Дмитрий Емец - Шныр. Седло для дракона

Проехав всю деревню насквозь, Птах свернул на маленькую улицу. Здесь появление автобуса вызвало переполох. Женщины кинулись утаскивать с дороги игравших в пыли детей, от волнения награждая их подзатыльниками. Откуда-то появились собаки. Одна, прыгая, пыталась укусить автобус за колеса. Другая хотела срезать путь через дыру в сетке-рабице, застряла и жалобно скулила.

– Вот! – сказал Птах, останавливаясь. – Где-то здесь!

Гай вышел из автобуса первым. Собака, та, что пыталась укусить шину, подскочила было к нему, но, не успев вцепиться в штанину, вдруг издала утробный, ни на что не похожий звук ужаса и, поджав хвост, умчалась прятаться. Гай, лишь мельком оглянувшийся на пса, уверенно шел к ближайшей калитке. За ним семенил Арно. Секретарь уже убедился, что не отравлен, но все еще сомневался и потел от волнения. Оглянувшись на Белдо, который кивнул, подтверждая, что да, да, тут, Гай позвонил. Кнопка на столбе у калитки была обычная, как в городе, хотя снаружи кто-то и накрутил на нее отрезанную пластиковую бутылку, чтобы она не мокла.

Звонок наделал в доме суеты. Звякнуло ведро. Из окна веранды, опрокинув цветочный горшок, выскочила кошка. На крыльце показалась хлопотливая круглая женщина с миловидным лицом.

– Вам кого? – крикнула она издали.

– Дайни, – ответил Арно.

– Веру! – поправился Дионисий Тигранович.

– Вера у себя в комнате! – захлопотала женщина, пропуская их в калитку. – Вы из института? Из-за пропусков?

Белдо не стал этого оспаривать, но и подтверждать не спешил. Лишь, ссылаясь на какого-то Александра Сергеича, видимо ректора, размыто упомянул, что «все мы учились понемногу чему-нибудь и как-нибудь».

Гай, вопросительно поглядывая на две длинные теплицы с помидорами, занимавшие добрую треть участка, поднялся на крыльцо. Внутри нарядный домик-курятничек утратил свою привлекательность и походил на обычную квартиру. Даже батареи были как в городе, правда, разводились не от газового котла, а от печи.

Белдо, просочившийся вслед за Гаем и его секретарем, озирался по сторонам, соображая, куда идти. Сам он был здесь лишь однажды, когда Дайни только приняли в форт.

«Года три уж прошло, а живут боевые ведьмы в среднем лет пять-шесть… Ай-ай! Как время-то летит!» – соображал он про себя.

Комната Дайни была крайней по коридору. Просторная, в два окна. На стенах висели анатомические атласы, мелко исписанные тонким черным маркером. В углу на подставке помещался скелет, по большей части пластиковый, однако череп и некоторые кости – Гай с Белдо как люди опытные сразу это усмотрели – были настоящими. До того как попасть в форт к Дионисию Тиграновичу, Дайни училась на медицинском, да и сейчас продолжала, хотя то и дело вылетала и восстанавливалась.

– Здравствуй, Верочка! А мы тут проезжали мимо – дай, думаем, к тебе заглянем! – произнес Дионисий Тигранович так сладко, что сам же первый и умилился.

Дайни молчала, настороженно разглядывая их. Она сидела за столом с книгой в руках и была сейчас какая-то домашняя, иная, даже на боевую ведьму мало похожая. И умный старичок это чувствовал. Все-таки человеческое, исходное, душа там и всякое такое – вещь упорная, невытравляемая. Никакой эльб этого не уничтожит. Внутри все прогрызет, источит, как червяк, но оболочка, будь она неладна, все равно останется.

– Вот! Купили тебе конфеток полакомиться! – продолжал Белдо, в поисках конфеток оглядывая свои пустые руки. – Хотели купить тебе конфеток, – поправился он с виноватым хихиканьем.

