Катерина Снежинская - Тролли тоже плачут

— Заметьте, я опять прав! — нравоучительно подняв палец, заявил Рон. И плюхнул перед напарницей кружку с кофе, накрытую снежной шапкой сливок. У Курой никаких сливок дома никогда не водилось. — Нити судьбы, точка схода — это всё здорово. А на пальцах объяснить можешь?

— Не маху, — пробормотала девушка и длинно, как змея, сглотнула. — У меня пальцы заняты. На примере могу. Смотри, допустим, судьба некой женщины погибнуть под колёсами кареты. А попасть она туда обязана потому, что её толкнёт подвыпивший маляр. И именно не специально толкнёт — мотнёт его. Погибнет же она потому, что гвоздь подковы лошади, пробивший копыто, ударит её по виску.

— Жуть! — восхитился Мастерс, прихлёбывая из своей кружки.

— Не перебивай! Вроде бы, ничего сложного. Но, если посудить, вместе нужно сойтись массе случайностей. Во-первых, они все должны оказаться в одной точке. Во-вторых, кебмен должен не заметить или не обратить внимания на вылезший гвоздь. Маляр выпить больше своей нормы или не то, что обычно. Женщине надеть юбку с оборкой, о которую споткнётся, или поскользнуться на мокром тротуаре. Значит, ещё и дождь должен пройти. Это я так, навскидку. На самом деле, нитей гораздо больше. Начиная с того, что работник пивоварни случайно перевернёт бочку и в кабак, где расслабляется маляр, привезут пиво не того сорта. Понимаешь?

— Примерно, — кивнул оборотень. — И что?

— А то, что это действительно может оказаться нелепым стечением сотни обстоятельств. Ну, вот так сложилось, судьба! — Каро развела руками и, воспользовавшись удобным положением, стащила из пакета ещё одну плюшку. — А может быть те-ка. Это когда духи тщательно и старательно сводят все нити воедино. Чтобы всё произошло так, а не иначе.

— Зачем? — почесал ногтём бровь Мастерс. — В смысле, они развлекаются так?

— Духи не развлекаются! — обиделась Курой. — Точка схода возникает не просто так. Она влияет на всех участников событий. Даже на того мальчишку, который бочку перевернул. Что-то в их жизни кардинально меняется.

— Ну да, — хмыкнул детектив. — Маляра, скорее всего, на каторгу отправят. Ненадолго, на годик так. Для профилактики алкоголизма. А кебмена лишат лицензии и права управления экипажами в городе.

— И такое может быть, — кивнула Каро. — Но в результате маляр может начать писать стихи и станет прославленным поэтом. А кебмен изобретёт какое-нибудь средство, чтобы прохожие не попадали под копыта лошадей. Или, наоборот, мастеровой обозлится, вернётся с каторги и начнёт резать блондинок. А возница станет тираном. Тогда этот случай будет просто частью другого, более глобального те-ка. По сути, вся история мира от самого его рождения — это сплошной путь к те-ка.

— К смерти, что ли? В смысле, к гибели Вселенной?

— Я откуда знаю? — пожала плечами девушка. — Гибели, перерождению, преображению. Главное, что в те-ка нет места случайностям. То, чему суждено сбыться, неизбежно. И Видящий может распознать, что часть неизбежности, а что случайность. Не разгадать весь замысел, а увидеть отдельные ниточки. Собственно, каждый из нас может. Те, кому суждено стать частью те-ка, обязательно сталкиваются друг с другом раньше. Женщина и маляр, владелец кабака и возничий.

— Лошадь и гвоздь… — глубокомысленно протянул Мастерс.

— Может и так, — огрызнулась теург. — Но их как будто водит по сужающейся спирали, они пересекаются, но расходятся, пока… — Каро ударила себя кулаком по ладони, — … бам! И всё произошло.

— Ну, более или менее суть я уловил. Только не понял, с сего у тебя такой ажиотаж вызвало заявление Яте, что это не те-ка. Понимаю, если бы наоборот.

— Как раз нет! Слишком уж много в деле понамешано всего. Если бы тут духи плели, то ничего удивительного. Значит, им так нужно. Но это замысел живого, понимаешь? Единый замысел!

— Или просто совпадение, — Мастерс спрыгнул со стола, закинул руки за голову, сцепив пальцы на затылке, и принялся расхаживать по тесной кухоньке. — С чего ты вообще взяла, что одно с другим как-то связано?

— А давай посчитаем, — принялась загибать пальцы Каро. — Испорченные кожи — это раз. Проклятье, которое есть, но которого как бы и нет, только следы от него остаются — это два. Дварф, одержимый жаждой мести, но сошедший с ума ни с того ни с сего — это три и четыре. И троллья кожа — это пять.

— Не вижу связи, — хмыкнул оборотень. — Вот убей меня нежно, не вижу.

— А нас на курсе криминалистики учили: «Ищите повторяющийся момент! Если найдёте, то вы имеете дело не со случайностью, а с замыслом!», — с лёгким превосходством над необразованным оборотнем пояснила Курой. — А тут повторяющийся элемент даже ты заметишь — господин Горх. Всё сходится на господине Горхе!

— Точно, это даже я заметил… — задумчиво пробормотал детектив.

Вышел в комнату, остановился рядом с кроватью теги, подозрительно внимательно изучая стену над изголовьем. И ухмыльнулся чему-то своему. Хотя ничего весёлого на стене, вроде, не было. Разве что светлый прямоугольник на том месте, где раньше картина висела.

— Но, дорогая моя учёная, кроме Горха нет там никаких повторяющихся элементов. Всё разное. Участники разные, мотивы разные. И между собой они никак не связаны. На что угодно готов спорить: дроу слыхом не слыхивал ни про каких дварфов. А наш портильщик шкур ничего не знает про троллей.

— Получается, опять тупик? — Каро в расстройстве так дёрнула зубами заусенец на мизинце, что содрадала целый лоскуток кожи.

Курой зашипела, быстро зализывая немилосердно щиплющую ранку. Наверно потому и не заметила, как оборотень рядом оказался. Никаких шагов и шороха одежды девушка не слышала. Мастерс только что у кровати стоял, а потом — р-раз! — уже присел на корточки рядом с теургом, отобрав у неё повреждённую руку и внимательно, словно диковину, осмотрел со всех сторон. А потом взял да и сунул палец теги себе в пасть, легонько посасывая его, как леденец.

— Ты чего делаешь? — почему-то вполголоса спросила Каро.

От удивления, наверное, на шёпот перешла. Не сказать, чтобы ощущение неприятным было. Скорее, странным.

— Ранку зализываю, — невозмутимо ответил оборотень, но палец не выпустил. Наоборот, зубами прихватил. — Никогда не слышала о таком? Кстати, ничего не имею против самобичевания. Иногда полезно бывает. Но самопоедание — это уже слишком.

И опять принялся посасывать, морда мохнатая. Легонечко так, ненавязчиво проводя по содранной кожице кончиком языка. При этом смотрел он на девушку снизу вверх, исподлобья. Глаза оборотня потемнели, сравнявшись цветом с гречишным мёдом — зелень из радужки совсем пропала. А вертикальная щель зрачка расширилась, превратившись в тёмную, слегка пульсирующую линзу.

В принципе, в самом действе ничего странного не имелось. Слюна оборотней действительно содержала какие-то там вещества, от которых кровь сворачивалась. Это Курой ещё из краткого курса медицины, прослушанного в колледже, помнила. Но было во всём этом что-то такое, сложно определимое. Интимное даже. И приятное, чего уж тут. А ещё волнующее. Даже будоражащее. И…