Сергей Кусков - Люди и боги

— Они духи.

— Не проблема. Дам им тела. Забыл, кто я?

— Никак не привыкну… — я скромно потупился.

— А ты позже дашь им бессмертие, если посчитаешь нужным. А это моя армия.

Мы поднялись на вершину высокой горы. Под нами, сколько хватало глаз, простиралось огромное поле, заполненное неподвижно стоящими под прозрачной пленкой существами непонятного обличья, издали напоминающие гуманоидов. Но только издали.

— Да, это не люди, — снова прочла мысли принцесса. — Но они — могущественные воины. Не слабей бойцов класса «Ангел» или «Демон». А элитные части не уступают серафимам и даже архангелам.

— Сколько их тут?

— Миллиарды. Это только здесь, в этом мире.

— А таких миров много? — почти удивился я.

— Достаточно, — холодно оборвала принцесса. Я равнодушно пожал плечами. Тоже мне секрет…

— Это военная тайна, и не только моя, — смягчилась Светочка. — И в каждом таком мире под стазисом ждут своего часа миллиарды бойцов.

Я сглотнул очередной ком. Цели своей экскурсии она добилась.

— Так что трижды подумай, на чью сторону становится, джедай. Обратной дороги не будет. — Ее высочество нехорошо прищурила глазки. Да понял я, понял, не дурак!

— А наш… хм… творец. У него тоже есть армии?

— Не знаю. — Теперь пожала плечами она. — Я принцесса, это мои силы правопорядка. Зачем такие армии простому оболтусу? Что-то есть, конечно, но не столько. У вас есть нечто, чего нет ни в одном из иных наших миров — дуализм. Ваша планета управляется не творцом, как все остальные миры; его система правопорядка добровольно делит власть со структурой, прозванной «Метро», вот что интересно. А у шамана есть существа, о которые можно поломать зубки даже моим войскам.

— Потому ты их не используешь.

Она скривилась и посмотрела на меня, как на идиота.

— Джедай, я тебе сколько объясняла про Правила?

Понял, понял. Да, дурак. Просто не привыкну — слишком мало времени для усваивания такого мощного потока информации.

— Их придётся зачистить. Я про демонов. Мне дуализм не нужен. Не всех — некоторых придётся оставить, кто-то же должен управлять миром. Но это будут существа низших уровней, верхушка мне не нужна.

— То же и с Обетованным, оно же Контора, — предположил я. — Зачем тебе чужие ангелы?

Светочка кивнула.

— Здесь то же самое. Низший эшелон, вроде твоей Консуэлы, пригодится. Те же, кто управляет…

Продолжать не требовалось. Что ж, чей мир — того и правила.

— А если ангелы и демоны будут драться, встанут насмерть? И тебе твоих войск не хватит?

Светочка вновь презрительно скривилась.

— Тогда я использую войска нашей правительницы. Подумай сам, какова их мощь, если я лишь одна из бесчисленных её пра-пра-правнуков?

— Плюс, войска остальных пра-пра-правнуков, — пробормотал я для себя. — И правнуков. И внуков. И детей… М-да!.. А бесконечность, помноженная на константу, это всё же больше, чем одна бесконечность. Особенно, если всё пойдёт по ПРАВИЛАМ.

М-да, перспективки вырисовывалисья одна хуже другой. Вот это вляпался!«…Нужно ее выслушать, понять, что они хотят и попытаться нанести удар. Один единственный. Второго сделать не дадут…» Идиот! Не дадут сделать и первого!

Их не обманешь, не обведешь вокруг пальца. Их мощи противопоставить нечего даже в самой-пресамой оптимистичной перспективе. А кара за измену будет… Стесняюсь даже подумать какая!

Господи, ну почему я? Почему мне приходится делать этот Выбор! Ну кинь ты меня в ад, жарь, режь, вари в кипящем масле! Но не заставляй решать судьбу всего мира! Не заставляй разрываться между двумя предательствами! Ведь ответ давать придется уже сейчас, через несколько минут. А я не готов.

НЕ ХОЧУ, ГОСПОДИ!!!

— Сядь! Успокойся! — покровительственно, но твердо приказала принцесса, перенося нас назад, в тронный зал. Или не тронный, просто я его так окрестил. — Это трудно, Михаил, но тебе придется. — Она величественно, словно настоящая королева, опустилась во вдруг появившееся кресло напротив меня. — Конечно, ты можешь отказаться, это единственное, что ты можешь. В этом случае мы просто разойдемся, я тебя не трону. Честное слово.

— Спасибо.

— Зато тронет орден, — почти не подленько усмехнулись уголки её глаз. — И Настя вовлечет тебя в свои интриги. И гражданин Смирнов. А еще за тебя ведут борьбу Метро и Контора — в рамках этого мира они непримиримые враги, так уж устроен ваш дуализм. Это тоже серьезно, куда серьёзнее разборок «внизу». И ты во всех этих играх, всех-превсех, простая пешка. А я предлагаю тебе стать фигурой. И не простой. А самой главной.

Я прикрыл глаза, откинувшись в кресле, пытаясь унять дрожь в коленках. Deja vu. Очередное.

Я снова стал маленькой девочкой. Передо мной сидел рослый подтянутый иезуит и набивал брюхо. И предлагал предательство.

Но у той девочки был выбор, возможность умереть честно. У меня же таковой не имелось. Что бы я ни сказал, какой бы ответ ни дал, я предам. Предам мир, в котором живу. Бога, который создал меня не таким, как остальные боги. Ну, может не создал, но хотел, пытался, а это немало. Или же снова предам мир, выбрав равнодушного бога, позволив миллионам людей страдать и умирать в грязи этого действительно смердящего мира?

Плевать мне на их божественную кодлу, я предам СВОИХ. Земляков, в самом широком понимании слова. Выберу голод и болезни, ненависть и нищету. И неизвестно чем это в итоге кончится — ядерной войной, экологической катастрофой, или чем похуже…

…Потому что мы НЕ БОГИ! Мы ЛЮДИ!!!

Лилит, конечно жестокая властная стерва, но стерва честная. И называет вещи своими именами, не юля и не виляя. «Да, сделаю так. Будет плохо, некрасиво, но иначе нельзя». Так кто из них страшней? Равнодушный свободолюбивый бог, или властная жестокая но справедливая богиня?

Я открыл глаза. Передо мной сидела улыбающаяся златовласая ведьмочка с желтыми сияющими зрачками. Справа, обалдело переводя взгляд с меня на нее, ерзала Настя, сжимающая в руке неизменный клинок. А где-то внутри, на грани сознания копошилась Эльвира. Мы вернулись.

— Я жду твоего ответа, Михаил, — гулко отдались эхом слова в помещении, лишенном всех посторонних звуков. Мир напрягся. Мир замер.

Простой парень с прикольными длинными волосами, выкрашенными в необычный серебряный цвет, играющий в группе в зачуханном подвале в Сен-Дени, неожиданно схватился за грудь, тяжело задышал и начал быстро оседать. Ремень съехал с плеча, басуха вывалилась из рук, и, издавая в колонках противный «блыыым», грохнулась об пол. Сам парень скорчился в приступе, глаза закатились, изо рта пошла пена.

— Этьен, Этьен, чувак! — первым сообразил что к чему Анри, темнокожий красавец-камерунец, клавишник, подхватывая его под руки. — Этьену плохо!