Андрей Шевченко - Младший брат дракона (СИ)

Служанка взвизгнула, не раздумывая, схватила полупустой кувшин и шмякнула его о голову нахала.

— Ах ты, скотина! Недотрога, да? — пьяница, весь в вине и осколках кувшина, поднялся. — Да я тебя…

Дилль тоже встал, раздумывая, чем бы приложить этого наглеца. Но до драки дело не дошло — кабатчик, габаритами почти не уступавший Гунвальду, выбежал из кухни, схватил нарушителя за ворот и, протащив через весь зал, небрежно вышвырнул на улицу.

— Спасибо вам, сударь! — служанка сделала лёгкий реверанс.

— Мне-то за что? — удивился Дилль. — Я же ничего не сделал.

— Вы хотели вступиться за честь незнакомой девушки, а в наше время это дорогого стоит.

Дилль покраснел, но не от похвалы, а от того, что не далее, как пару минут назад сам подумывал проделать с соблазнительной служанкой то же самое, за что пьяница получил по голове.

— Пустое! Это сделал бы каждый, — буркнул Дилль. — Даже этот варвар, не будь он столь пьян. — Значит, сударь, он ваш друг? — хихикнула девушка.

— Да, мы с ним в одном отряде служим, — вздохнул Дилль.

— Так вы тоже драконоборец? — веселье мигом сошло с лица служанки. — Ой, как жалко! А вы такой молодой ещё…

— Гунвальд рассказал где служит? — догадался Дилль.

— Да, пока совсем не окосел от вина. А вас за что упекли в драконоборцы? Ой, я, наверное слишком любопытна?

— Видишь ли, девушка, — снова «распушил перья» Дилль, — меня не упекли, а лично король призвал на помощь против Неонинского чудовища. Сказал, господин Диллитон… меня Диллитон зовут… так вот, король мне и говорит, господин Диллитон, без вас государство гибнет…

— Вы с Его Величеством разговаривали? — изумилась служанка.

— Ну, конечно! Когда он услышал, как я сразил дракона под Тригородом, то понял, что без меня…

— Так вы уже сражались с драконом?

— Если бы сражался! Просто вспотрошил его, как овцу, — как можно небрежнее сказал Дилль. — На мой взгляд ничего особенного не произошло, но Его Величество впечатлился.

Час спустя Дилль, окружённый уже десятком слушателей, услышал бой колокола, возвещавшего шесть часов вечера. Он поднялся и объявил, что вынужден уйти, так как ему ещё предстоит визит к королевскому министру.

— Сами понимаете, они же без меня никуда. Как до сих пор со страной управлялись — не понимаю. Эй, хозяин, сколько с меня причитается?

Хозяин кабака рассыпался в любезностях — благодаря безудержной болтовне Дилля, привлёкшей посетителей, он за полдня сделал двухдневную выручку, что однако не помешало ему содрать с великого драконоборца три серебряных окса. Дилль небрежно расплатился, дал ещё один сребреник симпатичной служанке и, чувствуя себя если не королём, то, как минимум, графом, пошёл к выходу. Но остановился — в углу вовсю храпел каршарец, который за время, проведённое Диллем в кабаке, умудрился высосать ещё два кувшина вина и теперь беззаботно спал. Дилль попробовал разбудить Гунвальда, но понял, что легче заставить памятник императору Гариалю сойти с пьедестала, чем привести в чувство пьяного варвара.

— Вот какое мне дело до того, как накажет маг этого чурбана? — спросил сам себя Дилль. — Вдруг превратит в трезвенника? А что, варвару только польза будет. Пусть себе спит, а я пойду.

Дилль вздохнул — само собой, никуда он без Гунвальда не пойдёт. Привести варвара хотя бы в полубессознательное состояние не получается, остаётся один выход…

— Я тебе ещё это припомню, — прошипел Дилль, взваливая на спину тяжеленного каршарца.

Гунвальд, так и не приходя в сознание, умудрился захватить с собой шлем — видимо, это у него было на уровне рефлексов. Покидая кабак, Дилль услышал за спиной восхищённый шёпот Линды.

— Вот он какой, настоящий драконоборец! А с виду и не скажешь, что такой сильный.

Гордо вытащив варвара на улицу, Дилль сразу же «сдулся» и прислонился к стене. Пацаны, что привели его к этому кабаку, заодно объяснили и обратную дорогу к пажеским казармам. Путь предстоял неблизкий, а с учётом имевшейся на спине тяжести — ещё и мучительный. Дилль ругнулся и поплёлся по узкой улочке, обходя горки мусора и ямы.

Тирогис располагался намного южнее Тригорода, а потому здесь зима была не столь сурова. Точнее, одно название, а не зима — даже лужи здесь не замерзли. Про воду Дилль вспомнил, когда проезжающая мимо телега едва не столкнула его на середину здоровенной лужи. Дилль хотел послать вслед наглому возчику парочку пожеланий, но в этот момент его осенила мысль — а зачем, собственно, тащить на горбу эту тушу, если можно доехать?

— Эй, друг, стой! — крикнул он возчику. — Довези до пажеских казарм, я тебе заплачу.

За два медяка крестьянин охотно довёз «подгулявших». Время ужина близилось, и Дилль пообещал добавить ещё медяк, если возчик ускорит свою колымагу. К пажеским казармам они прибыли вовремя. Расплатившись с крестьянином, Дилль потащил варвара в спальное помещение, где с облегчением сбросил на кровать. Гунвальд при этом даже не перестал храпеть. Блер, чья кровать была рядом с Гунвальдовой, удивлённо смотрел на происходящее.

— Тебе так понравилось его таскать, что ты теперь этим даже в городе занимаешься? — сыронизировал он.

— Я отомщу варвару за это! — пообещал Дилль.

Он с кряхтением распрямился и поплёлся к своей койке. По пути, увидев штопающего дырку на штанах Йуру, Дилль остановился.

— Слушай, охотник, мне тут мысль в голову пришла. Могу ли я у тебя на время позаимствовать иголку и нитки?

«Позаимствование» обошлось Диллю в медяк, но месть того стоила. Закончив дело, Дилль проверил, крепко ли пришил к матрасу рукава Гунвальдовой куртки, подёргал его штанины, аналогичным образом прикреплённые к тощему тюфяку, и с чувством выполненного долга пошёл отдыхать, предвкушая пробуждение варвара.

Пробуждение варвара превзошло все ожидания Дилля. Каршарец, слегка очнувшись от хмельных снов, захотел воды — вполне естественное желание для человека, до того употребившего не один кувшин вина. Однако встать не смог — руки и ноги варвара были словно привязаны к чему-то. Гунвальд, ещё толком не проснувшийся да и — чего уж там! — совсем не протрезвевший, приподнял голову — кисти свободны и шевелятся, но поднять руки он не мог. Ноги вели себя так же — вроде бы и двигались, но сгибаться отказывались.

Полночную тишину прорезал дикий вопль каршарца. Драконоборцы пососкакивали с кроватей, ошалело вертя головами и пытаясь понять, кто на них напал. Гунвальд каким-то непостижимым образом умудрился принять сидячее положение и теперь орал в темноте, что его приковали.

— У-у, вражины! Пустите, не то хуже будет! Всё, вам конец — буду всех убивать!

Ближайшие соседи варвара бросились прочь, а сам Гунвальд вскочил на ноги, но, разумеется, тут же упал. Ругательства Гунвальда увеличились стократно, затем последовал треск рвущейся материи, а по казарме полетели клочки тряпично-соломенной набивки матраца.