Любовь Фалалеева - Максим и Марина

Денисов, как обычно, открыл квартиру дочери своим ключом, устроил покупки Марины на призеркальном столике, а яблоки поставил на пол, снял обувь и услышал в приоткрытую дверь шум и женский голос:

— Черт, не хватало еще навернуться… Лида, это ты?

Оставив покупки и яблоки в прихожей, Денисов вошел в гостиную со словами:

— Нет, это не Лида. Это я, Денисов.

На стремянке у окна, стояла стройная, миловидная женщина лет шестидесяти и пыталась зацепить петельки шторы за крючки проволочного карниза, который обычно называют струной.

Денисов быстро снял куртку, на ходу бросил ее на круглый стул у пианино, подошел к стремянке, протянул руку:

— Спускайтесь, сударыня. Я вам сейчас помогу.

Женщина приняла помощь, спустилась со стремянки.

— Одну минуту, сударыня.

Владимир Михайлович быстро прошел в столовую, не закрывая дверь, вымыл руки.

Дина Сергеевна тем временем подняла оброненную ею штору.

Выйдя из столовой, Денисов подошел к женщине:

— Дайте мне нужный край.

Взяв угол шторы Владимир Михайлович легко поднялся по стремянке и начал нанизывать петельки на крючки карниза.

— Что это Артур и Мариночка заставляют вас делать мужскую работу?

В ответе женщины Денисов уловил некоторый вызов и обиду за Артура и его дочь:

— Никто ничего не заставляет нас делать. Мы все решаем сами. Обычно шторы развешивает Лида, как самая молодая и высокая, но сегодня ее в очередной раз вызвали в суд.

Денисов так же легко спустился со стремянки, перенес ее к правой стороне окна. Женщина подала ему угол шторы.

— И какие проблемы у вашей Лиды? Простите за любопытство.

— С ней судятся чиновники районной мэрии и бывший муж. У Лиды был строительно — подрядный бизнес. Она выиграла конкурс на строительство школы, но не согласилась на распил государственных средств. У Лиды отобрали бизнес, муж тут же ушел к другой. Сейчас все требуют с нее денег.

Денисов спустился со стремянки:

— В остальных комнатах шторы развешены?

— Да.

— Тогда, если вам не трудно, угостите кофейком, сударыня… Кстати, как вас зовут?

— Дина Сергеевна.

— А меня — Владимир Михайлович. Я отец Мариночки.

— Ваша дочь ни капли на вас не похожа.

— Мариночка — копия своей матери.

— Так я иду готовить кофе.

— А я тем временем немного похозяйничаю.

Владимир Михайлович сложил стремянку, прошел с ней к пианино, прихватил куртку и вышел в прихожую.

Повесив куртку, он поставил стремянку в кладовку, занес покупки дочери в комнату Кости, молча постоял у портрета, затем взял яблоки и прошел в столовую.

Там пахло готовым кофе. Дина Сергеевна собирала на стол, но на одну персону.

— Нет, нет. Без вас за стол я не сяду. Доставайте чашку и для себя.

Дина Сергеевна мягко улыбнулась, достала еще одну чашку.

— Я вижу — вы привыкли командовать. В начальниках ходите?

— Ходил. По морям и океанам. Уже три года в отставке. Но без дела не сижу, преподаю в нахимовском, в свободное время занимаюсь домом и садом.

— И в каком звании в отставку вышли?

— Капитан первого ранга… Вы угощайтесь яблочками. Они из собственного сада. Не знаю, куда их девать… Бывшая на рынке все время ими торговала…

— А мне казалось, что мать Марины Владимировны должна быть утонченной леди.

Денисов не смог скрыть сарказма:

— Моя бывшая не мать моей любимой дочери. Мариночке было полгода, когда ее мать погибла…

— Значит Константин Владимирович и Марина Владимировна сводные?!.

— Да… Я не хотел отдавать Мариночку в детский дом, привез ее в свою семью. Бедной девочке приходилось несладко, пока я был в плавании… Костик был для Мариночки всем, пока меня дома не было…

Владимир Михайлович поднялся из — за стола:

— Спасибо. Вы отлично готовите кофе, — ему не хотелось расставаться с этой женщиной, — если вы сделали здесь все, что нужно, я могу довезти вас до дома…

Денисов с каждой минутой вызывал у Дины все большую симпатию. На ее пути еще не встречались мужчины подобного рода… Сколько бы тебе не было лет — душа все равно остается молодой…

— Да. Я уже сделала уборку, хотела повесить шторы и ехать домой… Буду признательна за помощь…

— В таком случае не будем терять время. Вот только проверю, везде ли выключен свет.

Владимир Михайлович быстро прошелся по квартире дочери. Затем они прошли в прихожую. Денисов подождал, пока Дина Сергеевна наденет сапожки, церемонно помог надеть ей пальто, сам закрыл квартиру.

Они спустились к машине. Владимир Михайлович усадил Дину Сергеевну на переднее сидение, тронул машину с места. Некоторое время ехали молча.

— Еще раз простите за любопытство… Что же вас и Алину принудило пойти в услужение?

— Перестройка. Закрыли детский сад, где я и Алина работали воспитателями. Пришлось мыть полы у новых русских. Потом мне повезло — я устроилась няней в семью Артура Петровича. Ника немного подросла и Артур купил эту огромную квартиру — студию, где сейчас живет Вероничка. Мне стало трудно управляться одной с ребенком и хозяйством. Петрович взял на работу и Алину. Вскоре он развелся с женой, Ника осталась с ним. Все заботы о девочке легли на меня… Артур очень хороший человек. Он заменил мне сына, а Ника внучку.

— Вы всю жизнь прожили в одиночестве?

— Почему? Я была замужем. У меня прекрасные дети, хорошие внуки. У сына и дочери лесозавод в Иркутске. Они все в делах, я вижусь с ними очень редко… Алине повезло меньше. Она родила Женечку не в браке, для себя, очень любила его, но когда Жене исполнилось шестнадцать, его на переходе насмерть сбила машина. После этой трагедии Алина ушла в религию. Она и Лиду в храме встретила. Но Лида пришла туда скорее не с молитвой, а с протестом. Когда Алина сказала ей «смирись», Лида ответила «еще чего?!.»

— Молодец ваша Лида… Вы сказали — были замужем… Развелись?

— Нет. Гриша переусердствовал с алкоголем. Пить стал, когда перестройка началась и он — инженер, остался без работы. На рынке грузчиком работал, пока не покинул этот мир.

— Обижал вас?

— Нет. Гриша тихий был. Тихо и ушел. Утром не проснулся… Я уже вдовой была, когда пришла работать к Артуру Петровичу. А вы, простите, из — за чего со своей женой разошлись?

— Скажем так — отомстила. Мерзко и подло… Но сердцу ведь не прикажешь…

— Судя по Марине Владимировне, ее мать наверное была ангелом…

Хорошо, что Денисов как раз остановил машину на светофоре. Слова этой женщины поразили его в самое сердце. Глаза Владимира Михайловича повлажнели, их заполнила боль, он сжал руку Дины Сергеевны.

— Дина Сергеевна, вы даже представить себе не можете, на сколько вы правы… Простите…

Денисов убрал руку с руки женщины.

— Вы любите ее до сих пор?