Пол Томпсон - Сага о Копье: Омнибус. Том I

— Твое предложение неприемлемо, — возразил Ситас, хотя и более спокойным голосом.

— Но это только предварительный проект, — запротестовал Дунбарт. — Его Величество согласен пойти на уступки, например…

— Абсолютно неприемлемо! — Тералинд вскочила на ноги. — Я хочу спросить Пророка, что он думает об этом смехотворном предложении.

Все взоры обратились к Ситэлу. Он с абсолютно непроницаемым лицом откинулся на спинку кресла.

— В этой мысли есть некоторые положительные стороны, — медленно произнес он. — Давайте ее обсудим.

Дунбарт просиял. Тералинд сильно побледнела, и Ульвиссен подскочил к ее креслу, умоляя сохранять спокойствие.

В этот момент Кит-Канана озарило. Он вспомнил, где видел Ульвиссена. Это случилось в тот день, когда он спас Макели от Вольторно. Когда после их поединка полуэльф упал, на холм взобралась толпа людей с его корабля. Самый высокий из них, как и Ульвиссен, носил густую рыжевато-коричневую бороду. И к тому же этот человек сказал, что провел большую часть жизни на кораблях… Принц вздрогнул — мысли его прервал голос брата.

Ситас спрашивал у Пророка, что хорошего тот нашел в проекте гномов.

Прежде чем ответить, Ситэл сделал паузу, тщательно обдумывая свои слова.

— Мне понравилось не предложение короля Вольдрина управлять спорными территориями, — ответил он. — Мне понравилась мысль о создании буферной зоны, не зависимой ни от нас, ни от императора, ни от Торбардина.

— Ты предлагаешь нам создать новое государство? — с любопытством спросила Тералинд.

— Не самостоятельное государство, а буферное, — ответил Пророк.

Ульвиссен требовательно потянул свою госпожу за рукав. Тералинд в раздражении на мгновение отвернулась от Ситэла, чтобы переговорить с сенешалем, затем попросила собравшихся сделать небольшой перерыв. Дунбарт сел, запихав измятый пергамент с письмом своего короля за пазуху парчового камзола. Несмотря на сомнения, которые он испытывал относительно предложения своего короля, он остался полностью доволен собой.

Кит-Канан едва сдерживался, наблюдая за происходящим. Он не мог разоблачить Ульвиссена во время дипломатических переговоров — особенно сегодня, в первый день своего пребывания в Сильваносте. Такое обвинение будет нарушением правил хорошего тона и поведения в Звездной Башне! Более того, мог ли Кит-Канан быть абсолютно уверен, что видел в банде Вольторно именно Ульвиссена? Бородатые люди действительно очень похожи друг на друга. Но, как бы то ни было, заученные манеры сенешаля и вся эта бессмысленная трата времени раздражали его своей глупостью.

— Мой король предлагает разделить права между тремя народами, — заключил Дунбарт, когда Тералинд знаком сообщила, что готова. — Эрготу отводится право пасти скот, Сильванести — обрабатывать землю, а Торбардину — добывать руду.

— Любое предложение, отдающее контроль за территорией в руки какого-либо одного государства, неприемлемо, — пронзительным голосом возразила Тералинд. Прядь темно-каштановых волос выбилась из-под гребня, она рассеянно заправила ее за ухо и уже более вежливо добавила: — Конечно, если при этом не будут гарантированы права Эргота.

Члены делегаций, сбившись в кучу за креслами своих руководителей, начали спорить между собой о преимуществах совместного управления спорной территорией. Голоса их становились все громче и громче. Наконец Кит-Канан, потеряв терпение, вскочил на ноги.

Ситэл поднял руку, призывая к тишине.

— Мой сын Кит-Канан будет говорить, — объявил он, и по губам его пробежала легкая усмешка.

— Как вы знаете, я только что возвратился в Сильваност, — быстро, взволнованным голосом начал принц. — Некоторое время я провел в диком лесу, далеко на юге, где мне пришлось познакомиться с разными эльфами и людьми. Одни, как мой друг Макели, называли лес домом. Другие видели в нем лишь предмет для грабежа. К нашим берегам причаливали корабли из Эргота, а их моряки пробирались вглубь страны, чтобы рубить деревья.

— Да это же возмутительно! — взорвалась Тералинд. — Какое отношение все эти вещи имеют к обсуждаемому вопросу? И что хуже всего, твои обвинения бездоказательны!

Ситэл в первый раз сбросил свою личину безразличия.

— Мой сын говорит правду, — ледяным голосом осадил он женщину. — Ему можно доверять.

Властность, звучавшая в его словах, заставила Тералинд смолкнуть, а Пророк велел сыну продолжать.

— Проблема состоит в следующем. Пока короли и императоры бьются за национальную гордость и престиж, простой народ — невинные эльфы и люди — расстается с жизнью. Только богам известно, кто же на самом деле виноват, однако сейчас у нас есть возможность положить конец этим страданиям.

— Расскажи нам, как это сделать! — саркастически произнесла Тералинд.

— Во-первых, мы должны принять, что наша единственная цель — мир. Мне нет нужды быть прорицателем, чтобы понять: многие в Далтиготе и Сильваносте считают войну неизбежной. Итак, я спрашиваю вас: является ли война решением проблемы? — Он обернулся к лорду Дунбарту. — Ты, мой господин, как считаешь: решит ли этот вопрос война?

— Твой вопрос некорректен, — обеспокоенно возразил гном.

Но от Кит-Канана не так-то легко было отделаться.

— Да или нет? — настойчиво повторил он.

Все собравшиеся воззрились на Дунбарта, ерзавшего в своем кресле.

— Война никогда ничего не решит, если люди доброй воли…

— Просто ответь на вопрос! — рявкнула Тералинд.

Дунбарт изогнул одну кустистую бровь и твердо ответил:

— Нет. Война ничего не решит.

Кит-Канан обернулся к безмолвному калеке-претору и его супруге:

— Думают ли в Эрготе, что война поможет решить вопрос?

Претор слегка качнул головой. Как обычно, за него ответила жена.

— Нет, — произнесла Тералинд. — Нет, если мир обойдется дешевле.

Кит-Канан обернулся к отцу:

— Что скажешь ты, Великий Пророк?

— Ты ведешь себя вызывающе, — предупредил Ситас.

— Оставь его, — просто сказал отец. — Это вполне законно — спросить нас всех. Я никогда не хотел войны и сейчас не хочу.

Кит-Канан кивнул и оглядел собравшихся:

— Ну а теперь, эльфы, гномы и люди, неужели нельзя найти какой-то путь управления этой страной сообща?

— Не пойму, какое отношение к нашему спору имеют гномы, — угрюмо сказала Тералинд. — Вряд ли на оспариваемой земле живет хоть один из их народа.

— Нет, не живет, но ведь этот вопрос касается и границ наших владений, — напомнил ей Дунбарт. — Естественно, нам небезразлично, с кем соседствовать.

Сквозь сотни узких окон в стенах башни в зал просачивался солнечный свет; в открытую дверь врывался мягкий ветерок. День манил всех бросить нудные разговоры. Ситэл потер руки и объявил: