Роман Алёшин - Чему быть, того не миновать

До полуночи было еще далеко, а на улице все еще лил дождь, хотя уже и начинал затихать. Давние друзья какое-то время поговорили, а затем взяли передышку. Леон сел на скамью у окна, взял уголек, палено и начал разрисовывать его. Зотик вышел по домашним делам на улицу. Готфрид выглянул в окно и увидел знакомую фигурку, опасливо заглядывая внутрь дома. Леон приметил эйдоса за окном и отложив палено, подошел взглянуть. Эйдос преобразовался в крылатого конька, верхом на котором сидела прежняя женская фигура с плавающими волосами.

— Мне кажется или это тот же самый эйдос, что встретился нам прежде?

— Это он и похоже я ему приглянулся, — заключил Готфрид. — По нужде, когда отходил, он за мной увязался, но в дом не последовал. До меня только сейчас дошло, что эти причуды не проникают в дома без разрешения, хотя для них стена не преграда. Ну что мелкая, заходи, гостем будешь! — пригласил рыцарь и крылатый конек с серой фигуркой тут же проплыл сквозь окно.

Фигурка эйдоса оттолкнулась от конька и тот растворился в воздухе. Осталась лишь крохотная женская фигурка, парящая в воздухе. Рыцарь подставил ладонь, и эйдос плавно опустился на нее, встав на самые носочки, само собой имитируя это. Пепельные волосы призрачной девушки походили на языки пламени или водоросли, вертикально колеблясь в воздухе.

— Ты знаешь, что это значит? — поинтересовался Леон, глядя на то как друг балуется с эйдосом.

— Знаю, он, она или оно, в общем эйдос — выбрал меня и теперь будет всюду следовать за мной. Видал такое десятки раз, но понял только сейчас.

— Ты можешь прогнать его и тогда он оставит тебя в покое, но разве можно прогнать такое чудо?

— Ты прав, так приятно знать, что ты кому-то нужен в этом мире, что у тебя есть кто-то кому ты дорог. У меня это ты Леон, Зотик и все, ну, а теперь у меня есть… хмм, звать тебя эйдосом не дело, тебе нужно имя…

— Есть что-нибудь на примете?

— Нет, у меня с этим туго, сочинительство тебе легко дается. Всегда восхищался тем как ты просто брал в руки перо и писал… или рисовал. Ощущаю себя обделенным, как будто у тебя есть ключ от потайной двери, а у меня его нет.

— Не говори так, у тебя есть ключи от дверей куда мне хода нет.

— Например?

— Тебе не нужна похвала, мой друг, ты и сам прекрасно знаешь свои сильные стороны. Лучше сосредоточься на имени.

— Беатриче, — со взглядом, смотрящим как будто не в стену, а на линию горизонта, произнес Готфрид.

— Беатриче? — Леон задумался, мысленно вороша кипу пыльных книг в библиотеке личных знаний. — Это имя образовано от Беатрисы, которое в свою очередь уходит корнями к Виатрикс, что в переводе с альвийского значит — путешественница. А ведь и правда, теперь этому эйдосу предстоит странствовать с нами. И после этого ты еще будешь утверждать, что у тебя нет ключа от комнаты творцов?

— Боги всемогущие! Леон, ты просто ходящая библиотека. Хоть раз подыграй мне и сделай вид, что не знаешь. Я так извернулся, думал ты не смекнешь, эх! — добродушно пожурил друга Готфрид.

— Похоже Беатриче нравился этот образ, — заключил Леон.

Готфрид опасался, что Леон раскусит в образе эйдоса намек на Лису, ведь похоже, что эйдос принимал форму образов, выуженных из мыслей Готфрида, но нет, умышленно или же искренне — Леон ничего не знал и не подозревал. Желание Готфрида сбылось, ибо порой всепроникающее понимание сути вещей Леона пугало. Готфрид решил, что это он видит во всем теперь Лису, альвийка занимала все его мысли и ее лицо не выходило у него из головы, уютно устроившись там как у себя дома.

— Беатриче, тебе нравится твое имя? — поинтересовался Готфрид, но эйдос никак не отреагировал, девчушка лишь покружила вокруг, а потом уселась к рыцарю на плечо, болтая ножками.

— Деваха ваша убегла! Или я не знаю куда вы ее там заныкали, идите смотрите сами. — заскочив домой, выпалил Зотик.

— Да ну! — воскликнул Готфрид и выскочил на улицу, следом за ним поспешил и Леон.

Беатриче так и сидела в воздухе, несколько секунд болтая ножками, не замечая, что под ней уже и опоры нет, а приметив, поспешила за Готфридом.

— Точно тут оставили? — уточнил Зотик, стоя у дерева, к которому пришли рыцари.

— Точнее некуда.

— Другие на месте, — доложил Леон, проверив разбойников.

— Сейчас я мужиков позову, да и отправим этих в петлю, пока и они не убегли. Хрен с ней с бабой этой, авось от страха поумнела враз, коли сообщников оставила. Покараульте покамест этих. — распорядившись, Зотик ушел, молотя в дверь хат и созывая народ засвидетельствовать казнь пойманных разбойников.

Дождь практически прекратился, лишь чуток накрапывал, но все небо оставалось затянуто тучами, даруя ложное чувство позднего вечера.

— Ты ее отпустил, Готфрид. Она же головорез и видимо не мелкого пошиба, раз розыскные грамоты шлют. Не хочу и не буду читать тебе мораль, ты взрослый человек и я уважаю тебя, я на твоей стороне. Объясни мне лишь, — зачем? Ты обманул Зотика и спас ее от петли, так зачем еще и освободил?

Побег Лисы удивил простодушного Зотика, но не Леона. Рыцарь знал, что пленников повязали в деревне так крепко, что такие узлы проще было разрезать, чем развязать. Тем не менее, у дерева, где была Лиса, веревок не обнаружилось. Очевидно, Готфрид сделал это для того, чтобы не вызывать лишних мыслей у Зотика и противоречий с прежней легендой о том, что она в банде на вторых ролях. Так все могло сойти за то, что она выпуталась сама, ну, а отсутствие веревки уже можно додумывать самому, но Зотик был не из мыслителей. Произошедшее логично складывалось с защитой Лисы в доме Зотика, но итог Леона удивил, ведь тот искреннее полагал, что Готфрид достиг цели еще в застольном разговоре.

— Смешно прозвучит, особенно от меня, но она запала мне в сердце. Я в ней увидел, как бы дико это не звучало — родственную душу.

— Даже и не знаю, что думать теперь об этих словах, ведь мы всегда считали друг друга родственными душами, а тут, ты говоришь о близости к преступнице.

— Не бери в голову, просто поверь. Когда ей грозила смерть все, о чем я мог думать это только о том, как уберечь ее от гибели. Да, я этого добился, но не тут-то было. Стоило мне представить, как ее оголят на виду у мужичья и будут хлестать плетью, а потом еще и тронут раскаленным железом… я не смог ничего с собой сделать. Пусть у альвов и заживают все шрамы без следа, но я не мог позволить сделать с ней такое. Клянусь тебе мой друг, со мной такое впервые и это не сиюминутная прихоть.

Леон усмехнулся, а затем глубоко вздохнул.

— Скажу откровенно, — я не никогда не предполагал, что из нас двоих ты будешь первым.

— Первым? — переспросил Готфрид, потирая колючий подбородок, Беатриче повторила этот жест за ним, потирая крохотной ручкой свой подбородок.