Любовь Фалалеева - Максим и Марина

Марина наметила тень теплой улыбки:

— На заднем сидении…

Петр открыл перед ней заднюю дверцу машины. Марина села. Молодой человек захлопнул дверцу, сел за руль:

— В какую гимназию сегодня едем?

— В девяносто девятую…

В этот же день в двадцать часов «Эйрбас «с Захаровым на борту оторвался от взлетной полосы аэропорта Домодедово и взял курс на Нью — Йорк.

Если была возможность, Макс предпочитал летать или утренним, или вечерним рейсами, так как возвращался в утро или вечер того же дня, каким вылетал из Москвы или Санкт — Петербурга и соответственно, быстрее адаптировался к смене часовых поясов.

Информацию, нужную Марку Джойсу, Макс вез в двух экземплярах — в ноутбуке и на емкостной флэшке, вмещающей в себя колоссальный объем памяти…

После дневной смены в девятом часу вечера Мария вышла за порог госпиталя ветеранов всех войн, с удовольствием вдохнула хоть и не вполне свежий, но не больничный воздух и не сразу заметила стоящего в стороне мужчину с букетом роз в руке.

Мужчина шагнул навстречу:

— Здравствуйте, Мария, — переводчик подал ей цветы, — это вам в честь нашей встречи…

— Добрый вечер, Душан. Извините, я вас не заметила, — до Марии дошла необычность появления Душана в этом месте и в этот час, — Душан, что вы здесь делаете?.. И где Коля и Беатрис?

— Они в Новосибирске… Если честно, то, что я здесь — идея вашего сына, которую я с радостью принял…

— Ах он негодник…

Душу Марии согрела мысль о том, что резко изменившийся к лучшему Коля, позаботился избавить ее от одиночества.

Легкая улыбка на губах Марии растаяла:

— Душан, у меня сегодня был тяжелый день. Я не в силах принимать вас у себя…

Душан взял руку Марии, медленно стянул с не варежку, на секунду прижал губы к ее руке с коротко остриженными ногтями и слегка загрубевшей кожей от постоянного мытья…

— Едем ко мне, Мария. Я буду принимать вас у себя, буду ухаживать за вами…

— Уговорили, Душан. Но я не задержусь у вас надолго — завтра у меня ночная смена и мне нужно хорошо отдохнуть…

— Я огорчен услышанным… Прошу вас…

Душан взял женщину за локоть, подвел к ожидавшему их такси.

Живкович открыл перед Марией заднюю дверцу, взял у нее цветы, убрал их к стеклу за сидением, сел рядом с Марией.

Таксист тронул машину с места, не спросив, куда ехать.

Мария наметила тень ироничной улыбки, а Душан, поняв ее иронию, извинительно улыбнулся, несмело взял ее руку, положил ее на свое бедро, чуть выше колена.

Некоторое время ехали молча.

— Кстати, Мария, все забываю спросить, как там Максимов? Живой?

— Да, живой. Ему поставили кардиостимулятор и через неделю выписали из госпиталя, — Мария подняла взгляд на переводчика, — откуда вы знаете про Максимова?

— Помните, я позвонил вам первый раз, на другой день после знакомства?!.

— Да, помню.

— Мы начали с вами говорить, у вас завыла сирена, вы побежали в палату к Максимову, забыв отключить телефон… Я все слышал… Вы молодец, Мария — не дали человеку умереть…

Глаза Марии заполнила боль:

— А вот Андрюшу я не смогла спасти, хотя и была рядом в тот момент, когда у него остановилось сердце…

Душан успокаивающим жестом коснулся руки Марии, покоящейся на его колене.

— Что поделаешь, Мария. Наверное так угодно было богу…

— Если это так, то я не согласна с богом…

В голосе Марии звучал протест. И Душан его отметил. Он больше не стал пытаться вести какой — либо разговор и остаток пути до его дома ехали молча. Душан только ласкал руку Марии, да пару раз несмело поцеловал, на мгновение поднимая ее к своим губам…

Такси остановилось у недавно отстроенного, устремленного в небо дома — башни…

За сейф — дверью подъезда находился охранник с травматиком и электрошокером, скользнувший по Марии равнодушым взглядом. Он мог детально рассмотреть ее потом, так как помещение подъезда было под видеонаблюдением…

На скоростном лифте поднялись на семнадцатый этаж. Когда Душан открыл дверь своей квартиры, свет в ней включился автоматически.

— Прошу вас, Мария…

Вошли в квартиру. Дверь закрыл доводчик.

Мария осмотрелась.

Прямо из крохотной прихожей можно было попасть в ванную и туалет, а также в гостиную.

Мария неторопливо, глядя в глаза Душана, расстегнула пуховик. Живкович принял его, снял куртку и пиджак, разместил одежду во встроенном шкафу, придержал гостью за локоть, пока она снимала сапожки.

— Прошу вас, Мария…

Следом за Душаном Мария шагнула в проем между прихожей и квартирой, которая представляла собой так называемую квартиру — студию и имела весьма скромные размеры, не более сорока квадратных метров.

В правой стороне, примыкающей к входу находился кухонный блок, отделенный от основного помещения тонкой перегородкой с широким проемом — аркой без двери. Достаточно близко к проему стоял обеденный стол со стеклянной столешницей, далее, у правой стены — в проеме между окнами — большая двухспальная кровать. Стену напротив входа занимал комплекс пристенной мебели со шкафами, книжными полками и нишей для телевизионной панели, а так же откидной стол для компьютера.

У левой стены стояли большое кресло — кровать, велотренажер, а ближе к входу — синтезатор. В центре — два белых кресла напротив телевизора.

Книжные полки с полусотней книг, как и обеденный стол, были стеклянными.

Стены и мебель имели белый цвет разных оттенков, создавая ощущение простора, несли душе волны покоя и умиротворенности.

— Присаживайтесь на кровать, Мария, там удобнее.

Живкович поставил цветы в вазу с водой, затем начал хлопотать у плиты, обернулся к гостье с улыбкой:

— Я узнал у Коли, что вы любите куриное мясо… Прилетел, купил все, что нужно, затем убрал в квартире и только потом стал готовить…

Мария села на кровать, смотрела на Душана и невольно сравнивала его с Андреем. Живкович не был похож ни на покойного мужа — заматеревшего, ширококостного мужчину, ни на подтянутого, спортивного Колю, последнее время напоминавшего рафинированного аристократа.

Душан был достаточно высоким мужчиной, примерно таким же, как Андрей. Он не был субтильным, в нем все еще ощущалась юношеская стройность. Длинные, почти до плеч волосы, не тронутые сединой и длинные, музыкальные пальцы делали его похожим на поэтов и художников Серебряного Века. От Душана пахло не табаком и алкоголем, а чистым телом и приятным, неназойливым парфюмом. На его манеры и движения явно наложился отпечаток двадцатилетней работы в дипломатическом корпусе…

Душан собрал на стол.

Мария поднялась, тут же, в кухонном блоке вымыла руки.

Живкович церемонно усадил ее за стол со стороны кровати, а сам, как хозяин, сел спиной к плите…