Денис Лукашевич - Тёмный гном

Не дожидаясь ответа, Лардарнагдаррен развернулся и пошел в сторону зала. Отсвет его факела еще долго плясал по влажным стенам.

— Эта тварь… — наконец выдавил из себя Джалад, — когда-то была человеком?

— Ты про Лардара? — невинно переспросил Шмиттельварденгроу. — Нет, такой сволочью он, видимо, был с рождения.

— Нет, я про кротолюда.

— Он — нет, — пожал плечами. — Его родители — возможно.

— О дхар! — выдохнул Джалад и опустился на каменную лежанку. — Это как-то все неправильно…

— Кротолюды лишены разума и всегда выращивались на мясо. Они питательны…

— …Но суховаты, — вставил Фозз. — Кормежка у них особая. Зерно да зерно.

— Зато массу набирают быстро! — оборвал его цверг.

— О дхар! — вновь выдавил Джалад. — Клянусь огнем Сагазумана, не на это я рассчитывал.

— А на что? — пожал плечами Шмиттельварденгроу. — Это Тьма, детка. Здесь все такое. Неправильное…

— Но почему ты Ей служил?

Цверг нахмурился, задумавшись. Запустил пальцы в бороду.

— Мой народ избрал этот путь. Видимо, это наша природа, чтоб ее дхары драли. Повелитель говорил о нашей исключительности, что мы избранный народ, призванный править Его державой. Все остальные были мясом для нас. Даже наши союзники. А потом цвергов осталось не более пальцев на руках.

— Если, — произнес Фозз, — Хозяин жив, то и война не закончена. Значит, мы сражались не зря! Цель освещает наш путь! Лион Санталийский, — добавил огр, покосившись на мага. Тот не среагировал.

— Война закончилась тогда, когда Он бросил меня помирать. И тебя, Фозз, и всех остальных. — Шмиттельварденгроу замолчал. Обождав немного, он продолжил: — Эта война уже не наша. И если ты этого не понимаешь, мой большой и глупый друг, значит, нам больше не по пути.

— И я, что-то, не сильно влечет это погружение во Тьму! — пробормотал Джалад. Глаза его предательски блестели. — Я не хочу есть кротолюда и не хочу здесь оставаться.

— Уже двое — «за», — кивнул цверг и внимательно посмотрел на огра. — Я не считаю, что нам стоит здесь задерживаться.

Тот отвел глаза.

— Я сражался ради этого, капитан. Ты сам меня учил!

— Пора признать, — покачал головой Шмиттельварденгроу, — что из меня херовый учитель.

— Но как нам выбраться отсюда? — к цвергу поближе подобрался джаффец. — Я заплутаю в этих подземельях так, что и не найти.

— Я - нет, — рубанул рукой воздух гном. — Я запомнил путь и вешки — так мы выберемся из-под завесы. Но с Лардаром надо разобраться, иначе не сможем далеко уйти. Он… — Цверг отвел взор. — Он искушеннее меня в магии.

Гном испытывал жгучий стыд: сложно признаваться даже самому себе, что кто-то лучше его. Но, объективно, Лардарнагдаррен был лучшим магом и прожил здесь два десятилетия: он знает каждый ход, каждую ловушку и успел привыкнуть к тому морю темной мощи, что наполняла подземелья Горгонада.

У него до сих не укладывалось в голове, что где-то еще сохранилась темная магия в таких количествах, где можно было черпать силу не из праха, а прямиком из глубин Бездны. Это пугало и, одновременно, возбуждало. Наверное, будь он на месте Хранителя, то с тем же фанатизмом служил фантомам прошлого.

Фантомы. Он до сих пор пытался убеждать себя, что все рассказы Лардарнагдаррена — это всего лишь бред воспаленного сознания, но разум утверждал совсем иное. Факты были против цверга.

— Что такое Проводник? — неожиданно раздался голос Джалада. — Я слышал это слово в вашем разговоре.

— Трудно сказать, — задумался цверг. — Это одновременно и живое существо, и врата, и источник, и сила. Некое порождение темной магии, вернее ее сути. В Горгонаде тонка грань между Эратией и Бездной. И Тьма проникает сквозь нее. А Проводник умеет накапливать ее. Короче, Проводник — почти неисчерпаемый источник чистой силы. И он связан с Горгонадцем. Не этим, — он махнул в сторону выхода из камеры, — а настоящим.

— Насколько далеко может воздействовать Проводник?

— Не очень, — покачал головой Шмиттельварденгроу. — На пределе — границы Горгонада. Наверное, поэтому Повелитель редко покидал его. Вернее, совсем не покидал.

— А если Повелитель не здесь, — продолжил джаффец — в глазах его разгорелось странное пламя, — то ему нужен новый источник. Что этим может служить?

— Не знаю, все, что может аккумулировать магическую энергию… — Он замолк, и потом со всего размаха хлопнул себя по лбу. Улыбка, холодная, хищная, растянула губы и обнажила заточенные зубы. — Проклятое оружие!

— Что?

— Вот кто все начал! Вот, кто стоял за похищением моей секиры! Не дхаров гоблин, а Повелитель! Вот, у кого стоит ее искать! Какой же я был дурак!..

— Причем здесь какая-то секира?

Шмиттельварденгроу ухмыльнулся.

— О, это занятная история. Клянусь демонами Бездны. Давным-давно, в руки цвергам попал странный камень. Камень, который мог накапливать энергию. Он был из металла, которого не существовало в Эратии. Что-то не из этого мира. Еще, когда у цвергов были цари, один из них, опасаясь силы камня, приказал его раздробить, а из частей выковать оружие. Невиданное и могущественное. Оружие героев и царей. Темных героев, оружие, созданное убивать бессмертных. Проклятые клинки. Один из них — секира — принадлежала мне. Последняя из созданных и, наверняка, самое могущественная из них.

Мечи. Топоры. Кинжалы. Если Горгонадец сумеет их всех собрать — он восстановит камень…

— … И создаст новый Проводник! — закончил Джалад. От возбуждения он зачастил дыханием — ноздри его раздувались, а глаза горели лихорадочным огнем.

— Осталось лишь узнать, кем теперь является Горгонадец, под какой личиной прячется, — закончил Шмиттельварденгроу.

Нет, он больше никогда не будет служить Темному Лорду, никогда не пойдет умирать за чужое счастье. Нет, он придет и возьмет то, что ему принадлежит. И пусть весь мир сгорит при этом — не имеет значения.

Цверг обернулся к хмурому огру.

— Фозз, ты с нами?

— Ты знаешь, капитан, — пророкотал гигант, — я всегда с тобой.

Клинок легко пробил кожаную куртку и уперся в кольчугу, поддетую под нее. Из добротной гномьей стали, она была достаточно хороша, чтобы выдержать попадание арбалетной стрелы. Но удар был настолько силен — Язык вложил в него весь вес своего тела, подавшись вперед, — что лезвие вклинилось между звеньями и, изменив направление, рванулось вверх, задирая кольчугу. Наверняка, кончик ножа проник сквозь броню и оставил глубокую царапину, но этого явно было недостаточно, чтобы покончить с дварфом.

Язык навалился на него всем телом, обхватил предплечьем шею и вдавил нож еще глубже вместе с кольцами кольчуги, насаженными на клинок, в плоть. Рогнак мотнул головой, вбивая твердый затылок (едва ли его крепость уступала металлической пластине, заменявшей лоб) в орочью физиономию. Язык булькнул кровью из расквашенного носа, но хватки не ослабил.