Круглая женщина втиснулась в комнату дочери. Видно, ей интересно было, о чем будут говорить. Дайни в присутствии матери смущалась и злилась, и это было заметно. Она то трогала крупные пуговицы на своей кофте, то накручивала на палец волосы. Непонятно было: стыдится ли Дайни перед матерью, что знакома с Гаем и Белдо, или, напротив, ей неловко, что у нее такая простая мать, весь день пропадающая в своих теплицах.

– Мы с мужем всегда Верочке все старались дать! Ничего не жалели, – сказала женщина с гордостью. – Одни репетиторы сколько денег съели! А потом Верочка, слава богу, поступила!

– Слава небу! Слава небу! – торопливо поправил Дионисий Тигранович.

С Дайни, которая тогда была просто Вера Максимова, студентка Первого меда, глава магического форта познакомился в сильный дождь. Бедняжка мокла, и он посадил ее в свой автобус. Разговорились о латинских названиях костей, о травматологии, об ортопедии, о том о сем. Белдо всегда умел быть увлекательным, особенно на стартовом этапе дружбы. Он не столько подделывался или притворялся, сколько искренне увлекался новым человеком. Ведь, как известно, новый человек – это лучшее интеллектуальное лакомство. Правда, это не помешало Белдо уже через неделю подселить своему новому другу личинку эля, а поскольку Вера тогда зубрила названия костей, то и дар ее пророс именно в этом направлении.

– Муж у меня был агроном. Он умер, а я все с помидорами вожусь! Они у нас с ранней весны и до поздней осени! На это и живем! Натуральные, никакой химии! – наивно продолжала круглая женщина.

– Правда? – восхитился старичок, хватая ее за руку. – Арношечка, радость моя! Будь заинькой, купи, пожалуйста, помидорчиков! Младочка и Владочка потом тебя салатиком покормят! У тебя денежки есть или тебе дать?

Секретарь, содрогнувшийся при обещании покормить его салатиком, вопросительно посмотрел на Гая.

– Арношечка! Ты что, не слышал, заинька? Иди! – усмехнувшись, повторил Гай.

Пока заинька собирался упрыгать за помидорчиками, Дионисий Тигранович в приступе нежности погладил круглую женщину по плечу.

– О внуках-то не думаете? Дочь-то какая! А?! Девочки у вас будут красивые! – сказал он, позволяя себе запамятовать, что сам только что отвел Дайни не больше трех лет жизни.

Мать Дайни была очень довольна. Она зарумянилась и счастливо забормотала, что пусть дочка сперва доучится, найдет хорошего человека, а там видно будет.

– И почему девочки? А если мальчики? – спросила она.

– Красивых мальчиков нам не надо! Красивые мальчики – это диагноз. Взять хотя бы нашего Евгения Гамова. Вы его не знаете, это так, знакомый один! – замахал ручками Дионисий Тигранович, опять забыв, что и сам был когда-то красивым мальчиком.

Арно и женщина вышли. Мать Дайни хлопотала, обещая, что даст помидоры просто так… Только пакет нужен! А лучше бы ведерко, чтобы не подавить! Арношечка кисло повторял, что всякий труд должен вознаграждаться.

– Что случилось? – спросила Дайни, когда за ними закрылась дверь.

– Ты нам нужна, солнышко! Ты же рыбьими глазками умеешь смотреть? – спросил Белдо и со смущением добавил: – Ну если рыбка, конечно, будет немножко дохленькая?

Дайни ответила, что да, умеет, но все зависит от глаз. Глазами кошки она видит как кошка, не различая некоторых цветов, зато хорошо фиксируя движение. Мышиные глаза дрянь. Но что натурально заставляет мозг вскипать – это глаза хамелеонов. Они как два крошечных прожектора толщиной в карандаш. Оба скользят независимо друг от друга, каждый в своем секторе выхватывая что-то свое.