Елена Данаева - Солнечный ветер [СИ]

— И тебе доброе утро, Мигель! Хорошо выглядишь… Сзади особенно хорошо, потому что кроме твоей спины я ничего не вижу… — она застыла в дверях и ждала от него всего, что угодно, только не молчания. — Какого тогда лысого черта, ты меня изводишь все утро, Мигель? Отвечай! — громко крикнула она, глядя в его спину. — Хорошо… Отлично… Для тебя, я занята весь сегодняшний день! — она резко развернулась и захлопнула за собой дверь.

Белла села на диванчик и стала рассматривать свой браслет. На нем добавились еще две подвески: клана Гангрел и клана Носферату. «Вот за них, меня и истязают все утро…» — ухмыльнулась Белла. Тимати, оказался шальным и сумасшедшим байкером, они гонялись по ночной Флоренции и ее окрестностям, и Белла помнила, то восхитительное чувство, когда он с бешено блестящими глазами, опускал ей в ладонь свою древнюю клановую реликвию — старинную золотую подвеску, в виде летящей в прыжке пантеры, с сапфировыми глазами. Когда все протокольные формальности были соблюдены, Тимати искренне посмотрел ей в глаза и сказал:

— Прости нас за Джеймса, Лорана и Викторию… Хотя, Джеймса я очень даже могу понять, с его-то нюхом; впрочем, Викторию, как его преданную и любящую подругу, по большому счету, можно уважать и понять тоже… Но, вот Лорана понять сложно… хотя, как посмотреть! — он шутил своим своеобразным юмором, но Белла помнила, когда она сжималась в комок от страха при виде их, никакого юмора она не испытывала. Но это все было в прошлом…

Вот тогда она уговорила его спуститься в пещеру с визитом к Менелагу… Он не очень долго раздумывал. Белла позвала главу клана Носферату, и он пришел… Она не была шокирована его видом, она уже давно знала и видела, что он из себя представляет… Не зря Карлайл называл Носферату «страшилки диггеров», он был безобразен, но не это было самое страшное… Его запах был для Беллы просто невыносим, и потому встреча с ним была короткой и не очень продолжительной. Все формальности были соблюдены и Менелаг так же честно, трепетно и без всякого сожаления вручил ей свою клановую реликвию, переходящую от главы клана к его последователю.

— Ты не побоялась и не погнушалась старика Менелага, хоть я страшен, противен и вонюч… Ты пришла, и я тебя увидел… Ты сочла нас равными себе и не проигнорировала нас. Верю и знаю, хватит у тебя мудрости поступать и дальше так в нашем сообществе! — скрипучим и рокочущим в сводах пещеры голосом проговорил он и положил ей в ладонь маленькую золотую комету, с летящим за ней хвостом из бериллов. Белла была тронута проявлением их доверия к ней… Она попросила Тимати прицепить реликвии их кланов на ее бесценный браслет, и он с удовольствием сделал это. При прощании с Менелагом случился один неприятный инцендент… Вся пещера, в которой происходила их встреча, весь ее свод, был испещрен летучими мышами, они время от времени летали по ней, перелетали с места на место и перемещались по своим мышиным делам. Белла растроганная и переполненная эмоциями, выпустила такую возможность атаки, и не заметила, как одна из мышей оторвалась от стены и впилась ей шею… Это было настолько неожиданно и странно, что Белла утратила на несколько секунд самоконтроль, мышь, присосавшись к ней, выпила ее крови и с хищным криком улетела… Быстро сконцентрировавшись, усилив контроль над вампирами, и подавляя их инстинкты и позывы на запах человеческой крови, она зажала рану и буквально почувствовала, как та затягивается под ее пальцами. Никто из двоих, ни Тимати, ни Менелаг, не запомнят этого происшествия. Белла парализовала их мысли, и словно ножницами, вырезала этот момент из их памяти…

Они расстались радушно и оставили в своей памяти, только приятные воспоминания от их встречи…

Винить ей было некого, кроме себя самой. Она дала отбой охране, и теперь охрана требовала объяснений от нее, за безответственность и легкомыслие.

Белла встала и решительно направилась в гостиную. Мигель продолжал стоять у окна, в той же позе, что она его оставила. Выдержка у него была несгибаемая…

— Мигель… — решительно проговорила Белла. — Я виновата…

Но, Мигель, не дав ей договорить, оборвал ее попытку оправдаться и, развернувшись всем телом, быстрым движением пересек комнату, оказавшись лицом к лицу с ней, холодно и равнодушно проговорил:

— Моя донна, ты совершила грубую, преступную ошибку. Каковы будут ее последствия, не сложно догадаться… Мы с Алехандро не успели поймать нетопыря, он унес твою кровь.

Белла с ужасом осознала, чем это может ей грозить, вспомнив происки клана Тремер и Малкавиан. Старинная, страшная Магия Крови… Они будут пытаться ее убить любым способом. По своей глупости и неопытности, она сама дала им возможность получить путь к осуществлению их замыслов. Дело времени…

Белла обхватила себя руками, и ей внезапно стало холодно от мыслей, роящихся в ее голове. Она вспомнила слова дона Манюэля Гонсалеса, Магистра Ордена Джампиров:

«Бытует такая версия, что при посвящении в Охотники, человеку переливают кровь вампира и оборотня. И, якобы, после страшных мучений он получает иммунитет от магии нечисти… Не верьте, моя драгоценная донна, этой чепухе… Кровь оборотня, еще куда ни шло… Но, кровь вампира! Откуда в этом мертвом теле может быть кровь… Вы, моя драгоценная донна, можете стать Охотником от укуса вампира. Такой вариант возможен и вполне реален, но все остальное, чепуха!». Она медленно села на кресло.

— Я получу иммунитет от магии вампиров и стану Охотником, если меня укусит вампир… Я найду этого вампира… — бесстрастно, почти шепотом, проговорила она, думая об Эдварде, но тут же остановила себя и мотнула головой — Нет, только не он… Только не это! Он нарушит Договор с оборотнями и Джейк убьет его из-за меня… Они убьют всю семью Калленов и развяжут войну… — она была мрачна и сурова. Она не сердилась на себя, она себя ненавидела! Белла молча поспешно встала с кресла, и стала медленно мерить комнату шагами, помогая себе размышлять.

«Возможно, моей крови недостаточно и все обойдется. Или колдовство будет не достаточно сильным и действенным… Возможно… — она не замечала Мигеля, она не хотела видеть его равнодушного, и холодного взгляда. — Они с Алехандро здесь ни при чем. Сама виновата, сама и буду думать… А, если мне все же суждено умереть из-за своей собственной глупости, я умру, но больше, кроме меня никто не пострадает… Никто, ни Эдвард, ни Джейк!» — она решила так, и не глядя на Мигеля, взяла телефон со столика, решив позвонить Карлайлу.

Мигель не мог больше этого переносить… Он страшно мучился и страдал от ее мыслей, но, увидев последнюю, не смог сдержаться и рывком оказался рядом с ней. Он обнял ее и изо всех сил прижал к себе. Хриплым, срывающимся голосом, так мало похожим на его обычный бархатный, спокойный баритон, он говорил ей в самое ухо: