Татьяна Устименко - Сумасшедшая принцесса

Марвин кивнул:

– Да, это так. Но Ринецея и ее выкормыши правят, опираясь на силу и колдовство, а поэтому вовсе не нуждаются в соблюдении традиций и поддержке народа. Они несут зло и насилие.

– Странно слушать такие слова от некроманта, ученика демоницы, – задумчиво протянула я, пристально вглядываясь в глаза юноши.

Юный маг ответил мне пронзительным, твердым взглядом:

– Даже Тьма не должна становиться бессмысленной и не должна сливаться с безликим злом. А они убили слишком многих.

– Молодец, мальчик, – восхищенно похвалил Огвур.

– И что дальше? – Ланс не торопился заносить Марвина в число своих друзей.

– Я пообещал, что приведу Ульрику на Белую скалу, скрыв от нее замысел Ринецеи. Но я не верю, что они оставят принца Ульриха в живых, даже если принцесса умрет.

– Где мой брат? – резко перебила я некроманта.

– Простите, ваше высочество, – юноша бессильно развел руками, – этого не знает никто, кроме Ринецеи и ее воспитанников. Но полагаю, что он еще жив.

Я судорожно схватилась за изумрудный кулон, все так же посылавший магический призыв Саймонариэля:

– Я тоже чувствую, что он жив.

– Всему этому нужно положить конец. – Марвин взволнованно вскочил. – Я больше не хочу служить демонице. Зачем жить в королевстве, от которого скоро останутся руины и трупы? Вы можете противостоять ей, можете спасти брата, вам нестрашны силы гильдии некромантов. Спасите и меня тоже, позвольте мне остаться с вами и помогать вам… насколько это возможно.

Мои друзья одобрительно загомонили. Огвур делал выразительные знаки, явно намекая на разговор с глазу на глаз.

– Всем отдыхать, – распорядилась я. – Дорогой барон, будьте так любезны, выделите Марвину комнату. А мне нужно подумать.

– Что ты обо всем этом думаешь? – спросил Огвур, после того как мы остались наедине.

Орк придвинул пару мягких кресел поближе к огню, ярко пылавшему в зеве камина, и наполнил два бокала красным, густым, как кровь, вином. Я с удовольствием отхлебнула терпкую, ароматную жидкость и задержала глоток во рту, смакуя букет.

– Великолепно!

– Чего уж тут великолепного, – недовольно покривился тысячник. – На мой взгляд, ситуация складывается отнюдь не в нашу пользу.

– Я говорю о вине.

– Тьфу, – рассердился Огвур. – Ульрика, тебе не кажется, что иногда ты намеренно переигрываешь, изображая невозмутимость?

– Не кажется, – лучезарно улыбнулась я терпеливому другу. – Решение уже принято и обсуждению не подлежит.

– И?..

– Я иду к Белой скале. Без вас. В сопровождении одного Марвина. – Теперь я с удовольствием смаковала смену выражений на лице не на шутку рассерженного орка. – А вы стягиваете все доступные нам силы под стены Нарроны.

– Они тебя убьют!

– А не спешите нас хоронить, – язвительно пропела я, подражая Эткину. – Не переживай, дружище, я не доставлю им такого изысканного удовольствия. Хотя уверена, именно это они и попытаются проделать.

– Ты либо дура, либо очень храбрая, – кипятился орк. – А необоснованная храбрость зачастую намного хуже глупости.

– Я должна попробовать вытянуть из них информацию о месте заключения моего брата и, – я многозначительно ткнула указательным пальцем в грудь Огвура, – о том, что эти твари сделали с моим отцом. Ради этого стоит поторговать своей жизнью. Тебе так не кажется?

Тысячник задумчиво барабанил по ручке кресла:

– Задери меня гоблин, Мелеана, но ты опять права! Без разведки боем здесь не обойдешься! Но признайся, ты действительно веришь молодому некроманту?

– Верю. – Хоть в данном случае я больше полагалась на интуицию, подсказывающую мне, что какую-то часть информации, причем немаловажную, юноша от нас все-таки утаил. – Но думаю, что неприязнь к Ринецее у этого странного юноши имеет более существенные, скрытые от нас корни.

– И все же у меня душа не на месте, – вздохнул орк. – Мне кажется, я своими руками отправляю тебя на верную гибель.

– Не отправляешь, а отпускаешь, – насмешливо поправила я.

Орк сердито зыркнул черными глазами:

– Никогда, наверно, не привыкну к этой твоей сумасбродной привычке смеяться и шутить в любой, даже самой безвыходной ситуации.

– Безвыходных ситуаций не бывает. – Я сладко потянулась и зевнула. – Нужно просто суметь правильно проанализировать ситуацию и увидеть скрытый выход. И обдумать причины своей реакции на какое-то событие. Возможно, реакция излишне неадекватна.

– Ничего себе неадекватна, – фыркнул Огвур. – Можно ли вообще получить адекватную реакцию на угрозу смерти?

Я рассмеялась:

– Боги, и это говорит воин, не побоявшийся в одиночку выйти против сотен зомби! – Я патетически подняла глаза к потолку. – Не испытывай моего терпения, Огвур.

– Молчу, молчу, умываю руки. – Орк демонстративно отступил назад и бессильно развел ладони: – Ты и правда сумасшедшая, Мелеана!

Я из последних сил пыталась подавить одолевавшую меня зевоту:

– Как бы там ни было, но мудрые орки и сумасшедшие принцессы тоже нуждаются в отдыхе. Спокойной ночи, Огвур.

Уже будучи на самом пороге зала, я остановилась и вновь повернулась к Белому Волку:

– Кстати, дружище, я, кажется, знаю, о чем ты подумал в тот момент, когда Марвин рассказывал про казус с огненным смерчем. Зря Ринецея так низко ценит способности этого мальчика…

Огвур запрокинул голову и расхохотался во все горло:

– Ульрика, демоница даже не подозревает, какое опасное оружие она отдала в наши руки. Ведь самый опасный маг – тот, чьих действий нельзя предсказать, нельзя оценить по привычным меркам или критериям.

Я потерла слипающиеся глаза:

– Но мы-то разгадали скрытые достоинства Марвина, пусть он пока еще и сам не осознает, каким редкостным даром обладает. И поэтому имеем право на заслуженный отдых.

Мы выехали рано утром. Я – верхом на Бесе, Марвин – на симпатичной серой кобылке, которую оставил недалеко от ворот замка. Друзья, в полном составе выстроившиеся на крепостной стене, провожали нас мрачным молчанием. Скрепя сердце Огвур все же отпустил меня из замка в сопровождении одного только Марвина и сумел отговорить обеспокоенного Ланса, рвавшегося охранять свою принцессу, от какого-либо вмешательства в мои планы. Вот уж кого бы я точно не хотела видеть рядом в столь ответственном предприятии, так это взбалмошного, импульсивного полукровку. Пусть лучше пылкий стрелок из арбалета отправляется к Нарроне – думаю, там ему представится долгожданная возможность поквитаться с демонами.

Один лишь Эткин не проявлял никакого интереса к задуманной мной афере. Дракон, кажется впервые в жизни мучившийся сильнейшим похмельем, только вяло махнул лапой, что, очевидно, заменяло пожелание доброго пути. После этого несчастный страдалец отполз в тень большого дуба и по-кошачьи свернулся в клубок, отгородившись крыльями от шумного окружающего мира. На кислой морде дракона вполне выразительно отображались владевшие им философские размышления о пользе добровольной абстиненции.