Кэтрин Пурди - Сжигающее стекло (ЛП)

союзником, - я узнала, что Николай был лидером среди дворян. Той их части, которая

потихоньку приближалась к мысли о равенстве. – У него будет больше времени для того, чтобы убедить других вельмож и предоставить крестьянам больше прав.

- Николай всё ещё уверен в своих взглядах? - Тося наклонился вперёд, сложив руки на

столе. На столешнице стоял пустой стакан от кваса.

- Чем дальше всё это заходит – тем больше он сомневается, - вздохнул принц. Я

вспомнила то, как граф отмалчивался на последнем заседании совета. Об этом вспомнил и

Антон. – Я проведу революцию без капли крови и это то, что Николаю понравилось в

моём плане. Он не воин, каким был его отец, и, честно говоря, я не уверен, что он

останется верным нашему делу. Это происходит слишком быстро, и, если мы не сможем

убедить людей потерпеть хоть немного, прольётся слишком много крови.

- Вот почему идея Феликса не так плоха, - я всё ещё парила над идеей революции, где

Антон сначала взойдёт на трон, а только затем даст людям больше прав.

- Ты знаешь, почему я не собираюсь подчинить себе брата, - принц нахмурился, изучая

меня. Под глазами у него виднелись тёмные круги. – Он – мой брат. И, по праву

рождения, престол принадлежит ему.

- Хочешь, чтобы Соня заставила Валко отречься от престола? – брови Тоси недоверчиво

поднялись. Мы дошли до этой части. Самой невыполнимой части плана принца. – Каким

образом?

- Соня может больше, чем чувствовать то, что ощущают другие, - ответил Антон. – Она

может заставить его перемениться.

- Это было единожды! – раздраженно сказала я. – Я сделала это только один раз!

- Правда что ли? – Тося посмотрел на меня так, будто я была чужой. – И когда это у тебя

это вышло?

- Когда Валко попытался убить её, - категорически ответил Антон.

- Даже так, - сказал Тося, переводя взгляд то на принца, то на меня. Слишком многое

осталось не высказанным. – Что же, ясно.

Я чувствовала, как кровь пульсировала в венах на шее, как приливала к щекам. Здесь, в

этом доме, я была далеко от дворца, Валко и тех чар обаяния, которыми он меня заманил; той связи, в которую вступили мы тогда. Трудно поверить в то, что я могу быть такой

противоречивой, разрываясь между чувствами к нему и к его брату.

- А жизнь во дворце эти несколько месяцев у тебя была насыщенной. Да, Соня? – спросил

Тося. Несмотря на своё настроение, он усмехнулся. Его эмоции вызывали лёгкое

покалывание на коже рук.

- Не дразни её, - сказал Антон. – Это не смешно.

- Ты прав, не смешно, - несмотря на слова Антона, он рассмеялся, будто его слова были

спусковым рычагом для смеха. Тося пытался что-то сказать, но его смех только

становился громче и отражался на моей коже покалыванием. Сквозь слёзы, он фыркнул. –

Ну, разве что немного. Совсем.

- Да что с вами? – нахмурившись, спросил Антон. Я попыталась втянуть щёки изо всех

сил, чтобы не смеяться вместе с ним. Но его аура, кажется, брала надо мной верх.

- Это он, - сказала я дрожащими руками и указала на Тосю.

- Перестань, - приказал Антон моему другу.

Тося стал хохотать ещё громче. Я хлопнула его по плечу, но он уткнулся лицом в ладони.

Его руки прижимались к глазам, и всё тело дрожало от смеха.

- Прости. Это и правда я. Уже поздно и удивляться так часто за один вечер мне сложно, -

он поднял покрасневшее лицо. – Просто до этого я думал, что вы двое всего-то знакомы , -

он акцентировал внимание на слове «знакомы, придавая ему больше значения. – А ещё я

узнал, что девушка, которую я когда-то знал, которая, когда хотела охладиться, падала в

грязь к свиньям, теперь Имперская Прорицательница и её роль в нашей революции –

«заставить императора измениться» до такой степени, чтобы он сам отказался от престола.

- Видишь? – сказала я Антону. – Даже он думает, что это смешно!

- Ты не видел, как она это сделала, - челюсть Антона дёрнулась. Он пытался смотреть на

своего друга уверенным взглядом.

- Конечно, - Тося пожал плечами. Он отодвинул стакан с остатками кваса. – Тогда давай

пусть она сделает что-то прямо сейчас.

- Ты серьёзно? – я моргнула.

- Да. Может поэтому ты так хорошо управлялась с дикими лошадьми в детстве. Может, ты

проникала и в их ауры?

- Даже если такое и было, - я несколько раз открыла и закрыла рот, пока, наконец, не

смогла понять то, о чём он говорит. – Я не знала, что я делаю.

- Тогда пошли. Заставишь меня что-то сделать, - Тося хитро улыбнулся. – Заставишь меня

встать и станцевать джигу.

- Глупости! – сказал Антон. – Трюками из разряда тех, что хозяева показывают в

гостиных, она не показывает.

- Но мы в гостиной.

- Тося.

- Не мог не сказать.

- Я видел достаточно! Это не шутка! – голос Антона был суровым. – У Сони есть этот

дар. И она страдала достаточно, чтобы, наконец, его открыть. Она не должна страдать ещё

больше, только бы доказать тебе что-то.

- Хорошо, хорошо, - Тося поднял руки. – Если ты говоришь, что у Сони есть такой дар, то

я верю и ей, и тебе. Но, пожалуйста, скажи мне, что ты знаешь, какая опасность ей

предстоит. – Он повернулся ко мне и всё его хорошее настроение улетучилось. – И,

пожалуйста, скажи мне, что он предупредил тебя о риске, прежде чем ты согласилась.

Потому что когда я писал эти стихи, я и подумать не мог, что это приведёт к жертвам.

- Я ещё не согласилась, - мои руки скользнули по бёдрам.

- И я не загнал её в угол, - в свою защиту добавил Антон. Когда он опустил голову, его

ноздри стали раздуваться. – Я дела ей выбор. Хотя, учитывая то, какой жизнью она живёт, свободы у неё нет.

- Вот почему ты её привёл, - будто пытаясь взбудоражить какой-то призрак кваса, Тося

качал стакан и смотрел на Антона. – Ты хочешь, чтобы я её убедил.

Антон не отрицал. Он выдохнул и принял на себя обличительный взгляд Тоси. Их ауры

боролись внутри меня, и мой живот свело судорогой. Я чувствовала, будто вернулась в

зал заседаний, сидя между принцем и его братом. Только сейчас это были принц и его

друг.

- Но делать этого я не стану, - Тося скрестил руки. – Соня права. Нет разницы между тем, будет манипулировать Валко она или лишишь его трона ты. Чтобы революция удалась,

императора нужно устранить. Он должен почувствовать боль. И этого тебе не изменить.

Когда приходит новое, нам нужно разрушить часть старого. «Престол будет разрушен, но

из него сделают города. Золото его дворца станет хлебом» , - процитировал он свою

книгу. – И об этом ты должен помнить. Ты должен это принять.

Я наблюдала за прекрасными глазами Антона. Несмотря на то, что, в полночь, он затащил

меня сюда только для того, чтобы убедить меня в том, что моя роль важна, мне захотелось