Елизавета Тьма - Господин Вечности [СИ]

— Хм… — немного подумав, я произнёс: — Знаешь, моя зеленоглазая прелесть, мне тоже пора вернуться к хореографии. И я знаю отличного балетмейстера. Он преподаёт в закрытой студии спортивно-бальных танцев, и принимают туда не всех. Но я попрошу за тебя. Хочешь? Будем ходить вместе.

— Хочу! — тут же радостно завопела девушка. — Ирдес, ты просто чудо!

Через пару часов мы уже стояли на пороге балетной студии.

— Здрасте, Михаил Алексеич! — во все клыки заулыбался я, зная, что обязательно получу по ушам.

— О, гулёна вернулся! — обернулся ко мне сухощавый, невысокий, немолодой преподаватель. — И где тебя носило целый год, позволь узнать?

Ему было шестьдесят два, и он был сед, жилист и ворчлив. А так же являлся лучшим на всю столицу балетмейстером. Занимался физическим воспитанием молодёжи он как в своей студии, так и в академии.

— Программу обмена задействовали и на меня тоже. Получал опыт общения на новом месте! — быстренько выдумал я. И попытался увернуться от вопросов: — А я вам тут новую ученицу привёл. Не желаете взглянуть?

Хореограф окинул Литу придирчивым взглядом. Я предупредил её, что нрав у старикана не самый покладистый, и довести до белого каления он может не особо затрудняясь. Но если не воспринимать его придирки всерьёз — то всё будет в порядке. Достаточно вспомнить, что между собой мы зовём его Мегерой. Сразу становится очень смешно, и раздражение исчезает.

— Ну давай, поглядим на что вы способны…

Сегодня в студии кроме нас было всего трое — две девчонки и один паренёк чуть постарше меня. Раньше я их не видел — новички, видимо. Мы быстро переоделись и предстали пред светлы очи мастера. Литой он остался вполне доволен, он на новичков вообще не особо бросается. Сказал, что берёт. Зато на мне оторвался по полной!

— Совсем распустился! — ворчал Мегера, наблюдая, как я делаю разминку. — Растяжка — никакая! Пластика дубовая! Ты что делал весь год? Очень заметно, что бездельничал… Глаза б мои на тебя не смотрели. А ведь был лучшим учеником! Зачем я трачу столько сил, если мои лучшие ученики за какой-то год так теряют форму?! Отвратно!

И далее в таком же духе.

— Ты слишком сильно набрал мышечную массу, Ирдес. Опять только с мечом занимался, а не в студии? Хочешь стать одним из тех увальней, у которых одни размеры и никакого изящества? Нет уж, не пойдёт! Ты или танк неповоротливый, или ловкий танцор…

Хмыкнув на счёт "излишней мышечной массы", остальное я благополучно пропустил мимо ушей. Ну, да, сам знаю, что не в самой идеальной, для занятий у Мегеры, форме. Наверстаю за неделю, не беда!

Ругался балетмейстер все два часа, что длилось занятие. Гонял нещадно, заставив меня промокнуть насквозь. Хорошо, что здесь душ. Попрощался Мегера словами "жду тебя, бездарь, и перспективную девочку, на следующем занятии".

— Как ты такое терпишь? — с изрядной долей уважения поинтересовалась Лита, когда мы отошли достаточно далеко от студии. — Я сама ему чуть не врезала, а ты только фыркал иногда.

— Да по сравнению с тем, как периодически орёт мой дедуля, Мегера — просто душка, — пояснил своё ангельское терпение я. — Говорю же, его не надо воспринимать серьёзно. Тогда всё будет в порядке.

У меня оставалось ещё три свободных дня до возвращения к интенсивной подготовке. Их я постарался посвятить моей девушке полностью! Никто особо не спрашивал, куда я исчезаю, после того как было озвучено "выходные коротки, перед смертью не надышишься, отцепитесь, хочу свободы".

В последний день тихо стянул из папиного тайника его гоночный мотоцикл, который не трогал около года. Гоняли далеко за городом, по пустым трассам. И снова захватывающее чувство бешеной свободы…

Вернулись мы в тот раз под утро. И обычно-то раньше полуночи не появлялись. Ничего особенного не было. Просто долго-долго гоняли по ночным дорогам, потом сидели у костра. Лита упросила меня сыграть ей на гитаре, которую я давно не брал в руки. И я пел. Для неё. Потом мы разговаривали обо всём на свете, лёжа на холодной земле и глядя на звёзды. И сами не заметили, как наступило утро.

Сначала я проводил её, потом тайным ходом вернул на место папин мотоцикл. И когда шёл в свои покои, меня поймал в пустом коридоре Кордан. Взаимный обмен любезностями и информацией длился недолго.

— Ирдес, послушай совета старика, — с выражением лица "я затеял разговор со стеной", произнёс Тень. — Не связывайся с этой девушкой.

— Ты за мной следишь? — мгновенно ощерился я. — Решил залезть в мою личную жизнь и начать принимать решения за меня, а, Кордан?

— Не слежу, — отрицательно мотнул головой тёмный. — Завоевателю не собираюсь докладывать. Решай сам. Только будь осмотрителен, принц.

— Буду, если тебе от этого станет легче, — пожал плечами я.

Поспать удалось четыре часа, после чего пришлось приступать к учёбе — выходные кончились. И за навалившимися делами слова Кордана вылетели у меня из головы.

Три жутко изматывающих дня я снова втягивался в ускоренный учебный режим, не пренебрегая разными способами подстегивать свой мозг и тело, будь то контрастный душ или витамины-энергетики. В основном, конечно, безвредные.

Весна выдалась солнечная, тёплая. Днём я учился, а часов в семь рвал когти прочь, назначая очередное свидание моей зеленоглазой прелести. Сбегать получалось не каждый день, периодически приходилось идти с отцом, братьями и кем-нибудь из дядь в одиннадцатый Ад на весь вечер и кусок ночи. Эти "развлекательные" тренировки выматывали так, что добираясь до кровати я каждый раз только чудом не засыпал где-нибудь на полпути. Не столько от усталости, сколько от обыкновенного стресса.

Как-то раз одна из тварей разодрала мне подбородок с левой стороны до самых костей. Три дня после этого я вообще разговаривать не мог, но к Лите всё равно сбежал. Пришлось объяснятся с обеспокоенной девушкой жестами, и пытаться не получить в лоб. Впрочем, швы зажили быстро, и через две недели не осталось даже шрамов. Мало что могло заставить меня отказаться от стремления увидеться с ней.

Полтора месяца подготовки пролетели одним затянувшимся днём. На время экзаменов пришлось свети личную жизнь к редким звонкам и переписке эсэмэсками. Зомбифицированное учебным процессом окружение если и замечало изменения в моём поведении, то никак не реагировало — всех, даже железобетонного Вана, эти сверхнагрузки вымотали зверски.

Комиссия профессоров, метко окрещённая братом "голованами-экзекуторами", по моему мнению, просто развлекались, устраивая нам экзамены. Каждый экзамен длился часов шесть-семь, и это только для одного. Пока я сдавал, Ван сидел в соседнем кабинете, обложившись стопками книг и попутно не отрываясь от компа. Если мне не хватало информации — он её находил. Когда сдавал Ван, его прежнее место занимал я. Двойняшки просекли тему и выручали друг друга так же. Боевую подготовку мы сдавали вместе. Искусства по отдельности…