Тамора Пирс - Плавящиеся Камни

— Прекрати!

Я шлёпнула её по руке — точнее, попыталась. Моя рука слишком онемела, чтобы двигаться.

— Что такое? Почему ты не помогаешь?

Она зыркнула на меня. Она так низко меня стащила, что наши глаза были на одном уровне. Ещё раз меня дёрнуть, и я буду висеть на седле.

— Проснулась, да? Я здесь потому, что хотела быть рядом, когда ты откроешь глаза.

— Почему?

— Чтобы сделать вот так.

Даже если бы я могла двигаться, я не успела бы увернуться от хлёсткой пощёчины, которую она мне залепила. Потом она отвесила мне ещё одну. Она плакала.

— Пока ты играла в мага, Мэриэм решила, что она снова будет тебе нравиться, если принесёт тебе красивый камень, который оставила дома. Она пошла обратно. Мне не позволили идти её искать. Я тут нужна, чтобы присматривать за остальными. Поэтому она умерла во время всех этих толчков, либо ранена, или умрёт от голода. А всё потому, что ты — свинья, которая гадко себя ведёт с маленькими девочками!

После чего она заехала мне в глаз, и пошла прочь.

Мэриэм. Мэриэм пошла обратно в дом Осуина. А вулкан поднимется с морского дна лишь в трёх милях от берега. Этого будет недостаточно, если маленькая девочка останется на острове. Она будет там, когда упадут пепел и вулканические бомбы, и подожгут леса.

Я пыталась высвободиться из верёвок, когда услышала голос Розторн:

— Замри, Эвви.

Мои верёвки были, конечно, из пеньки. По команде от Розторн, они развязались.

Азазэ поймала меня до того, как я упала с Искры.

— Осуин не должен знать, что не хватает одного ребёнка, — тихо сказала мне Азазэ. — Поняла, девочка? Мы не можем возвращаться за ней, и у Осуина есть ещё двенадцать, которые в нём нуждаются. Это печально, но это так. Он не сможет сосчитать их второпях. Ни слова, или клянусь, ты поплывёшь в трюме — или вообще никак.

— Она не заговорит. Эвви понимает реальность.

Розторн выглядела безрадостной, как грифельная доска.

— Мы уже были в этой ситуации, так ведь, Эвви?

Я кивнула, и села на земле. Вокруг меня поднялись облачка пепла. Мы действительнобыли этой ситуации раньше. И я не хотела больше никогда в ней оказываться.

— Нам нужно работать. Попытайся встать на ноги, девочка.

Азазэ поспешила прочь.

— Мёрртайд отнёс наши вещи на тот корабль, «Коричневая Чайка». Попытайся быть на борту, когда капитан отдаст якорь. А пока, когда сможешь идти, начинай помогать людям.

Розторн посмотрела на меня:

— Тебе по крайней мере удалось? Увести их?

— Я не знаю.

У меня надломился голос. Розторн передала мне бутылку воды. По-моему, я выпила половину. Когда я заговорила снова, мой голос прозвучал лучше:

— Я увела их прочь, но лишь на три мили. Я выбилась из сил. Я не могла оттащить их дальше. Они заскучали. Они пытаются прорваться наружу через морское дно.

Я повесила голову:

— Может, они так и останутся там, иди пойдут дальше. Или, может быть, они вернуться, к знакомым местам.

Розторн положила ладонь мне на голову:

— Эвви, это вообще было глупо с твоей стороны — бороться с вулканами. Это как бороться с Луво.

Я готова была расплакаться, я это точно знала:

— Розторн, это я виновата, что Мэриэм сбежала. Я наговорила ей гадостей.

— Я знаю. Она рассказала Нори, а та — мне.

Голос Розторн звучал тихо. Если она и винила меня, то на её голосе это не отразилось. Я не могла смотреть на неё, чтобы не увидеть это в её лице, если она меня всё же винила.

— Если она там умрёт, я буду виновата, — сказала я.

— И тебе придётся научиться с этим жить, Эвви, — сказала мне Розторн. — Я никогда не говорила, что первые шаги на пути к жизни разрушителя не будут болезненными. Полагаю, со временем тебя это станет меньше беспокоить.

Тогда-то я сломалась, и заплакала. Розторн вздохнула:

— Возможно, это было грубо. Иногда я такая. Но Эвви, шестилетние дети — нежные растения. Их убивает слабейший мороз. Я не могу тебя винить, по-правде говоря. В годы, когда тебе следовало учиться быть с людьми, ты побиралась, чтобы выжить, совсем одна. Но ты не научилась быть мягче с беззащитными — а я надеялась, что нам с Браяром удалось тебя этому научить. Я могу лишь молиться, что ты это запомнишь, и не испортишься. Ох, Мила сохрани — мне нужно их разнять. Приходи помогать, когда сможешь.

Она пошла прочь вдоль одного из причалов. Там двое мужчин дрались из-за какого-то мешка. Тот разорвался пополам. Находившиеся в нём семена проросли, и упали на причал в виде живых растений.

— Теперь вам больше не о чем ссориться! — гневно уведомила их Розторн. — Садитесь на корабль!

Я помассировала мои ведённые мышцы ног, пытаясь заставить моё тело двигаться. Из открывшейся на Горе Грэйс трещины медленно плыл пепел, покрывая всё вокруг. Он тонким слоем ложился на лица людей, на животных, на корабли. От него я постоянно чихала.

— Тебе помочь встать?

Ко мне подошёл Осуин. Он помог мне подняться.

— Слушай, Эвви, не вини себя из-за Мэриэм. Мне следовало приглядывать за ней.

Его лицо было бледным и напряжённым.

— Я знаю, что произошло. Когда Мэриэм расстраивается, она идёт домой.

Вот тебе и «ни слова».

— Ты не злишься на меня?

Я не могла поднять на него взгляд.

— Ты не приказывала Мэриэм идти обратно.

Он помог мне не упасть обратно.

— Нори винит себя. Она тоже не права. Просто бардак какой-то.

Осуин огляделся. Он был прав — это былбардак. Один из кораблей у причала сильно осел в воде. Он был перегружен. Матросы бросали вещи за борт под гневные крики пассажиров. Как они не понимали, что мебель им не поможет, если они утонут?

— А где, собственно, Нори?

Я огляделась. Я не хотела, чтобы она ещё раз заехала мне по лицу. Я также не была уверена, что Нори может сделать в следующий раз. Возможно, она меня убьёт.

— Помогает Трику посадить детей на наш корабль. Вон тот, с солнцем на носу.

Осуин подошёл к семье с повозкой. Он помог им снять с неё их багаж.

— Тебе следует быть на борту твоего корабля, Эвви. Мёрртайд хочет отчаливать. Он говорит, что толчки создают сильные морские течения. Когда отплывём, он сможет использовать магию и эти течения, чтобы помочь нам двигаться быстрее. И у капитанов есть ветра, завязанные в узлы. Они освободят их, чтобы увезти нас отсюда.

— Только не на юго-восток.

Я расседлала мою лошадь, Искру, которая всё это время терпеливо ждала меня. Мою терпеливую кобылку нам придётся оставить. Хватит ли ей сообразительности убраться прочь с берега? Убежит ли она достаточно далеко? Я шлёпнула её по крупу, когда сняла её сбрую, и посмотрела, как она бежит.

— Осуин, ты меня слышал?

Осуин повернулся, взглянув на меня:

— А? Что ты сказала?