Любовь Фалалеева - Максим и Марина

После совещания Макс, через Арно связался с Морозовым, приказал ему обеспечить на завтрашнее утро его отлет из поселка в Санкт — Петербург. Тимофей предложил выкупить утренний рейс «Салехард — Екатеринбург», чтобы Захаров мог лететь в комфорте. Макс согласился, ведь екатеринбургскому авиаперевозчику это было выгодно — утренние рейсы «Суперджет «из Салехарда шли полупустыми, поэтому немногочисленных пассажиров передвинут на следующий рейс…

Перед тем, как покинуть офис рудника, Макс посмотрел почту. Прочтя послание Артура, он направил ему ответ: «Специалисты найдены. Идет оформление виз. Захаров»…

До обеда Марина, полулежа на одном из диванов, сначала работала с учениками, потом созвонилась с Каримовым, попросила его переслать ей на ящик материалы для перевода. Что тот и сделал.

После обеда Марина пообщалась с отцом и Диной, потом попросила отнести ее к туалету, а после туалета — в спальню, так как ей внезапно захотелось спать…

Перед тем, как проснуться, Марине приснилось, что она просыпается от сильного потока внимания к своей персоне. Открыв глаза, она поворачивает голову в сторону взгляда и в трех шагах от себя видит очень высокого молодого человека — копию Максима, как бы заранее зная, что это не Максим. И он не совсем человек, а ее рисунок, воплощенный в реальность — его лицо и одежда представляли собой жидкий металл. Он был молод и стар одновременно — на молодом лице взгляд тысячелетнего мудреца…

Молодой мужчина смотрел на Марину с бесконечной нежностью и любовью.

— Кто ТЫ?

— Я твой сын. Габриэль.

— Кто дал тебе это имя?

— Мой отец.

— Зачем ты пришел?

— Вылечить тебя…

Габриэль сделал шаг в сторону ложа. С величайшим почтением и уважением он встал на одно колено, склонил голову, взял руку Марины.

— Все у тебя будет хорошо, мама. Ты больше никогда не будешь болеть. Все твои способности вернутся к тебе…

Молодой человек коснулся губами руки Марины. Ее мгновенно окутало голубое свечение. Она ощутила себя парящей в бесконечности… и… проснулась. И в сне, и в реальности, резко села на постели.

У Марины ничего не болело. Она чувствовала себя ПРЕЖНЕЙ. В следующее мгновение она привычно поставила блок между собой и менталом… И только тогда окончательно осознала, что она снова здорова…

Марина села на край постели, спустила ноги на пол, встала, постояла, проверяя свои ощущения, сделала несколько шагов в угол спальни, чтобы ее не было видно в полуоткрытую дверь, на долю секунды сосредоточилась — ладони засветились знакомым голубым сиянием, еще мгновение и сияние на правой ладони сформировалось в небольшой голубой шар. Марина привычным движением метнула шар по дуге, он послушно коснулся ее левой ладони и втянулся в нее. Затем она встала спиной в угол, ее глаза потемнели до черноты. Марина бросила короткий взгляд на планшет, лежащий на тумбочке. Он повис в воздухе, приблизился к Марине. Она секунду подержала его в руке, отпустила. Планшет послушно вернулся на тумбочку.

Марина привычно привела свой организм в человеческое состояние, подошла к кровати, села на ее край.

Следовало подумать над тем, что произошло и как вести себя с людьми, которые так трогательно заботились о ней, щедро даря душевную теплоту…

Перед внутренним взором Марины все еще стоял ее необыкновенный сон. Что это? Причудливая игра подсознания, облекшая в столь фантастическую форму восстанавливающийся потенциал ее организма? Или в самом деле пришедший из далекого будущего ее сын вернул ей здоровье и СИЛУ?!. И, если это действительно так, то ее сын будет еще большим мутантом, чем она… Наверное, ее сын пришел ее вылечить и вернуть ей СИЛУ для того, чтобы он мог появиться на свет в том виде, в каком предстал перед ней…

Еще Марина решила — чтобы не шокировать близких ей людей своим резким выздоровлением — имитировать состояние выздоровления…

Марина поднялась с кровати, тихо вышла из спальни. Через полуоткрытую дверь столовой аппетитно пахло фирменным кофе Дины. Она села за пианино, очень осторожно открыла инструмент, тронула клавиши…

Владимир Михайлович и Дина Сергеевна, сидя напртив друг друга, пили кофе с разогретыми в духовке вчерашними пирожками с яблоками и в первые мгновения не сразу поняли, откуда раздались звуки музыки.

Еще минута и Денисов осознал, что за пианино сидит Марина и играет «Лунную сонату». Кружка с кофе чуть не выпала из его руки. Резко поднявшись, на ходу поставив кружку на стол, он почти выбежал в гостиную.

В первое мгновение ему показалось, что за инструментом сидит Верочка. Ведь на Марине было белое домашнее платье, сшитое ею в стиле времен его юности и косу Дина заплела ей точно так же — сложным «колоском», как в юности любила заплетать Верочка.

Владимир Михайлович подошел к дочери сзади, обнял ее, крепко прижал к себе.

— Ангел ты мой ненаглядный… встала наконец… Какое счастье… Как твои ножки? Сильно болят?

Марина прижалась спиной к отцу, подняла на него взгляд, полный любви:

— Боль ушла. Осталась скованность в движениях… Я хочу больше ходить, чтобы вернуть прежнюю эластичность мышцам и связкам…

— Ну, уж нет. Надо постепенно увеличивать нагрузку…

К Володичке и его дочери подошла Дина, обняла их обоих:

— Я так рада за вас, мои родные., даже плакать хочется… Мариночка, идем пить кофе…

Марина мягко отстранилась от отца и Дины, закрыла инструмент, поднялась на ноги;

— С удовольствием… Только сначала схожу в одно место…

— Тебя проводить, доченька?

— Да, папа… если тебе не трудно…

— Мне и на руках носить тебя было не трудно… идем, родная…

Вскоре Денисов и Дина продолжили трапезу, но уже втроем.

Марина наслаждалась тем, что ест как обычно, а не полулежа в изрядно надоевшей за неделю болезни спальне. Перед ее внутренним взором продолжал стоять сон…

Владимир Михайлович заметил ее состояние:

— Мариночка, о чем задумалась? Ноги опять разболелись?

— Ноги болят чуть — чуть. Перед тем, как проснуться, мне приснился удивительный сон… и я никак не могу от него отстроиться…

— А ты расскажи его. Говорят, легче на душе становится, если сон тяжелый…

— Не тяжелый, но необычный… Мне приснился мой сын…

— Ничего удивительного, беременным женщинам часто снятся их будущие дети, — Дина успокаивающим жестом прикоснулась к руке Марины.

— Я не беременна… И сын мне приснился взрослым мужчиной…

В душу Денисова вползла тревога:

— Мариночка, почему ты решила, что этот мужчина твой сын?

— Он сам мне сказал об этом…

Денисов не скрывал напряжения и тревоги:

— На кого он был похож?

— На Максима…

Владимир Михайлович облегченно вздохнул.