Терри Пратчетт - Последний герой. Сказание о Плоском мире

— Извини, не хотел тебя обидеть, — сказал Коэн. — Ладно, у нас нет на это времени. Пойдём, разберёмся с Пещерами Жути. А где наш бард? Хватит блевать, доставай блокнот. Первый, кого разрубит пополам замаскированное лезвие, — тот дурак! Кстати, постарайтесь не разбудить Хэмиша…

Море было озарено прохладно-зеленоватым светом.

Капитан Моркоу сидел на носу. И что-то вышивал, как с изумлением обнаружил Ринсвинд.

— Эмблема нашей экспедиции, — объяснил Моркоу. — Видишь? Это тебе. — Он продемонстрировал эмблему.

— Понятно, но зачем?

— Для поднятия боевого духа

— А, для него… — протянул Ринсвинд. — Что ж, у тебя этой штуки с избытком. Леонарду он не нужен, у меня отродясь не водилось.

— Понимаю, ты подшучиваешь, но я считаю: что-то должно связывать нашу команду, — откликнулся Моркоу, спокойно продолжая вышивать.

— Ага, и это называется кожей. Очень важно, чтобы ты весь находился внутри неё.

Ринсвинд долго разглядывал эмблему. Ничего подобного у него никогда не было. Впрочем, неправда… Однажды ему подарили значок, на котором было написано: «Привет, сиводня мне есполнилось 5». Худшего подарка и представить себе невозможно — в особенности если тебе исполнилось шесть. Тот день рождения был самым поганым днём в его жизни.

— Нужно придумать поднимающий настроение девиз, — сказал Моркоу. — Волшебники должны знать толк в таких делах.

— Как насчёт «Мортури Нолумус Мори»? — мрачно предложил Ринсвинд. — Вроде бы неплохо звучит.

Моркоу, шевеля губами, попытался перевести фразу.

— «Идущие на смерть…» Остальное не понял.

— Очень поднимает настроение, — сказал Ринсвинд. — Слова родились из самого сердца.

— Отлично. Большое спасибо, — поблагодарил Моркоу. — Сейчас же вышью.

— Ты находишь всё это увлекательным, да? — вздохнул Ринсвинд. — Всё это тебе действительно нравится?

— Но ведь интересно побывать там, где ещё никто не бывал.

— Неправильно! Мы отправляемся туда, откуда ещё никто не возвращался! — Ринсвинд вдруг замолк, а потом снова заговорил: — Ну, разве что за исключением меня. Но так далеко даже я не залетал. И я … просто шлёпнулся обратно на Диск.

— Ага, мне рассказывали. И что ты видел?

— В основном свою жизнь, быстро проносившуюся перед глазами.

— Возможно, нам удастся увидеть что-нибудь более интересное.

Испепеляющим взором Ринсвинд смерил склонившегося над шитьем Моркоу. Этот человек выглядел до отвращения аккуратным и умелым. Наверняка ещё и чистюля. А лично Ринсвинд считал его полным идиотом с большим хрящом между ушами. Но полные идиоты не способны на такие замечания.

— Я беру с собой иконограф и побольше краски для бесёнка, — продолжил Моркоу. — Волшебники требуют, чтобы мы тщательно фиксировали всё увиденное. Говорят, что такая возможность представляется раз в жизни.

— Знаешь, от меня ты сочувствия не дождёшься, — предупредил Ринсвинд.

— Кстати, как по-твоему, что нужно этой Серебряной Орде?

— Выпивки, богатства и женщин, — мигом откликнулся Ринсвинд. — Впрочем, насчёт последнего немного сомневаюсь.

— Но ведь у них и так всё это есть!

Ринсвинд кивнул. Как раз этого он и не понимал. У Орды и так всё было. Всё, что можно было купить за деньги, — то есть абсолютно всё, потому что денег на Противовесном континенте было много.

Но тут встает один простой вопрос: когда ты добился всего, чего ты будешь добиваться дальше?

Долина была озарена прохладно-зеленоватым светом, отражавшимся от центральной ледяной вершины. Он колебался и переливался, как вода. В долину, недовольно бурча и постоянно «чевокая» друг другу, входили члены Серебряной Орлы.

Чуть позади, согнувшись и три погибели от пережитых ужаса и страха, бледным свидетелем кошмарных событий плелся менестрель. Его одежда превратилась в лохмотья. Одна штанина была оторвана. Он выглядел промокшим до нитки, хотя на его одежде (вернее, на том, что от неё осталась) виднелись обуглившиеся дыры. У дребезжащей, зажатой в дрожащей руке лютни была откушена часть корпуса. В общем и целом, менестрель походил на человека, который действительно повидал жизнь — причём в самых крайних её проявлениях.

— Не слишком-то они были безумны, — заметил Калеб. — Скорее они были какими-то грустными. Вот я знавал действительно шизанутых монахов.

— Да и чудовищ давным-давно пора послать на живодерню, — поддержал Маздам. — Мне даже как-то было неловко их убивать. Они были старше нас.

— Зато какие рыбины! — возразил Коэн. — В самом деле здоровенные твари.

— И очень кстати, — добавил Злобный Гарри. — Морж-то у нас кончился.

— Гарри, твои приспешники отлично показали себя, — сказал Коэн. — Это даже нельзя назвать глупостью. Никогда не видел, чтобы столько народу одновременно лупило друг дружку по головам.

— Хорошие ребята, — согласился Гарри. — Полные идиоты.

Заметив краем глаза, как Малыш Билли сосет порезанный палец, Коэн усмехнулся.

— Стало быть, зубы, да? — спросил он. — Один и тот же ответ? Всегда?

— Ну, хорошо, хорошо, иногда ответ — «язык», — огрызнулся Малыш Вилли и повернулся к менестрелю.

— Ты записал, как я порубил в капусту того огромного паука?

Менестрель медленно поднял голову. На лютне порвалась ещё одна струна.

— Бе-е-е, — проблеял он.

Члены Орды поспешно окружили барда. Ни в коем случае нельзя было допускать, чтобы кто-то один удостоился лучших рифм.

— И не забудь спеть о том, как рыба проглотила меня, а я вспорол ей брюхо и выбрался, понятно?

— Бе-е-е…

— А ты записал, как я убил шестирукую танцующую статую?

— Бе-е-е…

— Ты не несешь? Это я убил статую!

— Щас! Это я её располовинил, приятель. После такого удара никто не выживает!

— Почему же ты просто не отрубил ей голову?

— Не мог. Кто-то успел сделать это до меня!

— Послушайте, он ничего не записывает! Почему он ничего не записывает? Коэн, скажи, чтоб он всё записал!

— Оставьте его на время в покое, — велел Коэн. — По-моему, рыба пришлась ему не по нутру.

— Скорее наоборот, — хмыкнул Маздам. — Не она — ему, а он — ей. Но его ж даже не пожевали, благо я вовремя поспел! А в коридоре он неплохо просушился. Ну, помните, когда из пола неожиданно вырывалось пламя?

— Наверное, наш бард не ожидал, что из пола неожиданно вырвется пламя, — пояснил Коэн.

Маздам театрально пожал плечами.

— Ты всегда должен быть готов к неожиданному пламени, иначе сиди дома и никуда не суйся.

— Кстати, если б Хэмиш не проснулся, с теми демонами-привратниками нам пришлось бы повозиться, — сказал Коэн.

В кресле, полупогребённый под завернутыми в шафрановые балахоны кусками рыбного филе, зашевелился Хэмиш.