Елена Тыртышникова - Поле под репу

О-оо. Она, конечно же, всё поняла, ещё падая. Уже не сомневалась, когда встретилась с очередной троицей, а позади оставила то ли одного, то ли всё-таки двух женихов. Но до последнего надеялась. Однако уходящие в тёмную высь ступени запрещали думать иначе.

— Гадство! — перешла на более осмысленную речь Дуня. — Уроды! Кто там в этой небесной канцелярии за всё ответственен?! Покажись! Я тебе шею намылю! Может, я в Эстрагоне поселиться хочу! Может, замуж за Ра-ааа-яяя…

Обычных выкриков и причитаний определённо было недостаточно, и девушка, как после расставания с заключённым сто сорок четыре, принялась знакомить неблагодарных слушателей со своим изрядно увеличившимся словарным запасом. Теперь выходило куда как органичнее. Но облегчения не приносило. В неистовстве несчастная замолотила по ни в чём неповинной лестнице… и добилась неожиданного результата: нижняя ступенька с гулким щелчком сложилась и под Дуней разверзся люк. Впавшая в раж девушка даже не заметила, как ухнула ещё на четыре метра вниз — она продолжала истерически вопить. Заткнуться и придти в себя помогла сумка, по дуге перелетевшая макушку и врезавшаяся в спину, чем и выбившая воздух из груди.

— Ой, — пискнула напоследок странница.

— Вот же дрянь! Стреляй! — раздалось сверху.

Проявив чудеса сообразительности, Дуня подобрала юбку и бросилась куда подальше, сумка кнутом подгоняла любимицу сомнительных приключений, нещадно колотя по и без того ушибленной пояснице и тому, что пониже. Сзади зацокало. Пули посыпались горохом? Мимо уха свистнуло. Рикошет? Или бойцы спустились за ней? Не смея оглянуться и выяснить обстановку, девушка лишь поднажала.

Вперёд! Ай, коридор ветвится — куда? Какая разница? Налево! А теперь направо. Ну… и по центру. О! В боковой свернуть!..

Она не раздумывала, ведь мысли заставят спотыкаться, тормозить. Она бежала, куда нога подвернётся да куда глаза глядят, благо в отличие от «подсобки» здесь имелись лампы, дающие достаточно света, чтобы не встретиться лбом со стеной и не навернуться ещё с какой лестницы. Она бежала, фактически не обращая внимания на дорогу — ей же не по фэн-шую китайский садик обходить! Ей бы только оторваться от погони. Теперь-то с ней лясы точить не будут, пристрелят — и весь разговор. Но как уйти от тренированных солдат? Если уж они решили её преследовать, то не отстанут, так просто не бросят, не сдадутся без веской причины. Значит — поймают, ибо Дуня первая упадёт от усталости. Пусть бойцов нельзя было назвать отдохнувшими, так ведь и девушка — не спортсменка-разрядница. Даже в шахматах ноль… А уж шумит-то! Тут разве что глухой её не отыщет. И ориентацию в пространстве давно уж потеряла — не удивится, если за следующим поворотом её почётным караулом дождётся оставленный вроде как далеко позади отряд. Выходит, у неё есть один-единственный шанс — применить тактику, которая почти помогла в башне мага-призрака. Нужно найти укрытие!

Начав рассуждать, дозволив себе думать длинными словами, а то и сложными предложениями, странница волей-неволей замедлилась и даже успела услышать грустную, но беззаботно распеваемую песенку:

— Руки сжали пустоту…

…прежде чем врезалась в кого-то неприятно не плоского, твёрдого, без всякого намёка на упругость, зато с явной тенденцией к окаменению конечностей.

— …и по лбу меня, по лбу, — сквозь зубы завершил обидно не мягкий объект столкновения. Неимоверным усилием он удержал Дуню, а заодно и себя, от очередного изучения чистоты и материалов пола. Хотя скорость девушки в тот момент была уже не самой высокой, удар вышел мощным.

Только ей этого гада для полного счастья не хватало!

— И я тебе рад, геморройная ты моя, — ласково откликнулся рыжий менестрель и улыбнулся. Обычно после таких слов, сказанных таким тоном, следует увесистый кирпич на затылок… Девушка испуганно сжалась. Что же это? Она ругнулась вслух или же у неё и впрямь всё на лице написано?

— Что вы здесь делаете? Почему меня преследуете?

— По-моему, это мои вопросы, — его лицо не предвещало ничего хорошего. Кажется, парень решил быть откровенным. — Хотя нет. Они у меня несколько другие. На кого работаешь? Где тво…

Он резко прыгнул на Дуню и, крепко сжимая её в объятиях, вкатился в дыру в стене у самого пола. Судя по залежам пыли, труба вентиляционной системы.

— Что… — скорее выдохнула, нежели сказала странница — тотчас в качестве кляпа заполучила чужую руку. Пресную на вкус, шершавую, раздражающе щекочущую верхнюю губу волосками. Дуня сконцентрировалась на этой руке, даже не пытаясь дёрнуться — навалившийся сверху менестрель по весу и возможности сдвинуть, наверное, поспорил бы с надгробной плитой.

Сам певец, столь опрометчиво распорядившийся собственной ладонью, в целом на придавленную девушку внимания не обращал — он напряжённо всматривался в отверстие, словно надеялся увидеть нечто большее, чем скудно освещённый участок пола. Мужчина был прав в ожидании: уловив топот, Дуня оставила чужую конечность в покое и скосила глаза на щель — получила вознаграждение за догадливость. Мимо прогрохотали тяжёлые военные ботинки. Их количество явно превосходило три пары. Интере-еесно… Когда шум стих, странница и странствующий менестрель вернулись к обслюнявленной части тела.

— Ты чего? Голодная? — ошарашено просипел музыкант. — Или людоедка? Встречал я как-то цельное племя — еле ноги унёс. И то — чудом! Чего-то они там не поделили, трупов было…

— Э-ээ, — начала было жертва чужих домыслов и необъяснимых порывов. Она бы его ещё погрызла! — Я н-не… — Ладонь вернулась на прежнее место и застряла между зубами. Ничего другого не оставалось, как поддаться соблазну и куснуть теперь солоноватую от пота плоть.

Военные ботинки прогрохотали в обратную сторону.

Ощущая взаимную неловкость, прячущаяся в пыли парочка отпрянула друг от друга. Точнее — попыталась. Менестрелю по ряду причин это удалось куда лучше.

— И только попробуй обвинить меня… Я не извращенец! Я всего лишь тебя прикрывал.

Девушка смерила незваного спасителя удивлённым взглядом.

— Я хотела сказать, что, когда я с ними рассталась, их было меньше.

Вообще-то сказать она хотела совсем не это. Или, вернее, не только это.

— А, — глубокомысленно кивнул певец. — Странно. Здесь редко кто осмеливается ходить маленькими группами… Вот дерьмо! — Он выдернул откуда-то из недр многочисленных карманцев тонкую палочку фонарика и осмотрел убежище — над головами пары обнаружился выступ параллельной той, в которой они лежали, трубы. — Лезем туда. Они возвращаются.

Дуня так и не поняла, как им удалось. Только они вытирали пыль внизу — и вот уже заняты тем же, но на полтора-два метра выше в ещё более возбуждающей позе. Сменили схоронку они вовремя: лишь защитничек оттащил их обоих вглубь воздуховода и погасил фонарик, как ботинки вернулись.