Ольга Валентеева - Факультет чудовищ

Костюмы слуг неверного бога засияли, словно два солнца. Пока Зной и Ветер убеждали Адалею, что Дарант не изменяет ей, а всего лишь обходит землю дозором, я пытался чуть уменьшить блеск. Адалея поднялась и прижала руки к весьма открытой груди.

– Вы лжете мне! – возопила она. – Супруг избрал себе другую. А меня, горемычную, оставил лить слезы.

– Послушай, о прекрасная богиня, – появилась Лизи-Мирта, изображавшая Аленору. – Несу тебе от матери я весть, что бог Тьмы навеял твоему супругу грезы о несбыточном. Сидит Дарант в ущелье под сосной. Никто его не в силах вернуть к тебе и грезы прочь прогнать.

– О, бедный мой супруг! – воскликнула Кэрри так, что у меня чуть не лопнули барабанные перепонки. – Пойду к нему, верну его себе.

На лбу выступила испарина. Слишком тяжело! Но оставалась еще половина сценки. Нельзя сдаваться. Иначе декорации рухнут на кого-нибудь из студентов.

Зной и Ветер на носилках вынесли Даранта-Дени. Тот ничего не замечал, уставившись куда-то вдаль.

– Эй, господин, – помахал Джем перед лицом Дени. – Не слышит. Грезит. Наверное, видит свою прекрасную женушку. Будь у меня такая жена, я бы точно только о ней и грезил.

– О, Дарант, – выплыла из кулис Адалея.

– Кто здесь? – Дени умудрился, не меняя позы, чуть отвернуться от Кэрри.

– Я, твоя жена. Услышь меня, взгляни в мои глаза.

Кэрри наклонилась, демонстрируя совсем не глаза. Дени покраснел и еще больше отвернулся.

– Не слышит. О, несчастье мне! Отправлюсь к богу Тьмы и заставлю вернуть мне супруга, – стиснула Адалея кулачки.

Сцена поплыла перед глазами. Я, словно сквозь пелену, наблюдал за встречей Кэрри и Ленора. Ленор играл превосходно. Становился на цыпочки и смотрел на Кэрри свысока, изгибая шею. Негодник. Неужели я так делаю? А этот высокомерный взгляд? Хотелось смеяться, но боялся пошевелиться, чтобы не исчезла иллюзия. Все тело покалывало. Руки занемели. Еще чуть-чуть.

Вот Адалея уговорила бога Тьмы развеять грезы мужа. Зал падал со смеху, наблюдая за ужимками Кэрри и Ленора. Они играли превосходно, а я даже не мог насладиться их игрой. Очнулся Дарант. Дени потянулся, поднялся с носилок, но так и не смотрел в глаза Кэрри, отворачиваясь то вправо, то влево. Однако это не помешало счастливой жене стиснуть его в объятиях. Зал разразился аплодисментами. Юные артисты вышли на поклон. Сколько можно кланяться? Тщеславие – извечный актерский бич. Наконец, занавес закрылся. Я резко отпустил иллюзию и пошатнулся.

– Профессор, – налетела на меня толпа студентов в рваных костюмах, – ну как?

– Отлично, молодцы. Сыграли на высшем уровне. – Я заставил себя улыбнуться. – Будем ждать результатов фестиваля. Но, уверен, без награды вы не останетесь. Идите переодеваться.

Похоже, они только сейчас вспомнили, во что одеты. Счастливая гомонящая река потекла в сторону каморки, служившей нам гримеркой, а я поплелся к лестнице. Потерпи, Ал. Еще пару десятков шагов, и ты окажешься в комнате. Можно будет лечь и лежать, не думая ни о чем.

Ступенька, еще одна. Никогда коридор не казался таким длинным. Я провернул ключ в замке и ввалился в комнату. Последний рывок! Упал на кровать и замер, не в силах пошевелиться. Блаженное забытье медленно затопило измученное тело. Кажется, кто-то пытался меня растормошить, но ему это не удалось, и я провалился в сон.

