий волынщик, издавая пронзительно-печальные звуки, выжимаемые из этого забавного музыкального инструмента.

— Не делай так больше — раздалось у меня за плечом.

Это был Назир.

— Больше не буду — пообещал я ему, скрестив пальцы.

— Отец прислал мне весточку — снова поразил меня неожиданной словоохотливостью ассасин — Кому-то нужна твоя голова. Отец отказался от заказа, более того, просил передать тому, кто хотел его разместить, что ты его друг и он не одобрит, если твои дни закончатся ранее отпущенного тебе срока. Его слово очень весомо в Раттермарке, но мир меняется, и кто знает — захотят ли его услышать?

Все-таки правильно Хассан ибн Кемаль, наставник ассасинов, воспитывает своих учеников. Вон они как его уважительно называют — «отец».

— А кто именно хотел заполучить мою голову в подарок, он не сообщил? — мне стало как-то беспокойно.

— Нет — покачал головой Назир — Дружба — дружбой, но есть вещи, которые пребывают неизменными. Любой, кто пришел в замок Атарин, чтобы оплатить чью-то жизнь, может быть уверен в том, что его имя никто и никогда не узнает.

Все-таки Восток — дело тонкое. У нас бы сказали «оплатить смерть». А у них — «оплатить жизнь».

— Если тебя убьют, а я тебя не смогу защитить, и после этого останусь жив, то мой позор, станет позором отца — ровно объяснил Назир — И даже моя смерть не смоет его.

— Не буду я больше сбегать — на этот раз почти искренне пообещал я — Да и незачем это делать. Завтра нас ждет новая дорога. Дальняя и в неведомые мне края. Дочу мою на перевоспитание в женскую обитель сдавать отправимся.

— Сбежит — моментально ответил ассасин — А перед этим еще и обитель подпалит.

— Может — вынужден был признать я — С нее станется. Но делать что-то надо? Давай хоть попробуем.

— Мое дело прикрывать тебе спину — флегматично сообщил мне Назир — Твои решения я оспаривать не в праве.

Напоследок я глянул доставшиеся мне за выполнение цепочки награды. Обломок посоха оказался корявой деревяшкой, которую можно было использовать ремесленнику, а аметист небольшим камушком, добавляющим при инкрустации в посох мага изрядно маны. То есть — бесполезные для меня вещи, которые, впрочем, можно продать или отдать кому-то из сокланов. Той же Сайрин, например.

А вот умения достались мне не самые плохие.

Вы изучили пассивное умение «Ночная птица» первого уровня.

Способность видеть в темноте увеличена на 3 %

Очень неплохо, такое умение нужно всегда. И качать хорошо, знай, глазей в ночную тьму.

Вы изучили пассивное умение «Незримый бой» первого уровня.

Ваша способность распознать ложь в словах собеседника увеличена на 3 %

И снова удачно. Я вообще люблю пассивные умения. В отличии от активных, их можно было получать в неограниченном количестве, и срабатывали они сами, без посторонней помощи. Хотя в самом названии «пассивные» было что-то неприятное. Не могу сформулировать, что именно.

На часах, когда я вылез из капсулы, было почти два ночи. А подъем — в семь. Опять не высплюсь — и это печально. Когда тебе двадцать — ты можешь вовсе не спать, резервы организма кажутся бесконечными и время на сон попросту жалко тратить. А вот когда за тридцатник перевалит — уже все, без шести-семи часов здорового сна обходиться уже трудно, по крайней мере — с завидной периодичностью, если, конечно, речь не идет о профессиональной деятельности, вроде той, что была у меня до того, как я ввязался в эту свистопляску. Нет, есть люди, которые до пятидесяти думают, что им двадцать и бодро ведут ночной разгульный образ жизни, но они скорее исключение из правил. Причем, по моему глубокому убеждению, в данных случаях имеет смысл подключать к делу психологов и иных медицинских работников. А то и работников Госнаркоконтроля.

Само собой, в машине, которая утром везла нас в редакцию, я обзевался.

— Киииф! — Вика подавила зевок, прикрыв ладошкой рот — Прекрааааати!

— Не могу — проворчал я — Спать хочу.

— Ну и оставался бы дома — Вика стукнула меня в плечо — Можно подумать, без тебя в редакции обойтись невозможно. Номер в печать мы сегодня не сдаем, так что спал бы себе спокойно.

— Да надо стратегию определить — снова зевнул я — Помнишь, мы про новую акцию говорили? Ну, каждый должен был придумать нечто такое, что оживит игровое сообщество, относительно нашего издания?

— Помню — Вика склонила голову к плечу — Но отчего-то мне показалось, что ты эту идею в сторону отставил. Вроде как прием идей должен был состояться еще на той неделе, но не воспоследовало.

— Днем раньше, днем позже — философски изрек я — Тема, конечно, важная, но не слишком горящая.

— Это ты сейчас уже себя выгораживаешь — справедливо заявила Вика — И маскируешь свою забывчивость и непунктуальность. Ага, отвел глаза! Угадала.

— Не критикуй меня — притворно-недобро посоветовал ей я — Я ведь злопамятный.

— Есть такое — согласилась со мной Вика — Так по тебе и не скажешь, но да — злопамятный. Хотя и отходчивый.

— На самом деле я и добро, и зло помню одинаково — уже всерьез сказал ей я — И платить за то и другое стараюсь своевременно и сполна.

— И вдумчивая музыка сейчас вот так должна заиграть: «ты — ды — дым — пум» — засмеялась Вика — А камера сначала непременно тебя возьмет крупным планом, а потом меня. И я еще вот эдак понимающе кивну и глаза у меня будут грустные-грустные. Никифоров, ты говоришь, как герой сериала, одного из тех бесконечных, что по «России 2» идут.

— Можно подумать, мы с тобой — не они — ухмыльнулся я — В смысле — не герои сериала. Сама посуди — нас кидает из огня в полымя, а мы все еще живы. Если бы это был не бесконечный сериал, то тебя бы давно уже изнасиловали, а меня пристрелили.