Сергей Кусков - Люди и боги

Настя уперла руки в бока, глаза сжались в две узкие щелочки.

— А ты, значит, так и останешься тут? Заглушать самогоном позывы собственной совести? Трус!

— Ты!.. Да я!.. — Михалыч моментально позеленел от бешенства. — Да ты сссоображаешь?! Да ты знаешь, что они с Коляном сделали?! А с женой его?! А с дочкой?! Да ты, сука московская!.. Героиня, мать ее!.. Сидите там, в своей Москве, и по…, что за этим вашим… МКАДом делается! Тоже мне…!

— И где же ты был, когда они это делали с его женой и дочкой? — надменно спросила ведьма.

Михалыч замолчал, виновато опустив взгляд.

— Дома сидел. Яичницу жрал, — продолжила она. — И в ящик пялился. Так, Михалыч?

— Милиция…

— А я не про милицию! Я про тебя, гвардии сержант! Тебя, героя войны! Без пощады мочивших врагов ТАМ! Где же ты был ЗДЕСЬ?

Тот молчал, не отрывая взгляда от земли.

— А односельчане ваши где были? Вы же там вроде все за одного?

Охранник продолжал сжирать взглядом землю.

— Трусы! Расселись по своим щелям и сидите, как бы вас чего не тронуло! — теперь уже Настя плюнула ему под ноги.

— Здесь же свои… Посадят… — выдавил охранник, но как-то вяло и неуверенно, пытаясь убедить скорее самого себя.

Ведьма быстро открыла багажник, вытащила АКМ и протянула изумленному охраннику

— Ну что ж, или садись в тюрьму как мужчина, или живи и трясись, как трус, заливая совесть самогонкой. Выбирай.

Сказать, что тот опешил — ничего не сказать. Реакция охранника была настолько бурной и протрезвительной, что он даже закашлялся.

— Ты, это… Чего?.. — он отступил на шаг назад

— Того! — ведьма с горящими глазами на тот же шаг приблизилась.

На лице охранника вновь проступили осмысленные черты. Он стоял и переваривал свалившуюся информацию.

— Ты с-серьезно?..

— Серьезнее некуда! Выбирай, Михалыч. — Она напустила на себя нетерпеливое выражение, после чего отстегнула и пристегнула рожок, демонстрируя, что автомат настоящий.

Наступила продолжительная пауза. Старый афганец стоял и обалдело смотрел то на автомат, то на ведьму, то почему-то на меня. Наконец в его внутренней борьбе наступил перелом. Зло выругавшись, выдохнул, схватил ствол и зверски улыбнулся.

— Давай!

— А не боишься? Тюрьма здоровью не способствует!

— Отбоялся свое, — оскалился он.

Настя довольно обернулась. В глазах ее танцевали адские демоны.

— Думаешь он сделает это? — задумчиво спросил я.

Она задумалась.

— Думаю, да. Не пропащий он человек. Трус — да. Немножко. Душа у него покалеченная. Все из-за войны, проклятой. И из-за ноги. Кому он тут нужен был, инвалид? Но человек вроде не конченый. Думаю, сделает.

Мы возвращались назад, высадив деток поближе к соседнему городу. Про скорость, с которой летели, лучше промолчу. На прощание Настя дала подруге кучу стодолларовых бумажек и не меньшую кучу наставлений. Потребовала, чтоб та по памяти назвала с кем связаться и как добираться до ее служебной квартиры.

— И последнее. Не воровать. Если менты вас поймают, прощай всё. Доллары больше чем по одной купюре не менять. Старайтесь в «белых» обменниках, ханыги у вокзалов вас на прицел возьмут и не отстанут, пока не решат, что вам такая сумма ни к чему. Поняли?

Новоиспеченный опекун двух юных колдовских дарований кивнула. Зевающие малые тоже.

— Спуску им не давай, даже если их и возьмут в ту организацию. Пусть порядок знают. Все. Нам пора.

Они обнялись.

— Я буду скучать. Спасибо, Насть!.. — Девочка заплакала.

— Давай, будь умницей! — Настин голос тоже дрогнул. Она поспешила ретироваться, села в машину и быстро нажала на газ. А ее старая знакомая еще долго стояла и махала вслед.

Когда отъехали достаточно далеко, Настя как бы пояснила, хотя я ничего не спрашивал:

— В свое время мне помог выкарабкаться один хороший человек, завербовав в свою организацию. Теперь и я пытаюсь им помочь. Пусть всего лишь троим, но помочь. Понимаешь?

Я вяло кивнул. Но Настю эмоции просто распирали.

— Больше я ничего, совсем ничего не могу сделать.

Я молчал.

— Просто этот детдом… Это ад! Ты никогда не поймешь этого, ты там не был. Эй, а ну стой!

Она прижала машину к обочине и вопросительно на меня уставилась.

— В чем проблема, Миш? Ты после… этого… какой-то весь не такой?

— Все в порядке, — ровно ответил я.

— Так, пойдем, выйдем, — бросила она и стала вылезать из салона.

— Пошли. — Я равнодушно полез следом.

Когда подошел, она резким и неуловимым движением опрокинула меня на капот, схватив за грудки.

— Да что это с тобой, а? Что с тобой твориться? Объясни? — заорала она. — Мы на дело с тобой идем, важное и опасное, а ты тут раскис, как последний нюня!

— Знаешь что, дорогая? — заорал я в ответ ей в лицо. — Иди-ка ты в жопу со своим делом! — и оттолкнул от себя. Та обалдело на меня уставилась, не ожидая такой реакции. Затем холодно поинтересовалась:

— Миш, что происходит?

— Что-что! Да то, что ты чудовище, вот что! Ты вообще понимаешь, что творишь?!

Судя по ее взгляду, она попыталась понять, о чем я, но успехов не достигла.

— Завка это заслужила, — произнесла она. — И бандиты тоже. Если ты об этом. Так что возьми себя в руки и хватит ныть! Ты не первый и не последний, кто человека убил!

— Да при чем здесь я?! При чем здесь убил?! — вновь заорал я. — Я не про себя, а про тебя, идиотка! Что, как железяками вертеть научилась, так теперь все можно?.. — на этих словах мой крик захлебнулся.

Вновь deja vu. Только теперь с человеческой девушкой в главной роли.

Я попытался успокоиться и взять себя в руки. Хватит криков, они рождают лишь неприятие и отторжение. А мне нужно достучаться, ни больше, ни меньше.

…Ну что за наказание — наставлять девочек на путь истинный? У кого-то там наверху просто отменное чувство юмора!

Получилось, успокоился. И поймав взглядом ее холодные и немного испуганные глаза, тихо продолжил:

— Насть, я знаю, куда ведет эта дорога. Дорога мести. Не ходи по ней.

Тяжело вздохнул, собираясь с мыслями.

— Знаешь, из-за чего я подрался с тем демоном? С ТОЙ демоном — она девочка? Она пошла по этому пути. И теперь на целую вечность заперта в аду, прислуживая своему Хозяину, выполняя грязную работу, которую терпеть не может. И свалила бы, да нет, фигушки! Не пускают! И ведь хорошая девчонка между прочим!

— Не повторяй чужих ошибок, Насть. Не надо, — закончил я.

Слова рвались из самой глубины души, от самого сердца. Видимо, говорил я очень искренне, поскольку на ее лице появились первые слезы. Она отвернулась, пытаясь спрятать их.

— Знаешь, сколько я ждала? Сколько мучилась? Ты ведь не представляешь, каково это, жить в постоянном страхе, что тебя изнасилуют и убьют. И никто и ничто в мире тебе не поможет.