Татьяна Устименко - Сумасшедшая принцесса

– И что все это значит? – Вопрос предназначался коту, который, распушив хвост, важно вышагивал за моей спиной. – Теоретически предполагается, что ты знаешь все секреты этого странного дома. Мог бы проявить джентльменскую любезность и хотя бы на время переквалифицироваться из надзирателя в экскурсовода.

Но в ответ кот прижал к голове аккуратные черные ушки и зашипел.

Я пожала плечами:

– Ну и не надо, не очень-то и хотелось. Сама разберусь.

Выдернув ближайший факел из удерживающего его железного кольца, я переместилась поближе к одной из стен и двинулась дальше, изредка на всякий случай касаясь бархатистой декоративной обивки пальцами вытянутой вбок руки. Свет факела и твердая поверхность под рукой придали мне уверенности в себе, и я пошла быстрее. Но коридор все тянулся и тянулся. Куда же он ведет? Одинокая в бесконечной галерее, я ощущала себя песчинкой, занесенной шальным ветром в лабиринт вечности. Я уже жалела, что так неосмотрительно покинула надежный уют черно-белой спальни. Я оглянулась в растерянности, но спасительная дверь осталась далеко позади, затерявшись в плоскости стен. Неожиданно мои пальцы наткнулись на какой-то угол.

– Так, что тут у нас? – Я переложила факел в другую руку и посветила на стену.

Большая картина в прямоугольной золоченой раме. Длинные гирлянды паутины искажали изображение. Я обмахнула раритет уголком своей импровизированной одежды и, прищурив глаза, всмотрелась в портрет. Из рамы на меня уставился импозантный пожилой мужчина с глазами навыкате. Лицо с тремя подбородками так и дышит самоуверенностью. Фу, на редкость неприятный тип. Я торопливо сделала шаг в сторону, наступила на какую-то очередную мелкую дрянь, покачнулась, взмахнула руками и… ухватилась за другую картину. Удивленно повела факелом. О, да здесь целая коллекция. Не меньше двух десятков портретов, вывешенных в ряд, украшали стену. Я обтерла очередной шедевр. Женщина – красивая, белокурая. А губы тонкие, склочно поджатые, и глаза как у голодной змеи. Меня словно холодом обдало, и я торопливо отошла от хищной красавицы. Да что же тут за пантеон уродов? Я небрежно очистила следующую картину и замерла, не в силах отвести глаз. Молодой мужчина. Не совершенство, но есть в нем что-то такое, что привлекает внимание сильнее самой безупречной красоты. Его лицо, внешне такое спокойное и величавое, напоминало оболочку, скрывающую бушующую власть стихии.

Огонь, буря, всепоглощающий ураган таились в блеске ярких, золотистых глаз. Белокурые локоны до плеч в сочетании с черными бровями, длинными ресницами и тонкими усиками. Губы полные, вишневые, зовущие, обещающие сладкий поцелуй. И между кораллами этих губ ряд заостренных белоснежных зубов с явственно выступающими клыками. Широкий, открытый, волевой лоб и узкий, нежный подбородок, более подходящий юной девушке или маньяку-извращенцу. Кто же он – демон, невероятным способом заточенный в тело бога? Завороженная ужасной красотой нечеловеческих глаз, я, сама не понимая, что делаю, придвинулась к картине и припала к нарисованным губам юноши. Сначала я ощутила лишь грубый холст, но в следующий миг рот незнакомца налился жизнью и, став упругим и теплым, жадно ответил на мой поцелуй. Наши губы спеклись плотно, как края раны, так идеально подойдя одни к другим, словно только и ждали этой кем-то предначертанной встречи. Твердый, гибкий язык скользнул вдоль зубов, пробуя меня на вкус, а затем юноша высунулся из портрета по пояс, крепко обняв меня за плечи и привлекая к себе. Я запаниковала и отдернулась, парчовое покрывало осталось в руках незнакомца. Красавец восхищенно расширил глаза, бесстыдно разглядывая мое обнаженное тело. Я смущенно сжалась, пытаясь прикрыться руками и распушенными волосами.

– Не бойся, иди ко мне. – Голос юноши, нечеловечески глубокий и низкий, был так же сладок, как и его губы. – Никогда еще меня не вызывали таким приятным способом.

– Убирайся! – Слово, являющееся грубым приказанием, переполняли угрожающе-властные интонации.

Юноша, сейчас больше всего напоминавший шкодливого мальчишку, застигнутого в момент очередной шалости, застрял на полпути из рамы и густо покраснел.

– Убирайся! – еще более требовательно повторила бабушка, вновь плотно закутывая меня в злополучное покрывало. Я судорожно ухватилась за шуршащую парчу, торопясь укрыться от пристального мужского взгляда. Красавец сопроводил мои действия протяжным разочарованным свистом.

– Это несправедливо, – бурно запротестовал он, поспешно утягиваясь обратно в портрет под разгневанным бабушкиным напором, – она моя. Ну какая тебе разница, королева? Подумаешь – девчонкой больше, девчонкой меньше!

– Щенок безмозглый, – рявкнула Смерть и замахнулась кулаком.

Черный кот громко шипел, оскалив ряд белоснежных зубов.

– Успокойтесь, ваше величество, я пошутил! – Юноша мгновенно утратил невозмутимость и начал оправдываться.

Я не понимала, как такое стало возможным, – но сейчас портрет выглядел окном в полутемный, шикарно обставленный зал, в глубину которого незнакомец и пятился меленькими, крадущимися шажками.

– Ваша проклятая семейка никогда не отличалась особым умом. – Бабушка решительно взялась за край рамы, словно собираясь последовать за испуганным красавцем. – А ты, принц, вообще не перестаешь поражать меня своим выдающимся скудоумием. Сам должен был догадаться, что простая девушка не может так спокойно разгуливать по Лабиринту судьбы.

– Кто же она? – выгнул изящную бровь самонадеянный принц.

– Моя внучка! – неохотно призналась Смерть и усмехнулась, заметив неприкрытый ужас, исказивший смазливое лицо обладателя белокурых локонов.

Принц сначала вытаращился на меня, по-цыплячьи вытянув и без того длинную шею, а потом резко отпрянул, налетел на кресло и плюхнулся в него самым комичным образом. Мы обе невольно рассмеялись вслух – настолько потерянно выглядел обитатель портрета.

– Не ожидал, что все зайдет настолько далеко. – Юноша несколько справился с испугом и старался вернуть себе прежний величественный вид. Правда, это у него пока получалось из рук вон плохо, и он продолжал пялиться на меня как на какую-то донельзя ядовитую экзотическую гадину. – Значит, в то время как сестрица стягивает силы под стены столицы, наша милая девочка спокойно бродит там, куда даже я не могу попасть последние двести лет, и вынюхивает фамильные секреты?

– Ему двести лет? – Я потрясенно ткнула пальцем в сторону юноши, выглядевшему от силы лет на двадцать.

– Помолчи. – На этот раз бабушка командовала мной. – Не лезь куда не следует.

Какая-то важная мысль мелькнула в золотистых глазах принца.