Владимир Храмцов - Энио, или Чертовски невероятные приключения ролевиков в городе Ру

Если бы машинист обладал тонким духовным зрением, он, конечно же, обязательно обратил бы внимание, что здесь, в кабине маневрового тепловоза, почти вплотную к нему прислонились два загадочных существа больше похожие на тени, чем на нечто живое. А если бы вдобавок он был ближе к природе, то непременно бы узнал в этих существах самых обыкновенных лесных духов, а попросту, леших. Возможно тогда, он поговорил бы с этими застенчивыми созданиями по душам, чтобы узнать их поближе. Но нет, машинист духовным зрением не обладал.

— Посмотри наряд! — шепнул второй дух леса машинисту на правое ухо. И будучи, как и подобает железнодорожнику, человеком ответственным, машинист исполнил то, о чем шепчет его наитие. Он развернул соответствующий документ и с ужасом воскликнул:

— Эр. Же. Бэ. И что?.. «Бонус»?.. Ё-моё! В прошлый раз было три. Ну, и где эта четвертая цистерна?

— В тупике, на третьей площадке, — устав шептать, в полный голос сказал леший справа.

— Ну, поехали, поехали! Скоро дело сделаем, скоро сказка скажется, — добавил леший слева.

— Сказка?.. Точно сказка: если б я в документы не глянул, меня бы завтра с работы поперли. Этот директор химкомбината, чуть что не так, сразу начальнику станции стучит. Вонючка! — с чувством сказал машинист.

— А классно так кататься, да? — сказал леший слева. — Хэ-гэ!

— Всё, переквалифицируемся из леших в тепловозных! — ответил правый.

— Идет! — поддержал левый инициативного коллегу.

— Ну и какого лешего мы должны помогать этим ролевикам? — возмущался другой лесной дух, стоя у заброшенного игрового капища, — они нам тут за три дня так поляну испоганили! Фу, не люблю людей!

— Да Энио попросила. Если бы не она, я бы ни за что не согласилась, — пояснила ему лешиха.

— Ну, если Энио попросила, тогда другое дело… Ну и где этот аспид? Ждешь его ждешь. Раньше к этому времени он уже дважды успевал пролететь, только в оба и гляди, чтоб не утащил. Фу, не люблю аспидов!

— О! Летит, — толкнула собеседника в бок лешиха. — Жора! Жора, просыпайся!

— Ну вот, — снова проворчал леший, — теперь Георгия попробуй добудись. Фу, не люблю сычей!

А сыч Георгий, несмотря на ночь, крепко спал и видел, наверное, увлекательный сон, ибо периодически вздрагивал и делал клювом вот так: брр, брр… Последний звук, им произнесенный, был наиболее продолжительным, потому что лешие изо всех сил затрясли дерево, на котором он сидел, и пернатый свалился с ветки. Но Георгий был ещё тот стреляный сыч: у самой земли он расправил крылья.

— Жорик, пора! — крикнула лешиха, и смелый пернатый взмыл в облака.

Георгий уже один раз так делал, буквально позавчера, когда спасал Энио, кроме того, он знал, что у него на земле есть зрители, а потому осмелел и продемонстрировал пару фигур высшего пилотажа прежде чем приблизился к ужасной морде летучей змеи. Как и в первый раз, он зажмурился, а когда подлетел к аспиду вплотную — распахнул глаза и зашипел.

Аспид отшвырнул маленького нахала правым хоботом и как ни в чем не бывало полетел дальше. Григорий повторил тот же маневр с левого крыла и получил аналогичный результат в симметричном исполнении. Сыч залетал сверху, снизу, обгонял летучую змею и нагло шел на таран — все не впрок: чудовище реагировало совершенно адекватно, отмахиваясь от него, как от мухи, и совершенно не желало менять взятый ранее курс. Тогда Георгий перешел к опасному плану «Б». Он залетел аспиду прямо в хобот и начал его щипать, царапать, щекотать, словом, стал вызывать раздражительную реакцию.

Когда чудовище пыталось его вытряхнуть, Жора растопыривал свои лапы и вонзался в хобот острыми когтями. В ходе двадцать девятой попытки аспида освободиться от назойливого сыча, последний излишне напрягся и нечаянно пукнул, после чего змея махнула хоботом так, что тот у нее чуть не оторвался. К счастью, предвидя болезненную реакцию мифической рептилии, Жорик перед последним рывком мирно сложил лапки и вылетел из хобота, конечно же, как пуля, зато без повреждений, а потому вскоре расправил крылья и заложил в воздухе крутую Петлю Нестерова. Лешие, которых из-за пней повылезало несметное количество, восторженно аплодировали мастеру высшего пилотажа. И вот тогда аспид, наконец-то, пришел в ярость и погнался за пернатым нахалом, который, в свою очередь, в бреющем полете направился в сторону затуманенного и закопченного гиганта химической промышленности.

— Так-так-так! — сказал черт, глядя, как на площадку загоняют очередную цистерну с концентратом асператуса.

— Тук-тук-тук! — ответил ему бес.

С тем они и вышли из своей дежурной каморки, так и пошли по шпалам, по очереди ритмично напевая: «Так-так-так, тук-тук-тук…».

Когда же рогатые сели на цистерны верхом, они не только запели, но и ритмично забили копытами о стальную поверхность. После чего железнодорожные емкости без дополнительной тяговой силы поехали вперед. И кому, скажите, это в голову пришло — придумывать тепловозы и подобную им технику?!

— Барабас приказал присматривать за сервером, — сказала Карга, — так что отлипни, отвяжись и не приставай.

— Сладенькая моя, — отвечал ей братец Паук, — ну что может случиться с современным компьютером? Это же чудо инженерной мысли! Пойдем, я тебе другое чудо покажу.

Он взял Каргу под руку и повел к двери в смежную комнату.

— Сим-сим, откройся! — сказал Паук и как бы случайно пнул ногой дверь, за которой обнаружилась небольшая спальная. Пол комнаты, покрытый истертым линолеумом, на растрепавшихся участках и кое-где в центре был устлан лепестками роз. Посреди спальни стояла древняя кровать со стальными быльцами. Над кроватью висело пикантное бра с безнадежно выцветшими плафонами фаллической формы. Карга широко раскрыла глаза, глянула на Паука и непроизвольно изрекла: вау!

— Какой раритет! — сказала Старая, когда к ней вернулся дар русской речи, — но… у тебя дым из ушей не пойдет?

— О, я так жажду отломить лакомый кусочек от этого пикантного пирога! — ответил братец, ухватившись обеими руками за пышные груди своей партнерши. Он судорожно затрясся, изрек: «Ням-ням», — и утонул лицом в безбрежных глубинах женской красоты.

— Проказник, — сказала Карга без пафоса.

— Булочка моя сладенькая, — шептал Паук, исследуя её упругую попку.

Но тут пышные формы его спутницы стали медленно терять форму. Груди сдулись, как проколотые мячи, кожа Карги одрябла, и Старая снова стала старой.

Паук в ужасе закричал и отринул предмет недавнего воздыхания.

— Ты… точно Баба-яга! — панически произнес он.

— Болван, — ответила Карга, — зелье закончилось! Никуда не уходи, сиди здесь и следи за сервером, а я за новым флаконом слетаю.