Глава 18

Покой и не снится

Если бы кто-нибудь когда-нибудь задумал взяться за мое жизнеописание, я бы не завидовал бедняге. Потому что у него никогда не было бы дня, чтобы он мог сесть, выпить травяного настоя и сказать себе: «Для Ала настали скучные деньки ничегонеделания. Так насладимся же этим!»

Мне покой даже не снился. Всего минуту назад закрыл глаза – а вот меня уже тормошат, о чем-то вопрошают, чего-то требуют. О, богиня, неужели это твоя месть за спектакль? Не злись, я не нарочно.

– Ал, да очнись же ты! – Что-то горячее капало на лицо. Что за варварские методы пробуждения? Пришлось приоткрыть один глаз, чтобы увидеть склонившуюся надо мной Элену. Сестра выглядела так, словно я лежал при смерти. Бледная, растрепанная, с подозрительно покрасневшими глазами. Она плакала, что ли? Из-за меня? А может, фестиваль продула? Я отдохнуть хочу, а не успокаивать эту истеричку!

– Ал! – Меня рассекретили, и Элена вдруг обняла настолько крепко, что затрещала каждая несчастная косточка.

– Ты с ума сошла? – попытался отцепить от себя сестрицу. – Что ты задумала?

Слезы снова потекли по бледным щекам Элены, и я потерял дар речи. Плачет. Она и правда плачет из-за меня. Но что такого могло случиться? Жив, здоров. Голову от подушки, правда, вряд ли смогу поднять – внутри словно кто-то выплясывает танцы южных краев, но это ведь мелочи по сравнению с тем, что я устроил на фестивале.

– Дурак. – Кулачки Элены внезапно выбили воздух из легких. – О чем ты думал? А главное – чем? Разве можно использовать столько магии зараз? Я чуть с ума не сошла, когда от тебя перестала исходить сила! Думала, все, конец. Не жалеешь меня – студентов своих пожалей. Они не спят уже третий день, бродят тут, словно призраки.

– Стоп, – остановил этот словесный потоп. – Какие три дня? Я что, проспал трое суток?

– Уже думала, что ты не проснешься. – Элена готова была снова впасть в истерику, но в двери постучали, и слезы мгновенно высохли. Вот она, несравненная женская изменчивость. – Войдите.

Тону Элены позавидовала бы кронна – столько в нем было непередаваемого величия.

В дверях появился Джем. Еще одно удивление на сегодня. Уж кто-кто, а Джем вряд ли стал бы за меня переживать.

– Профессор, вы очнулись! – заметил он мое пробуждение, и сомнения улетучились – в голосе парнишки звучала отчаянная радость. – Побегу к ребятам.

И прежде, чем я успел промолвить хоть слово, Джем умчался прочь. Надо же. Как меня, оказывается, ценят. Что ж, не буду разочаровывать студентов резко улучшившимся самочувствием. Пусть ощутят себя причастными к моему выздоровлению.

– Ал, что ты задумал? – спросила Элена. И как только догадалась?

– Ничего, – поторопился ответить. – Так, маленькую шутку.

– Уже дошутился, комедиант! – выпалила сестра, ее очи запылали от гнева, и я предпочел бы оказаться от сестрицы подальше. Неизвестно, чем бы закончился наш диалог, но в дверях показалась разношерстная толпа. Невыспавшаяся, бледная, частично зареванная – и в то же время счастливая.

– Профессор! – Кровать просела от количества желающих меня обнять, а уши свернулись в трубочки от семи голосов, каждый из которых пытался донести до меня какую-то мысль. Постарался вычленить основное: мы получили главный приз фестиваля, вся компания ворвалась в комнату и пыталась меня разбудить, но ничего не вышло. Начались каникулы, и теперь мы сможем тренироваться вдвое больше. Защита – ничто, а вот иллюзия – это нечто. Надо срочно ввести факультатив по иллюзиям. Они готовы все каникулы учиться.