Олег Бубела - Дамби - не гад!

Только я вспомнил о письмах, как в кабинете появился Ниппи с целой охапкой, поглядев на которую, Малфой засобирался домой.

— Ты законопроект со своими поправками когда пришлешь? — поинтересовался я, когда в камине вспыхнуло изумрудное пламя. — Заседание Визенгамота не за горами!

— Сразу, как только закончу его составлять, — подняв с пола чемоданы, Люциус тяжело вздохнул. — Признаю, господин директор, я погорячился с критикой. Получив от вас разрешение на любые изменения, я словно сопливый юнец кинулся создавать документ с ноля. Мечтал сделать его идеальным, воплотить в нем все свои желания, осуществить старые планы. Но вскоре обнаружил, что одни мои идеи на бумаге выглядят глупо, другие сулят опасные перспективы, третьи содержат массу подводных камней, четвертые не поддержат мои же единомышленники… А если включить разум и вымарать из текста всю эту наивную галиматью, то результат отчего-то получается очень похожим на вашу работу. В общем, дайте еще мне пару дней подумать!

— Думай, — кивнул я. — Это очень полезное занятие. Только про интересующую меня информацию не забудь.

— Не забуду! — пообещал Малфой и шагнул в камин.

Забрав у эльфа корреспонденцию, я наградил того каплей силы (ей богу, словно от сердца оторвал!) и приступил к изучению. Как и ожидалось, большинство писем были от новых преподавателей и содержали списки учебников. Также нашлось сообщение от сестры Стомпа с просьбой принять в школу двух учеников. Понимая, что сроки горят, я отодвинул в дальний уголок мысли о мягкой подушке и принялся за бумажную работу. Француженке выслал письменное согласие и типовые контракты на обучение для иностранцев. Списки проанализировал, убрал явно лишнее (далеко не все родители могут приобрести своим чадам несколько десятков недешевых учебных пособий, да и библиотеке Хогвартса незачем простаивать без дела!) и расписал на отдельные листки для каждой группы.

В самый разгар работы верный Ниппи, уже простивший своего хозяина за утренний случай наглого воровства энергии, доставил традиционный завтрак, который я умял с огромным аппетитом. А когда со списками было покончено, принялся за составление письма для Митенспелл. Помня прошлые неудачи, я подробно описал свое видение новой дисциплины и вежливо поинтересовался, согласна ли Эльза стать первой в магической Англии преподавательницей искусствоведения, согласна ли воспитывать в подрастающем поколении волшебников умение чувствовать красоту окружающего мира и выражать ее с помощью разнообразных художественных средств, включая волшебство. Перечитав написанное, я подумал, что немного перестарался с высокопарностью, но переписывать уже не стал. Для творческой натуры сойдет!

Вручив запечатанные конверты домовику с приказом отправить, я хотел было растянуться на диванчике и вдремнуть часиков 'надцать', но тут открылась дверь, и в кабинет осторожно заглянула помятая и очень смущенная МакГонагалл.

— Доброе утро, Минни! — бодро поприветствовал я анимага.

Профессор поморщилась и хрипло отозвалась:

— Доброе? Что-то я в этом сомневаюсь… Альбус, ты не мог бы объяснить, как я умудрилась оказаться в твоей постели? Голая.

— А ты что, ничего не помнишь? — удивился я.

Странно, вчера кошечка была далека от агрегатного состояния, которое сапожники называют 'пьян в стельку'. Или экспериментальные напитки на магических травах имеют интересный побочный эффект, по мощности сравнимый с обливиэйтом? Занятно!

— Ну-у, я помню твой разнос, помню свои извинения, помню, как мы с Помоной, выпив все вино, приступили к дегустации ее настойки на каких-то зеленых почках… А дальше — темнота. Неужели, я отключилась прямо в кабинете у Спраут? Боже, какой позор!

Минерва закрыла лицо руками и опустила на диван свои прелестные 'девяносто'. Гаденько ухмыльнувшись, я попытался приободрить маявшуюся похмельем женщину:

— Не переживай, Минни! Насколько мне известно, от Помоны ты ушла на своих ногах.

— И направилась к тебе? — с опаской предположила МакГонагалл.

— Именно!

— А-а… что потом?

— Потом ты отчиталась о проделанной работе и восстановлении дружеских отношений с Помоной, подробно объяснила, из-за чего вообще набросилась на коллегу с голословными обвинениями, а на закуску призналась мне в любви.

Поначалу воспрявшая духом анимаг снова закрыла лицо руками и жалобно застонала. Наблюдая за ее страданиями, я поймал себя на мысли, что продолжать издевательства мне уже не очень-то и хочется. Желание повеселиться за чужой счет медленно сдавало позиции пробудившемуся в душе сочувствию к бедняжке.

— Прости, Альбус! Мне так стыдно… Я сожалею, что вчера тебе пришлось выслушивать весь тот бред, который я несла… Это все настойка Спраут! Она сделала меня абсолютно невменяемой!

— Хм, забавно… Мне в тот момент ты показалась вполне здравомыслящей особой. Ты смогла аргументированно доказать свою точку зрения и оказалась настолько убедительной, что мне ничего не оставалось, кроме как ответить на твои чувства.

— О, нет… — простонала наливающаяся краской стыда Минерва.

— О, да! — возразил я. — Во всяком случае, ты была совсем не против, когда после жарких поцелуев мы переместились в кровать. Ты была очень даже 'за', когда я освобождал твое тело от одежды, покрывая его ласками…

— Хватит, Альбус! — взмолилась профессор. — Прошу тебя!

— Терпение, Минни! Я почти закончил! Так вот, когда я во всех подробностях изучил все соблазнительные выпуклости и вогнутости твоего организма и уже был готов перейти к самому главному, сплетясь с тобой воедино во всепоглощающем танце неистовой страсти… ты взяла и уснула.

МакГонагалл подняла на меня свои глазки, очаровательно выпученные в непритворном изумлении.

— Да-да, самым наглым образом уснула, бросив своего неудовлетворенного начальника в такой ответственный момент! — подтвердил я. — Ну и кто ты после этого?

У профессора заалел даже нос.

— Я… прости… — выдавила женщина, отводя от меня взгляд.

Тяжело вздохнув, я трансфигурировал попавшийся под руку чистый листок в граненый стакан, подсунул его под клюв наблюдавшему за спектаклем фениксу и скорчил просительную рожицу. Фоукс повторил мой вздох, но все же сжалился и капнул в тару пару своих слезинок. Воспользовавшись 'агуаменти', я разбавил их водой, подошел к МакГонагал и вручил ей получившийся 'антипохмелин'. Маявшаяся сушняком Минни в мгновение ока опустошила стакан и сразу почувствовала себя лучше. Это чувство было настолько сильным, что смогло пробить брешь в монолитной стене стыда и раскаяния. И я перешел к финальному акту пьесы:

— Ладно, шутки в сторону! Минерва, если не умеешь пить — не пей. Или хотя бы знай свою норму. Ты — преподаватель Хогвартса и в любое время дня и ночи должна быть примером для подражания. Вчера тебе повезло, свидетелями непотребного поведения заслуженного мастера трансфигурации стали только мы с Фоуксом. А если бы ты попалась на глаза какому-нибудь журналисту типа Риты Скиттер? Представляешь, какими заголовками пестрил бы свежий выпуск 'Ежедневного пророка'? 'Лучшая школа Англии — рассадник алкоголизма!', 'Преподаватели Хогвартса — профессионалы или запойные пьяницы?', 'Стремительное повышение градуса образования английских волшебников'… и это я даже не старался!