Чайна Мьевилль - Шрам

Когда в молчании прошла целая минута, Беллис заговорила.

– Я… с большим интересом выслушала историю вашей юности, – сказала она. – Признаюсь, прежде, до знакомства с вами, я даже не была уверена в существовании Великого Кромлеха. До меня доходили слухи о земле мертвых и поражении, нанесенном Кромлехом империи Призрачников, а вот дальше – дальше я сбилась со следа. – У нее не было опыта в том виде юмора, какой она теперь попыталась опробовать, однако Доул поднял брови: мол, ее попытка оценена. – Я была бы рада, если бы вы рассказали, что случилось с вами после того, как вы покинули Великий Кромлех. Я, кажется, не встречала еще никого, кто столько путешествовал бы по миру. Вы когда-нибудь бывали в…

Она замолчала, внезапно разволновавшись, и Доул ответил ей.

– Нет, я никогда не бывал в Нью-Кробюзоне, – сказал он; Беллис показалось, что он раздражен – на свой скрытный, молчаливый манер. – Вы, похоже, не до конца верите тому, что я рассказал вам о моем мече, да? – внезапно сказал он. – Я вас не виню. Просто он не так стар, как вы думали. А что вам известно об империи Призрачников, мисс Хладовин?

– Очень немного, – призналась она.

– Но вы, конечно, знаете, что ее обитатели не принадлежали ни к человеческому роду, ни к хепри, водяным, скороходам или вообще какой-нибудь расе. Они не были ксениями в том смысле, который мы обычно вкладываем в это слово. Все книги и описания, которые могли попасться вам на глаза, ложны. Вопрос «Как они выглядели?» не имеет прямого ответа. Но это оружие, – указал он на свой пояс, – настолько явно предназначено для человеческих рук, что вы могли бы счесть мои слова о его происхождении ложью.

Беллис вообще не задумывалась о форме Меча Возможности, и Утер Доул, видимо, догадывался об этом.

– Вы видите не меч, – мягко продолжал он. – Вы видите только одну его сторону. Он ситуативен, как и многое из созданного Призрачниками. Вы, видимо, читали Имперский канон. Пусть и в переводе с перевода, пусть и со всеми их дополнениями, пропусками и комментариями, вы не могли не заметить несколько совершенно необычных вещей. В особенности Ковертиану. – Он отхлебнул вина. – Некоторые части, видимо, относятся к первым дням после прибытия Призрачников в Бас-Лаг, еще до основания империи. – Он подмигнул Беллис. – Ну конечно, – сказал он, словно отвечая на ее возражения, – прибытия. Призрачники – гости из другого мира.

Беллис знала эти мифы.

– Там есть один фрагмент… – Доул задумался (и Беллис в ужасе поняла, что его музыкальный голос убаюкивает ее), – «Стихи дня». Возможно, вы с ними знакомы? « Устрашающее, огнеметное плавание по долине миров мимо светил, огней в слепоте ночи… » Это описание путешествия Призрачников из… их мира в Бас-Лаг. В чреве металлической рыбы, плывущей в темном море звезд. Но самое интересное – это описание их дома, места, откуда они прибыли. Толкователи перепутали его с адом.

Утер Доул уселся на свой сундук и замолк на некоторое время.

«Уж не поэтому ли я здесь? – подумала вдруг Беллис. – Уж не это ли он хочет поведать мне?» Он был словно мальчишка, желающий ее присутствия, но не знающий, что с ней делать.

– Там говорится об одном утре, когда «железо пролилось с небес, и встала стена огня» , – сказал он наконец. – Весь горизонт на востоке полыхал таким огнем, что, даже глядя со дна моря, можно было ослепнуть, пылал таким жаром, что загорался воздух, вспыхивали горы, плавился металл. Там было гораздо, гораздо жарче, чем в самом сердце литейни. Началось утро, и мир загорелся… За считаные минуты поднялась стена огня и окружила их, встала над головами, затмила небо и выжгла каждый атом газа в воздухе. Прошло еще несколько минут, и огонь сжался до такой степени, что его кромки стали видимы, и оказалось, что он имеет форму диска. И жара начала понемногу спадать, хотя океаны все еще были толщей расплавленного металла… Время шло, и огонь в небесах уменьшился, сместился на запад. К полудню диск сжался еще больше и стал всего лишь солнцем на дальнем горизонте. В полдень он был еще меньше, а земля стала очень холодной… Солнце сжалось и откатилось на запад, и мир погрузился в долгие, затянувшиеся сумерки, и обиталище Призрачников стало ледовитее Инеистого океана. К ночи небо почернело, а солнце стало всего лишь подвижной звездой… И наступил холод – стало холоднее, чем это можно себе представить. Мир закутался в одеяла льда и инея – сами газы, сам эфир вздыбились ледяными горами и стенами, затвердели так, что стали прочнее камня.

Он слегка улыбнулся, посмотрев на Беллис.

– Таков был дом Призрачников. Представьте себе, какие существа могли обитать, могли выжить в таком месте. Как они, должно быть, искали отдохновения. Поэтому-то они и оставили свой дом.

Она ничего не сказала.

– Вы понимаете, что я имею в виду, говоря о Ломаной стране? – спросил он.

Беллис нахмурилась, потом кивнула.

– У нас в Нью-Кробюзоне это называется… – Она не сразу подыскала перевод. – Гипотеза Треснувшей земли. У меня когда-то был друг, занимался наукой. Он любил поговорить о таких вещах.

– Ломаная страна, лежащая за невероятным морем, – сказал Доул. – Я в юности потратил немало времени, изучая мифы и космогонию. Треснувшая земля, страна Призрачников, «Стихи дня»… Призрачники явились к нам с восточной оконечности Вселенной. Они миновали каменные глыбы, вращающиеся в небе, – еще один мир, более хрупкий, чем наш, на бескрайнем плато, – и пробрались сюда, на землю столь благодатную, что она могла показаться им раем – бесконечное мягкое утро. И физические законы здесь отличались от законов их земли. Природа этого мира была спорной… Некоторые говорят, что их приземление сопровождалось таким выбросом энергии, что вполне можно было разбудить хаос Вихревого потока, вызвать его через дыры вверху. Это сказки. Но их прибытие и в самом деле было достаточно бурным, чтобы распороть мир, саму реальность. Треснутая земля была реальна и была их творением. Если ты разбиваешь что-то, содержимое прорывается наружу… Покинув свой первый дом, я несколько лет изучал этот разлом. Искал методы и инструменты, которые позволили бы понять его. А когда я оказался здесь, Любовники увидели в моих знаниях то, что я и вообразить не мог… Представьте себе мощь Призрачников, их науку, их магию. Представьте, что они могут совершить, что они уже совершили с нашим миром. Вы видите масштаб катаклизма, вызванного их прибытием. Не только в физическом, но и в онтологическом смысле. Приземлившись, они взломали не только поверхность мира, но и его законы. Что уж тут удивляться, если мы со страхом произносим название империи Призрачников?

«И все же, – шевелились в голове Беллис еретические мысли, – и все же именно мы урезонили Призрачников: сперва Волхвосстание, а потом Кожесброс. Какими бы слабыми мы ни были».