Любовь Фалалеева - Максим и Марина

Душан перевел Марии сказанное ее сыном. Его глаза заполнила боль:

— Как жаль, что Россия не стала спасать Югославию… Мои родители, брат и сестра погибли во время Косовской резни…

Душан сказал это по — русски. Коля перевел его слова Беатрис, после короткой паузы продолжил на английском:

— Моя страна в то время была слабой и даже себя не могла защитить. Но тот марш — бросок свое дело сделал — мир еще раз убедился, что даже стоя на коленях, русские будут бороться…

Душан перевел Марии то, что сказал ее сын.

Беатрис с волнением накрыла своей рукой руку Ника:

— Наверное величие вашей страны и вашего народа, я пойму только после путешествия по России. Но я знаю историю и хорошо осведомлена о том, что сделала Россия для всего мира. И я с уважением отношусь к вашему самоотверженному народу…

— Благодарю вас, мисс…

Душан перевел Марии ответ Беатрис.

Прозвучал первый звонок, приглашающий зрителей на заключительную часть оперы.

И снова, покидая ресторан, Коля предложил свою руку Беатрис, а Душан с волнением подставил свой локоть Марии.

Проводив Беатрис до ее места, Коля вернулся к матери…

Наконец прозвучал заключительный аккорд оперы. После продлжительных аплодисментов и многочисленных поклонов исполнителей — за всем этим Беатрис нужно было наблюдать до конца — она и Душан поднялись со своих мест.

У десятого ряда их ждали Ник и Мария.

И снова пары поменялись партнерами, вместе дошли до ВИП — гардероба. Оставив женщин в стороне, Коля и Душан подошли к барьеру, получили у расторопного юноши манто своих дам. Причем, Коля взял с барьера накидку Беатрис, а Душан — норковое манто Марии.

Беатрис показалось, что Ник несколько дольше задержал свои руки на ее плечах и это немного согрело ей душу.

Живкович буквально «таял «от близости Марии, заранее страдая, что он не может сделать лишнего шага от голландской журналистки, ни слова не понимающей по — русски, хотя та и предпологала побыть в Питере еще несколько дней…

Обе пары покинули театр.

Такси Коли и Марии стояло припаркованным в нескольких метрах от машины Консульства Нидерландов.

Коля и Беатрис подошли к машине с маленьким флажком на капоте. Он открыл перед ней заднюю дверцу, при всем этом успевая сканировать и анализировать окружающую обстановку. За голландской журналиской, не особо скрываясь, продолжали вести наблюдение…

Беатрис смотрела в глаза Ника, пытаясь найти хотя бы каплю интереса к себе. И ей показалось, что интерес есть, но тщательно скрываемый.

— Ник, вы не хотите поцеловать мне руку на прощание?

— А вы этого хотите, мисс Беатрис?

— Да, Ник…

Беатрис королевским жестом подняла руку для поцелуя.

Коля взял ее руку, задержал в своей, начал подносить к губам, остановился… Потом неожиданно для себя взял лицо Беатрис в свои руки, на мгновение коснулся ее губ своими губами…

— Вы довольны, Беатрис?

— Да, Ник…

Глаза Беатрис сияли. Она быстро села в машину. Коля захлопнул дверцу.

Душан, почти на бегу поцеловав руку Марии, заторопился к консульской машине, быстро сел на переднее сидение.

Водитель тронул машину с места.

За тонированным стеклом Коля не увидел, что Беатрис прощальным жестом помахала ему рукой…

Он открыл перед матерью заднюю дверцу такси, а когда она села, сам поместился на переднем сидении. Водитель попросил повторить их адрес. Коля сказал, куда нужно ехать.

Во время пути домой Коля думал о Марине и Беатрис. Он осознавал, что его чувство к Марине навсегда. Но он не хотел навязывать ей свою любовь, не хотел вмешиваться в ее жизнь, хотя и считал, что Артур ей не пара. Он сам был виноват в том, что проходит краешком судьбы Марины… Протрезвев после ее удара, он понял, ЧТО потерял. Но в то же время, после удара Принцессы он словно родился заново. И жизнь после этого у него стала другой, совсем не похожей на ту, что была до ранения и контузии. И сам он стал другим, словно в его голову вложили другую программу поведения. И люди рядом с ним сейчас были другие — Санников, Денисов, Семен, Артур, а не алкаши у подъезда и вечно нетрезвая Юлия. И интересы у него сейчас не те, что были раньше… Не увлекись он оперой, разве встретил бы он Беатрис?!. Беатрис, у которой, как и у Марины, было королевское чувство собственного достоинства, уверенность в себе и самодостаточность, обладание острым, живым умом. И он чувствовал, что нравится ей. В Беатрис, как и в Марине, чувствовалась порода, устойчивый генетический код. И интересы у них оказались общими…

Мария думала о своем. Она еще не пережила внезапную смерть Андрея и не приняла ее. А постоянные воспоминания о муже в кровь ранили ее душу. Поэтому явные знаки внимания переводчика Мария восприняла как флирт, ни к чему не обязывающую легкую игру. Ну обменялись номерами телефонов. Ну и что? Звонить едва знакомому мужчине она не собиралась. И вообще она была уверена, что Душан уже забыл о ней.

Марию больше всего на свете волновал ее сын и по любому — ее единственная опора. К большому сожалению Марии — бог был к ней немилосерден — две последующие беременности после рождения Коли оказались внематочными и после второй операции она не могла иметь детей… А потом одновременно на нее обрушилось два несчастья — тяжелое ранение и контузия Коли и внезапная смерть Андрея от мгновенной остановки сердца, после того, как он узнал о том, что случилось с Колей и его другом Костей Денисовым…

Но богу этого оказалось мало — после выздоровления Коля начал пить. Ни ее просьбы, ни просьбы Марины начать трезвую жизнь, не давали результата до тех пор, пока в начале сентября Коля не вернулся от Марины с распухшей щекой и совершенно другим человеком, словно его перепрограммировали. По сути дела это была третья трансформация характера ее сына. И таким Коля нравился ей больше всего, тем более, что сейчас он на дух не переносил алкоголя…

Утром пятнадцатого декабря, сразу после завтрака, Макс вызвал по скайпу Семена, сделал необходимые распоряжения, отдавая себе отчет в том, что этими распоряжениями, возможно, ставит крест на отношениях с Принцессой. «Делай, что должно, свершится, чему суждено». Он сделал, что должен был сделать давно, как мужчина. Осталось ждать реакции Принцессы, встречу с которой, возможно последнюю, Макс запланировал на свой день рождения. Если бы не это решение сделать то, что он давно хотел сделать, он бы сейчас летел не в Даллас, а в Россию…

Уже по дороге в аэропорт Макс с мобильника Арно вызвал в Стар Хиллз Ричарда Картера, который, хоть и находился в Майами, но не сидел без дела — подбирал персонал для будущего самолетостроительного завода, затем через интернет давал о них информациюю начальнику службы безопасности по Штатам Льву Громову. Лев Громов был сослуживцем Санникова по «Альфе», уехавшем в Америку сразу после ее роспуска. Санников случайно встретился с ним в Нью — Йорке, познакомил с Максом. Громов, недавно расставшийся с женой — американкой, сразу принял предложение служить Захарову.